Джон Гришэм - Покрашенный дом Страница 40

Я выскользнул из постели и подобрался к окну, как змея. Выглянул наружу: они сидели на своих обычных местах, в нескольких футах от меня и спиной ко мне.

Я впитывал каждый звук. У Летчеров все сложилось не очень хорошо. Либби сидела где-то в задней комнате вместе с ребенком, который все время плакал. Все Летчеры были, казалось, страшно вымотаны этим бесконечным плачем. Мистер Летчер злился на Перси за то, что тот пошел к нам, но еще больше он злился, когда говорил о Либби. А та, оказывается, рассказала им, что не хотела заниматься с Рики «этими глупостями», но он в конце концов ее как-то уболтал. Паппи отрицал, что дело обстояло именно так, но доказательств у него не было. Он отрицал все и вообще выразил сомнение, что Рики когда-нибудь встречался с Либби.

Но были и свидетели. Сама миссис Летчер заявила, что Рики целых два раза, сразу после Рождества, заезжал к ним в пикапе Паппи и увозил Либби покататься. Они ездили в Монетт, и Рики угощал ее там содовой.

Отец высказал предположение, что если все действительно так и было, тогда Рики ездил в Монетт потому, что там его мало кто знал. Он бы не допустил, чтобы его увидели в Блэк-Оуке с дочерью издольщика.

— Она красивая девушка, — отметила мама.

Еще одним свидетелем был один из выводка Летчеров, ему было не больше десяти. Миссис Летчер вытащила его из толпы малышей, скопившейся возле переднего крыльца. Его свидетельство заключалось в том, что он видел, что грузовичок Паппи стоял в конце их поля, рядом с густыми зарослями кустарника. Он подобрался к самому грузовичку и увидел, что Либби и Рики целуются. Он никому ничего не сказал, потому что боялся, и выболтал эту историю всего несколько часов назад.

У Чандлеров, естественно, свидетелей не было. На нашей стороне реки никто не видел никаких намеков на этот роман. Рики, конечно же, никому ничего не говорил. Паппи бы ему за это так дал!

Мистер Летчер сказал, что все время подозревал, что отец ребенка именно Рики, но Либби это отрицала. По правде сказать, была еще парочка парней, которые проявляли к ней интерес. Но теперь она рассказала все — что Рики заставил ее, а она вовсе не хотела ребенка.

— Они хотят, чтобы мы его к себе забрали? — спросила мама.

Я чуть не застонал от такого.

— Нет, не думаю, — ответил отец. — Какая им разница, ну, еще один ребенок в семье…

Мама считала, что ребенок заслуживает того, чтобы расти в нормальном доме. А отец сказал, что об этом и речи быть не может, пока Рики не подтвердит, что это его ребенок. Ну, это вряд ли, уж я-то знаю Рики!

— Ты ребенка видел? — спросила мама.

— Нет.

— Он — точная копия Рики, — сказала она.

Мое собственное впечатление от новоявленного Летчера заключалось в том, что это был какой-то маленький комочек, в тот момент больше всего напоминавший бейсбольную перчатку. В нем не было почти ничего от человека. Однако мама и Бабка часами сравнивали лица разных людей, пытаясь определить, кто на кого похож, чьи у кого глаза, нос или волосы. Бывало, стоило им глянуть в церкви на какого-нибудь младенца, и они тут же восклицали: «Ой, да он же вылитый Чизенхол!» или «Нет, вы только посмотрите, глаза-то он от деда унаследовал!»

А мне они все казались лишь маленькими куклами.

— Значит, ты считаешь, что он Чандлер? — спросил отец.

— Никаких сомнений.

Глава 18

И снова наступила суббота, но суббота без обычного радостного возбуждения от предстоящей поездки в город. Я знал, что мы туда поедем, потому что мы никогда не пропускали две субботы подряд. Бабке понадобились бакалейные товары, особенно мука и кофе, а маме было нужно в аптеку. Отец две недели не был в кооперативе. Я не имел права голоса в этом вопросе, но мама понимала, как важны эти субботние посещения города для соответствующего воспитания ребенка, особенно мальчишки с фермы, у которого мало контактов с окружающим миром. Да, мы ехали в город, но без обычного энтузиазма.

Над нами нависала новая ужасная перспектива, гораздо более пугающая, чем вся эта бодяга с Хэнком Спруилом. Как быть, если кто-нибудь узнает, что произошло у Летчеров? Достаточно ведь одного слова, одного намека, брошенного в одном конце Мэйн-стрит, и сплетни разнесутся по всему городу подобно пожару. Дамы в лавке Попа и Перл будут ронять свои корзинки и закрывать руками рты в полном изумлении. Старики, собирающиеся возле кооператива, будут усмехаться и говорить: «Ну, меня это вовсе не удивляет!» Ребята постарше будут в церкви тыкать в меня пальцами, словно это я во всем виноват. Весь город ухватится за этот слух, как будто это истина из Писания, и имя Чандлеров будет запятнано навек.

Так что мне не хотелось ехать в город. Я хотел остаться дома, поиграть в бейсбол и, может быть, отправиться на прогулку с Тэлли.

За завтраком разговаривали мало. Все мы были все еще подавлены, и, я думаю, это было потому, что мы знали правду. О Рики в городе мало что помнили. А я про себя раздумывал: знал ли он вообще, что у Либби будет ребенок? Но поднимать сейчас этот вопрос вовсе не собирался — потом спрошу у мамы.

— Парк аттракционов в город приехал, — сообщил Паппи.

И день вдруг засверкал новыми красками. Моя рука с вилкой замерла в воздухе.

— Мы когда поедем? — спросил я.

— Как всегда. Сразу после ленча, — ответил Паппи.

— А на сколько мы там задержимся?

— Там посмотрим.

Передвижной парк аттракционов! Это была бродячая цыганская компания, они говорили с каким-то странным акцентом; зимы они проводили во Флориде, а по осени начинали объезжать маленькие фермерские городки, когда проходил сбор урожая и у народа появлялись деньги. Обычно они приезжали совершенно внезапно, в четверг, без разрешения разбивали лагерь на бейсбольном поле и оставались там на весь уик-энд. Ничто так не возбуждало Блэк-Оук, как приезд этих бродяг с их аттракционами.

Каждый год к нам приезжал какой-нибудь новый парк. В одном показывали слона и гигантскую черепаху. В другом животных не было совсем, зато было полно странных людей — карлики и лилипуты, девочка с шестью пальцами, мужчина с третьей ногой… Но они всегда привозили с собой колесо обозрения, карусель и пару-тройку других аттракционов, скрипучих и разболтанных, страшно пугающих всех мамаш. Например, «гигантские шаги» — подвешенные к колесу на цепях петли, в которые усаживались желающие; колесо вращалось все быстрее и быстрее, и «ездоки» в конечном итоге летели почти параллельно земле, вопя от страха и прося остановить машину. Пару лет назад в Монетте одна такая цепь лопнула и маленькую девочку зашвырнуло через дорогу и ударило о борт прицепа. Но когда через неделю этот аттракцион появился в Блэк-Оуке, уже с новыми цепями, к нему тут же выстроилась очередь желающих покататься.

Еще у них были павильоны, где можно было метать кольца и дартс, стрелять из пневматического ружья и выигрывать разные призы. В некоторых парках были и предсказатели судьбы, в других имелись фотографы, а с некоторыми приезжали фокусники. Все это было шумно, весело и здорово возбуждало. Слух об их прибытии быстро распространялся по всему округу, и народ начинал валить толпами, так что за несколько часов Блэк-Оук бывал весь набит битком. Я очень хотел попасть туда.

Может быть, думал я, возбуждение, вызванное приездом парка аттракционов, заставит забыть про Либби Летчер. Я скоренько проглотил свои хлебцы и выскочил наружу.

— Аттракционы в город приехали! — шепотом сообщил я Тэлли, когда она подошла к трактору, чтобы вместе с нами ехать в поле.

— Вы все поедете? — спросила она.

— Конечно! Кто ж пропускает такое!

— А я один секрет знаю, — тоже шепотом сказала она, отводя глаза.

— Какой?

— Я кой-что слышала нынче ночью.

— Где слышала?

— Возле передней веранды.

Мне не понравилось, что она все время увиливает.

— Так что за секрет?

Она нагнулась поближе:

— Про Рики и эту девчонку Летчеров. У тебя, стало быть, появился маленький кузен!

Слова ее звучали жестоко, глаза сверкали злорадством. Это была совсем не та Тэлли, которую я знал раньше.

— Чего это ты там делала? — спросил я.

— Тебя не касается!

Из дома вышел Паппи и направился к трактору.

— Ты лучше никому про это не говори, — сказал я сквозь сжатые зубы.

— Мы ж с тобой умеем хранить наши секреты, так ведь? — сказала она, отходя.

— Ага.

Я быстро проглотил ленч, а потом спешно прошел всю процедуру отскребывания и помывки. Мама понимала, что я горю нетерпением поскорее отправиться в город, и не теряла даром времени, смывая с меня грязь.

Все десять мексиканцев набились в кузов пикапа вместе со мной и отцом, и мы отъехали от нашего дома. Ковбой всю неделю собирал хлопок, несмотря на сломанные ребра, что не прошло незамеченным со стороны Паппи и отца. Они им просто восхищались. «Крепкие они ребята!» — говорил Паппи.