Ирина Потанина - Русская красавица. Антология смерти Страница 40

Итак, идея с маской, как и масса других совместных Артуровско-звёздных идей, оказалась играющей. Всего за три месяца после записи альбома, «Русская красавица» стала группой вполне звёздного уровня. Её (неизменно в маске) приглашали, её (в той же маске) пародировали, о ней писали. Пишут и по сей день.

«Группа «Русская Красавица» — смелая попытка воедино собрать этнические традиции, ритмы рэйва, и простые, понятные каждому тексты. «Думы мои горькие, бедушки хлестучие. Где ж вы, мои капельки, слёзоньки горючие? Крик в душе колышется, разрывая горлышко. Нету больше плеченек, что приносят солнышко», — поёт в хитовой песне «Плач» идеолог и солистка группы — таинственная Черубина. Тысячи девчонок, обожжённых любовью, надрываясь, подпевают. Но, несмотря на название песни, реветь им не приходится — мощным, забойным, энергичным потоком льются ртутные слёзы Черубины, призывающей девчонок мстить за надорванные сердца», — такую вот ерунду пишут о «Русской красавице» модные газеты. Естественно, не бесплатно. Бесплатно пишут примерно так: «Сексапильный монстр в кокошнике и маске, сделанной по мотивам фильма «Крик», вытрепал слушателям все нервы своей непомерной загадочностью. Солистка Русской Красавицы с истинно русским именем Черубина (утверждается, что это её настоящее имя — папа с мамой, видимо, обчитались поэтов серебряного века), душераздирающе страдает из-за несчастных любвей и не показывает своё истинное лицо. Видимо, лицо там такое, что о взаимных любвях речи быть не может. Впрочем, делайте ставки! На очередной пресс-конференции наша Гюльчатай, тьфу, Черубина, пообещала, что до конца этого года, обязательно откроет личико. Ввиду того, что все остальные части солистки «Русской красавицы» мы уже видели, смело можно утверждать, что до нового года загадка Черубины будет раскрыта, и не заслуженный музыкой ажиотаж вокруг её группы, наконец, утихнет»

Такую вот шумиху из-за маски раздувает пресса. И это очень выгодно. Всем, кроме звезды. К сожалению, сама она поняла это слишком поздно. Только, когда в оранжерее, замаячил силуэт Черубины № 2.

— У неё шея коротковата, — вскользь заметила звезда о дублёрше, поражаясь собственному умению владеть собой, — Не мог получше выбрать?

— Не мог, — Артур готовился к очередному удару, — Ты хоть знаешь, кто это был? Лиличка. Зачем-то упросила Рыбку придумать Черубине дублёра. Вообще всё логично — должна ж ты хоть изредка иметь возможность спокойно по дому ходить. Так бы, едва тебя завидев, рабочие заподозрили бы, что ты Черубина. А так на тебя и не смотрят, потому как видели Черубину где-то там, внутри дома… — Артур был подозрительно разговорчив. Так много о делах он говорил крайне редко. — Мысль, по-моему, неплохая. Только я понять не могу, зачем Лиличке эти мороки?

Звезда почти не слушала… «Значит, Лиличка… Хочет занять место звезды? Зачем? Нужно ли сопротивляться? Господи, отчего так гадко всё и так запутанно? Нет. Лиличка не такая дура, что б так усложнять свою жизнь!»

Звезда почти утвердилась в своих подозрениях: Артур врал или недоговаривал. Вслух же принялась реагировать совсем на другое:

— Ничего удивительного. С её лицом, только маски и носить… — съязвила она, не подав виду, как шокирована, и благородно подтверждая Артуру придуманную им мысль о том, что Лиличка с Черубиной ненавидят друг друга. Артур очень радовался, когда его умные психологические выводы о людях вдруг подтверждались, и звезда иногда нарочно вела себя так, будто она значительно хуже, чем есть на самом деле.

— Ладно, — звезда подплыла к ступенькам бассейна. — Что ты там про любовь говорил? Вперёд! Пошли в номера!

Артур засиял, громогласно сообщил, что будет ждать звезду в номере, придав своим пронзительным глазкам соответствующее пошлое выражение (ох как ненавидела такие взгляды звезда!) и ушёл, по-собачьи тряся головой. В последнее время звезда замечала за ним всё больше и больше своих привычек. «Нахватался, вампирёныш!» — прошептала она ему в след и вдруг почувствовала непреодолимое желание высказаться. В сумочке за ширмой лежала чёрная измятая ученическая тетрадь. Звезда сбросила полотенце и набросилась на неё.

Выписка из дневника:

Если б не долги, я сбежала бы давно. Подарила бы им и Черубину, и тексты, всю себя этого периода подарила бы… Без жалости, потому как себя нынешнюю не люблю, и эта «нелюбовь к себе» самое страшное, что может обрушиться на человека. Но я не бегу. Потому что должна. Должна дождаться, наконец, момента, когда Черубина сможет говорить своим голосом. Тогда «Русская Красавица» будет действительно заниматься творчеством. Ведь именно это обещал мне Артур.

Вместо этого, вот, мастурбирую текстами. Нет, чтоб в лицо им это всё кинуть, выкрикнуть в глаза, разъедая. Нет, самоудовлетворяюсь рукописными ругательствами.

Сегодня мне показали новую Черубину. Нет, всё не так категорично, Артур представил её, как дублёра, подстраховывающего меня от навязчивых взглядов. Но я-то понимаю… Мне показали, что «Русская красавица» может существовать и без меня. «Тебе что-то не нравится? До свидания, незаменимых людей не бывает», — если б мы общались открыто, мне было бы сказано именно так.

Что я думаю по этому поводу? Мне плевать! Мне плевать! Мне плевать!

Артур наверняка врёт, это он попросил Лиличку переодеться Черубиной. Артур так любит ставить меня на место… Даже если это место вовсе не моё. Эта резко проиллюстрированная моя ненужность, на его взгляд, должна была укротить меня. Но вместо этого, она просто унизила. И теперь я обиженная и бешеная. Никого не хочу видеть… Всех хочу отменить.

Посмотрим, как Лиличка будет держать себя перед камерой. Посмотрим, как она справится с образом… Посмотрим… Смешно даже, что я так всерьёз завелась.

Снимаю шляпу, Артур, твой выстрел меток. Впрочем, я знаю, чем ответить. Посмотрим ещё, кто кого…

PS. Артур использует меня для наглядности. Я нужна ему, как пример его умения воплощать нереальные идеи.

Марина напряжённо кашлянула. Звезда вздрогнула, вернувшись из забытья. Она совсем забыла, что была здесь не одна.

— У вас такое лицо, будто случилось что… — сказала Марина.

— Всё в порядке, — звезда подумала, что в её ситуации это просто верх глупости — вести откровенные записи. Артур наверняка доберётся до них. — Просто письмо писала. Маме…

Звезда резко захлопнула тетрадь, раздумывая, куда бы её запрятать понадёжней.

— Вообще-то посереди массажа нельзя в воду, но я не могла противоречить, — упрекнула Марина.

— И я не могла, — устало ответила звезда.

— А вот это плохо! С этого всё и начинается! — разоткровенничалась Марина, — Я тоже была доверчивая, покорная, и не умела перечить. И в институт не пошла, когда муж велел дома сидеть, и всех подруг юности растеряла, когда он их счёл слишком провинциальными. И друзей разогнала. Но друзей — правильно. Потому как в то время у меня друзей не было — ухажёры одни. Я тогда как яблочко наливное ходила — крепкая, румяная. А потом, как он другую себе октуда-то выдрал, свалилось на меня страшное познание — оказывается, деньги не из тумбочки берутся, а каким-то неведомым мне образом зарабатываются. А двоих детей, оказывается, не так просто прокормить, даже с учётом алиментов…

«И ты Брут!» — чуть не вслух возмутилась звезда, снова темнея на глазах. — «Да уж, воистину, каждому своё «то самое страшное»… Впрочем, всё в мире единообразно, и Маринина заземлённость ничем не хуже моего завоздушивания. С определённого шага обобщения их даже нельзя будет различить».

Марина, меж тем, продолжала. Исповедь её, оказывается, носила нравоучительный характер.

— Я могла бы, но не сломалась. В скорбь не впала. На адвокатов, чтоб у мужниной родни дачу отсудить, тратиться не стала. Переехала в дом попроще (попроще, да полюбимие, уж очень нынешнюю свою квартиру обожаю), на курсы массажистов пошла, с людьми бурно общаться начала. И только тут поняла, как много теряла из-за своего слепого мужу повиновения. Ни мира не знала, ни счастья… Это я к тому говорю, что больно вы с Артуром Анатольевичем кроткая. Он, мне кажется, давит в вас личность. Женщина, она всегда должна оставаться собой. Как Ахматова. Не позволять слишком на себя влиять. А то потом, не дай боже, случится что-нибудь, останетесь без привычной опоры и пропадёте… Стержня самоуверенности внутри не имея, можно не выдержать …

/Разделились беспощадно мы на женщин и мужчин/. Звезда негодовала. Отчего о наличии стержня внутри женщины судят всегда по отсутствию в её душе мужчины?! Что это за «не позволяй ему слишком много, отдавайся по чуть-чуть». Похоже на руководство по дрессировке обезьян. Звезда тем больше злилась, что понимала применимость собственных обвинений и к себе. С лучезарным, но абсолютно чужим — и с каждой встречей становящимся всё чужее и чужее — мальчиком Пашенькой — звезда вела себя именно так. Потребительски. А ещё было обидно, что умная Марина оказалась такой глупой. Звезда всё ещё чуточку оставалась идеалисткой, и думала, что люди вокруг могут и не иметь прорех и подвохов.