Юрий Хвалев - Пробежка ввысь Страница 40

«Он явно прибавил в весе, - подумал учитель, - мало работает, поэтому и толстеет. Есть повод затянуть ему потуже поясок. Хотя он и так мало ест. Хорошо, посмотрю, что будет завтра. Если завтра она получится такая же холодная, я просто перестану его кормить».

Пока учитель тренировал извилины парой пустяков. Пустоту парадного зала (как мы помним, тишина спряталась) заполнила майская ночь. Не решаясь уйти, Лазарь продолжал стоять, как новодельная скульптура. Тело начинало каменеть, только в глазах не прекращался реальный процесс изучения мира. В распахнутом окне, на носовом платке неба, толкалась стайка звёзд, намереваясь построиться в характерную фигуру известную астрономам. Одна из звёзд, возможно, самая нестойкая, оказалась лишней. Долго сопротивляясь, она пыталась хоть чем-то зацепиться за небо. В конце концов, обессилила и упала, показав дальним сородичам огнеопасный хвост.

От яркой вспышки Лазарь моргнул; глазное яблоко, одно и второе, почти одновременно, налилось огнём; он моргнул ещё раз. Огонь потихоньку угасал и, наконец, угас. Лишь два мелких червячка в области зрачка на мгновенье показали огненные головки-бусинки, и чтобы не быть пойманными быстро юркнули туда, откуда появились.

Учитель очнулся. Всё это время, когда минуты копились, преобразовываясь в час, он, кажется, спал. Непозволительная роскошь, когда столько дел; он уже хотел себя пристыдить. Многие из его свиты уснут, так и не получив нагоняй.

Показался старый слуга. Светом золотого канделябра он безжалостно прожигал темноту; за ним, след в след, тянулась вереница теней.

- А это ты старый отравитель воздуха. Опять проспал?!

- Нет, учитель. Я ждал, когда упадет первая звезда, чтобы прикурить.

- Ну-ка иди сюда. Я тебя дам прикурить.

Слуга поставил канделябр на стол и подошёл к учителю.

- Я тебя предупреждал, чтобы ты обуздал свои тени?

- Да, учитель.

- Вот почему, у меня одна тень, хотя я из знатного рода, а у тебя целых три?

- Возможно от предсмертного возраста.

- Врешь! Две тени не твои, а твоих друзей: повара и землекопа. Ты же знаешь, что я их терпеть не мог. Повар отвратительно готовил, а землекоп пытался докопаться до моих мыслей.

- Да я знаю, но они умерли, а тени просто забыли прописать на том свете. Сначала умер повар, его закопал землекоп, а потом умер землекоп, и его выбросили в море. А ведь они просили, чтобы их похоронили вместе.

- Вместе с тобой?

- Да.

- Ну, нет, даже не мечтай. Тем более землекоп давно уплыл, а повар нафарширован червями.

Учитель взял со стола канделябр и подошёл к слуге. Слуга поклонился. Направив свечи в самую сердцевину, учитель, ухмыляясь, кинулся к землекопу. Тень заплясала в жутком танце, превращаясь в обыкновенное очертание неодушевлённого предмета. Когда с землекопом было покончено, учитель расправился с поваром. Тень повара, как нестранно, не испугалась огня, она замкнулась в себя, образовав правильный круг, и выпрыгнула через окно в ночь. Почувствовав приближения огня, тень слуги задрожала, как осиновый листок.

- Учитель, простите меня! – взмолился слуга.

- Хорошо, - сказал Учитель, - но если ты ещё раз приведёшь этот сброд. Я подпалю и твою тень. Пошёл вон!

Слуга удалился. Лазарь, скованный оковами страха, боялся пошевельнуться.

«Что же будет со мной, если я не удовлетворю его амбиций, – размышлял Лазарь. - Уж лучше сгореть самому и отмучиться, чем он будет издеваться над тенью».

Лазарь взглянул на свою тень, та одобрительно кивнула.

- Лазарь ты ещё здесь?! – закричал учитель.

Лазарь молчал.

- Говори, чёртов молчун!

- Я не решался уйти, без денег, - растягивая слова, вымолвил Лазарь.

- Возьмёшь как всегда в долг.

- А на дорогу?

- Ты же будешь заходить к покупателю снов?

- Буду.

- Вот и оплатишь проезд своим сном. Пошёл вон!

Лазарь достиг зрелого возраста, возможно, поэтому к нему всё чаще являлись сны с нескрываемым эротизмом. Манекенщицы купленные для скульптурных поз имели вид полный, мелкий и нечистоплотный, с вызывающей развязностью. Если бы Буонарроти мог наблюдать их, то, несомненно, высек бы эти толстые зады, а камень с души, который с облечением пал, привязал бы на шею и поскорей от стыда в пучину.

Сохраняя верность христианской вере и, избегая разврата, Лазарь просто-напросто сбывал сны любителю острых ощущений. А когда тот временами лечился, изгоняя из себя подхваченную во сне заразу, Лазарю ничего не оставалось, как на ночь глядя, нашпиговывать мысли всякой всячиной. Обычно к месту годились такие вещи как: глубина звёздного неба, щебетанье птиц, баллада бродячего артиста. Таким образом, он не давал разгуляться приходящим снам; места в голове оставалось в обрез и снам приходилось вить гнёзда в другом месте, у других мальчиков.

От замка до дома, где жил покупатель снов, тянулась дорожка, которая подсвечивалась снизу жуками-светляками. Заряженные светом уходящего дня, они кишели под ногами, не боясь быть раздавленными. Луна, сделав паузу в свечении, отдыхала за облаком. Дорожа временем, Лазарь почти бежал по дорожке, не замечая, что при каждом шаге из-под башмаков разлетаются хлопки света.

У дома покупателя снов, ожидая свой черёд, суетилась разношерстная публика, мечтающая спать без сновидений. Лазарь у покупателя снов был на особом положении, поэтому, проскочив сквозь проклятия возмущённого люда, он вбежал в дом и оказался на сеансе медитации. Покупатель снов сидел в позе лотоса, глаза, естественно, закрыты, и покачивался в такт внутренней музыки. Лазарь скинул башмаки - причём, они поменяли сумрачную окраску на дневную – и, встав на колени, подполз к покупателю снов.

Тот вытянул впёред ладонь и, обхватив голову Лазаря, словно кочан капусты, сильно сдавил. Лазарь заскулил. На лице покупателя выступила похотливая маска - именно маска - с кривой улыбкой и дырками вместо глаз. Затем появилась другая маска - завоевателя. Маски появлялись, переворачивались, словно книжные страницы и исчезали, затем заново появлялись, но выражали уже другие чувства. Почувствовав, что тело покупателя дрожит, ученик понял: пора уходить, налегке, без снов. Деньги за сеанс уже лежали в кармане. Как они туда попадали, Лазарь до сих пор не знал.

Ученик вышел через чёрный ход и, озираясь по сторонам, боясь подцепить попрошаек, поспешил в стойло за конём. Лазарю повезло, их не было видно, похоже на то, что они уже вдоволь напросились, и общим голосованием при одном воздержавшемся, устроили себе пирушку.

Лазарь вырулил на дорожку, которая тянулась к стойлу и круто петляла, так как использовалась для гуляющих пьяниц. Башмаки по-прежнему светились в темноте, но светились уже не так ярко, так как зарядка подходила к концу.

За крутой нрав и буйный характер конь в стойле находился под стражей. Конь любимое животное князя, отца и основателя учителя, который, правда, уже несколько лет покоился в семейном склепе. Но перед тем как уйти в мир иной, оставивший наказ: «беречь коня, охранять и вовремя платить жалованье». Учитель берег коня, охранял, а вот деньги платил не всегда, почти никогда. Обычно конь свирепел тогда, когда учитель делал выездку, но за полученную услугу платить, естественно, не хотел, а вместо платы выставлял стражу, которая также являлась мальчиками для битья. Вот на них-то конь и срывал свой гнев.

Напетлявшись по дорожке так, что кружилась голова, Лазарь застал стражников за игрой в кости. Один из них, по-видимому, проигравший понуро побрёл на свидание с конем. Конь вяло подходил к жертве и, не найдя на теле живого места, после короткого разбега бил копытом в лоб (самое крепкое место). Страж картинно падал и после короткого забытья, уяснив истину: что в лоб и что по лбу, одинаково больно, отползал в безопасное место, туда, где конь не валялся.

Чтобы получить расположения коня, Лазарь обычно звенел монетами, а конь в ответ одобрительно ржал, что означало можно трогаться в путь. Стражники с облегчением выдохнули. Лазарь уселся на коня задом наперёд, а животное, вычислив стоимость проезда (плюс чаевые) и выбрав самую экономичную скорость (бег рысцой), начал движение.

Чтобы хоть как-то развлечься в пути, Лазарь сосредоточил взгляд в одну точку, на какое-то время она же являлась и точкой отчёта. И когда у глаз не осталось других точек зрения, Лазарь, будто замер на месте, а слева и справа, друг за другом, выбегали деревья, кусты и папоротники, и, соревнуясь наперегонки, неслись, чтобы банально исчезнуть в точке пересечения.

Жители улицы Терпимости при всей сходности с жителями улицы Мелочи, имели только одну отличительную особенность; их больше грабили. Но как разбойники не гримасничали, до лавки натурщиц Лазарь добрался целым и невредимым. В лавке, несмотря на поздний час, телодвижения не прекращались даже на миг: кто-то приходил, кто-то уходил, кто-то спускался, кто-то поднимался. Натурщиц приводили и тут же уводили. Сесть, значит, получит нагоняй от хозяйки, которая, будто генерал расхаживала вперёд и назад и, отдавая команды «налево, направо, марш!», муштровала своё войско перед решающим показом. После такой суеты натурщицы могли чесами стоять без движения.