Олег Нестеров - Небесный Стокгольм Страница 40

Антон поскучнел – новая жизнь начиналась, за баранкой не побалуешь, а Эдик с Петей себе, конечно, позволили. Взяли по паре пузатых кружек с пивом и графин водки. Антон с нервов даже от газировки отказался.

У ног была Москва, Лужники вставали этаким Колизеем, высотки, колокольни, трубы. Закат только был зловещим.

– Ну что, кибернетик? Чем порадуешь? – спросил Антон, глядя куда-то в даль.

– Устал я, – вдруг сказал Эдик.

– В отпуск сходи.

– Ты не понял. Я от всего устал.

Антон с интересом посмотрел на своего друга – такое он слышал от него впервые.

– Все без толку. Математикой не спастись.

– А кого нужно спасать?

– Всех нас. Всё нужно спасть. Или ты хочешь так по кругу всю жизнь и ходить?

– О чем ты? Мне все нравится. – Антон кивнул на Москву.

– И еще хорошо, когда «Moskvich» под жопой.

– Эдик, я никогда не думал, что ты завистливый. Женился бы на Вере – и дело с концом.

– Дурак ты, Антон.

Он встал и внезапно толкнул Антона, не сильно, но, видимо, расчетливо. Антон упал, кружки со стола слетели – в общем поднялся шум.

Дальше все было как в дурном сне. Кто-то свистнул в свисток, наверное, женщина из ларька. Минуты не прошло, как нарисовался сержант, и доказывать что-то было уже бесполезно. Подъехал мотоцикл, Эдика, как зачинщика, посадили в люльку, Антона сзади, на седло. Пете места не хватило, но в отделение, похоже, его никто везти не собирался. Он подошел к сержанту:

– А куда их повезли?

– Куда надо, туда и повезли.

– Мне нужно к ним.

Сержант посмотрел на него, развернулся и пошел не спеша. Петя за ним. Минут через десять они вошли в отделение, Петя сразу обратился к дежурному:

– Сюда моих друзей привезли.

– Ну, привезли.

– А что с ними будет?

– Разберемся.

– Я вас очень прошу, они ничего плохого не совершали. Ну знаете, бывает… Дело такое… Мужское…

– Знаю, бывает. Разберемся. – Он посмотрел на Петю и, видимо, почувствовал запах. – Давай иди отсюда.

– А они где?

– Да тут сидят. – Дежурный нехорошо улыбнулся. – К ним хочешь?

– Хочу.

– Ну, пошли.

Дежурный открыл решетчатую дверь, пустил Петю вовнутрь. Сзади щелкнул замок.

Напротив спал какой-то мужчина. Спал крепко, от него сильно пахло водкой. Эдик с Антоном сидели рядом, но смотрели в разные стороны.

– Вы что, сдурели? – спросил Петя. – Вам только этого не хватало?

– Может, и не хватало, – наконец ответил Эдик. – Мне, может, вообще сейчас только этого и не хватало.

Антон отвернулся и провел рукой по лицу, оно сморщилось, как мочалка. Таким злым его Петя еще не видел.

Эдик сидел и смотрел в одну точку.

– Представляете, мы же в шаге были в одном… Столько уже сделали, только кнопку включи.

Петя не сразу сообразил, о чем это он.

– Какую кнопку?

– Канторович ведь спасение придумал. – Эдик начал раскачиваться из стороны в сторону. – Для всей нашей плановой системы спасение, мать ее… Только вводи правильные параметры, и все – машина начнет выдавать точнейшие инструкции, система начнет сама себя оптимизировать и балансировать, и так до бесконечности.

– Ну и что случилось? – спросил Петя. – Что теперь не так?

– Малость одна не получилась. Вызвали к Косыгину на финальную консультацию, прошлись по всем пунктам. Всё приняли. Всё! Один только, всего один пункт не прошел. Но без него все прахом.

Эдик откинулся на полку – видимо, это и были нары. Мужчина рядом на секунду открыл глаза и перевернулся на другой бок.

– Кого вызвали? Канторовича?

– Нет. Ему рекомендовали не ехать. Заместитель поехал. Аганбегян.

– А почему?

– Посчитали, что армянин лучше, чем еврей.

Антон усмехнулся. Он по-прежнему смотрел в другую сторону.

– И что за пункт не прошел? – С Эдиком важно было сейчас разговаривать.

– В цены уперлись. Не позволим, говорят, дать их рассчитывать какой-то там машине. Вы, говорят, что, с ума сошли, хотите, чтобы все вышло из-под контроля? Но это же иллюзия чистой воды, Петя!

Эдик снова сел. Он потихоньку приходил в себя, видимо так его внутри все терзало, что он трезвел на глазах, да и выпить они успели не сказать чтобы много.

– Бог знает кем назначенные цены на четверть миллиона наименований единиц продукции рождают бесконечные косяки и коллапсы, и все эти непредсказуемые последствия считаются контролируемыми. И только потому, что эти цены придумали в комитете!

В камеру ввели еще одного мужчину, был он абсолютно лысый и трезвый, но выглядел так, что стало страшно.

– А Косыгин что? – непонятно для чего спросил Петя.

– Косыгин назвал идею с ценами единого уровня умной и привлекательной. Но непрактичной.

Лысый хмуро посмотрел на них, пытаясь понять суть разговора.

– Наверху просто не хотят ломать систему. – Эдику, похоже, было все равно, где он сейчас находится. – К чему такие риски? Нужна стабильность. Болото. – Он плюнул в сердцах. – Сказали прямым текстом: хотите риски – тогда вам к Никите Сергеевичу.

– У, лысый черт! – сразу отреагировал спящий мужчина.

Антон наконец повернулся к ним и разглядел вошедшего типа. В его глазах на секунду возник ужас.

– Разогнали совнархозы на Пленуме, – вступил он в разговор, медленно подбирая слова и с трудом отведя от лысого взгляд, – опять министерства создают. – Наконец он немного пришел в себя. – Знаете, что академик Трапезников сказал после доклада Косыгина о реформах? Если из лучших швейцарских часов вынуть пару колесиков, они перестанут показывать время.

Лысому что-то, видимо, не понравилось, но тут дверь открылась, вошел дежурный, назвал их фамилии и сказал – на выход.

Они быстро вышли. Антону и Эдику вернули документы, но на улице их ждал милицейский «Газик». Петя испугался, но потом понял, что их просто подвозят к машине.

Высадили их там же, у гранитного парапета. Город внизу погружался во тьму. Ларек закрылся, вокруг ни души.

– Вере спасибо скажи, – тихо сказал Антон, не глядя на Эдика. – Ей, видно, дежурный позвонил, когда личность устанавливал.

Эдик, казалось, ничего не слышал.

Антон пошел к своему «Москвичу».

– Но даже если бы Косыгин все наши пункты утвердил, все равно ничего бы не вышло. – В голосе Эдика звучала обреченность.

– Почему?

– Машина идеально будет считать загруженные параметры. Выдаст правильные цифры на выходе. Но вот вопрос – будет ли она получать правильные цифры на входе? От директоров, плановиков, всех тех, кто десятилетиями учился обманывать плановую систему? Оптимальными цены так и не станут, машина просто пересчитает один обман в другой. Похоже, что мне теперь по жизни этим и придется заниматься. Бесконечно оптимизировать ложь.

Пошел дождь. Они вернулись к машине. Потом еще долго ехали по ночной Москве и молчали.

Глава 34

Бежали, боялись не успеть. Куда они бегут, Петя толком не понимал. Сорвались, как по тревоге, вернее, тревога и случилась. Заканчивался рабочий день, когда Антону позвонил отец и сказал, что Белка ушла на демонстрацию. Демонстраций в декабре не бывает, в декабре только Новый год, понятно было, что она снова ввязалась в какую-то очередную авантюру, на этот раз серьезную, судя по тому, как подорвался Антон. Петя с Кирой даже ничего и не спрашивали, просто знали, что они там точно будут нужны.

На Пушкинской площади стояло в общей сложности человек двести. Часть у памятника, часть чуть поодаль, эти вроде как в демонстрации не участвовали. Лица у собравшихся были спокойные, держались они с достоинством. Те, которые стояли сбоку, были пооживленнее, складывалось впечатление, что они пришли то ли на вернисаж, то ли в консерваторию. Здоровались друг с другом, улыбались. Вокруг ходили постовые, будто бы занятые своим делом, еще какие-то люди, этих Петя сразу определил – свои. Было несколько комсомольских патрулей, те вылавливали студентов из своих институтов и уговаривали идти домой. Какие-то люди с фотоаппаратами – то ли корреспонденты, то ли ребята из наружки – без конца фотографировали происходящее. Словом, пока все было тихо-спокойно.

Кто-то поднял самодельный плакат – не такой, какие обычно бывают на первомайских демонстрациях: «УВАЖАЙТЕ СОБСТВЕННУЮ КОНСТИТУЦИЮ!» Но к нему сразу подошли, и плакат исчез.

Белку первым заметил Кира, она стояла у памятника и улыбалась. Пошли к ней, стараясь идти не очень быстро.

Антон крепко взял ее за руку:

– Выходи.

Она постаралась высвободиться, не переставая улыбаться, но ничего не получалось.

– Уйди от меня, Антон. Я взрослая. Ты за меня уже не отвечаешь. Жизни я тебе не испорчу, не бойся. Уйди, не позорь меня, – говорила она, не глядя на брата.

– Ты зачем сюда пришла? Двух евреев защищать? У них защитники и без тебя найдутся. Включи «голоса» и послушай.

– Я просто хочу, чтобы законы для всех были одинаковыми. Чтобы их просто исполняли. Ты понимаешь, какой начинается бред? Кучка людей вышла сказать власти, что она должна выполнять свои же законы.