Галина Лифшиц - До свадьбы доживет Страница 41

– И я тебе верю, Миш. И очень рада подарку судьбы, которая меня к вам с Еленой привела, – откликнулась Тина.

Елену она упомянула из дипломатических соображений, чтобы Миша чувствовал ее уважение к их семейным границам.

– Елена, – задумчиво протянул Михаил, – Елена, Елена… Да. Вот о некоторых событиях, с ней связанных, хотел с тобой сегодня поболтать. Ибо – больше не с кем. А есть нечто, рвущееся наружу. Давай выпьем для храбрости!

– Я храбрая, Миш, – предупредила на всякий случай Тина.

– А будешь еще храбрее! – пообещал друг, – И я расхрабрюсь.

Они выбрали себе напитки «для храбрости», выпили. Попробовали замысловатую закуску.

– Хорошо тут как! – расслабленно протянула Тина.

Ей и правда было очень хорошо и спокойно, как со старшим братом, которого у нее никогда не было.

– Слушай, что расскажу, – начал Михаил, – Ты про Киру знаешь теперь. Самую главную тайну того периода я раскрыл. Отболело, можно сказать.

– Легче стало, как рассказал? – кивнула Тина, – Мне всегда легчает, когда что-то тайное выскажу. Боль улетучивается.

– Это точно. Боль улетучивается. И стыд улетучивается. Тем более заяц – это так, мелочь была, прямо скажем. Но полегчало.

Тина мгновенно догадалась, о чем хочет поведать Михаил. О том, что уже рассказала ей Елена. Надо же! Он, такой проницательный, такой стратег в своем бизнесе, даже не догадывается о том, что именно и насколько именно известно его жене. Ну что ж! Таков удел супругов – ни о чем не догадываться. Теперь-то Тина это точно знала.

– Я не только расскажу тебе главный стыд моей жизни. Я еще совета твоего спрошу, – вздохнул Миша, – Это о второй моей жене. Ася ее зовут. В общем, через какое-то недолгое время после развода с Кирой я, естественно, встретил девушку, полюбил и все такое. И мы, как было принято в те времена, женились. Она, кстати, переживала, что я был уже женат. Развод – это было дело нехорошее, не одобрялось оно. И существовало представление, что на разведенном человеке лежит какая-то вина. Или пятно на репутации. Порок какой-то у него пытались отыскать или недостаток существенный. Ну а как иначе? Человек женился, а потом развелся? С чего бы это? Ну, она и переживала. Стеснялась родителям сказать, что встречается с разведенным. И я себя сам стеснялся в этом плане. Своеобразные времена, да? Но что-то в этом было.

В общем, чем больше Ася сомневалась, тем сильнее я хотел на ней жениться. И старался ужасно. Доказывал ей, что я – достойный претендент, что сделаю ее счастливой, что она не пожалеет, если будет со мной. В бизнес пустился, рвался безостановочно к цели, дела шли, а Ася замуж за меня не спешила. Ужасно это меня заводило. Я привык своего добиваться. Тем более она была красавицей, все на нее внимание обращали: выглядела такой аристократкой – тонкая, большеглазая, руки такие нежные. Не описать словами. Видеть надо. На нее оборачивались, любовались. И, конечно, ухажеров было полно. Я тревожился, что уведут ее. И все эти мысли и чувства мешали мне дело делать, никак сосредоточиться не мог. Ну, в один прекрасный день я подъехал к ее дому на иномарке – заметь: на иномарке, новой, не подержаной, «Вольво» купил, почему-то мне тогда казалось, что это наикрутейшая марка. Подъехал на своем авто, с огромным букетом роз и немыслимой коробкой конфет, поднялся на их этаж (подъезды еще не запирались тогда), позвонил в дверь, открыла мне будущая теща, как я догадался, хотя никогда до этого родителей Аси не видел. И я прямо с порога попросил у нее руки дочери. Букет вручил, конфеты. Она рассмеялась, позвала в дом. Там вся семья ужинала. Милые люди. Без затей, простые, чистые. Не простаки, а простые. То есть – без всяких масок и театров. Поговорил с отцом. Рассказал им, что был женат на однокласснице своей, что денег не было, ну и все такое прочее. Про развод объяснил, что уроки извлек, буду верным и заботливым мужем. Пообещал Асю беречь, лелеять, создать ей прекрасную жизнь, какой она достойна. Даже вывел их на балкон и похвастался машинкой – такой был идиот. Но они почему-то мне поверили и говорили, как с человеком. Ася слушала. Она не особо разговорчивая была, ее сразу не понять. Но слушала, не гнала, и я это отмечал, надеялся на то, что она согласится. Отец сказал, что мы-то с ним общий язык найдем, как он понимает. Но дело-то не в нас с ним, а в желании их единственной дочери связать со мной свою жизнь до конца дней. «До конца дней», заметь! Другого не предусматривалось. А я о другом и не думал. Я хотел семью создать раз и навсегда. Тем более перспективы разворачивались очень радужные.

После слов отца насчет решения дочери все посмотрели на Асю.

– Ну, что ты скажешь, деточка? – говорит ей мать.

– Подождите, – прошу я, – Я сейчас сам у Аси спрошу. При вас.

Я встал из-за стола и говорю:

– Ася! Я тебя очень люблю. Ты согласна стать моей женой?

Никогда не забуду ее глаза. В них такой свет был, такая надежда и радость! Она тоже встала. Стоит и смотрит на меня. И молчит. А я чувствую, что молчанием этим она будто спрашивает, не обману ли, буду ли хорошим мужем. А я был влюблен и мечтал ее добиться. Наконец, она решилась;

– Да, – говорит, – Я согласна, Миша. И я тебя тоже люблю.

И лицо руками закрыла. Эти слова для нее не были пустыми, понимаешь? Она из сердца их выпустила. Все это почувствовали. Я даже оробел. Себя самого испугался, что ли.

Ну, мы и поженились. И жили очень даже хорошо. Ася мне доверилась полностью. Дела мои шли просто великолепно, я был окрылен. Одно за другим – и всюду успех! Я иногда сам себе говорил: так не бывает. Но – вот же! Было. И сейчас есть. Тогда же и коллекцию свою стал собирать, вернее, стали – мы с Асей. Она в живописи хорошо разбиралась, и нюх у нее был почти как твой. Жили бы себе и жили…

Михаил перевел дух, отпил из своего бокала. Тина тоже немножко выпила. Ей страшно было слушать, что будет дальше. Она и так все знала. И не хотела еще раз выслушивать о плохом. Но ведь не скажешь же, что Елена поделилась с ней своими секретами, причем чуть ли не сразу после их знакомства. Надо молча слушать.

– Жили бы себе и жили. Да. Но шел год за годом, а у нас почему-то не было детей. Мы особо на этом внимание не заостряли: много дел, много событий, одно за одним. Вроде и не до того. Но я чувствовал, что Ася переживает. Однажды предложила обследоваться, может, что-то у нас со здоровьем не то. Обследовались – все в полном порядке. И у меня, и у нее. Я ей говорю:

– Не дергайся, придет время, все будет. Причем тогда, когда ты меньше всего станешь ждать.

Так прошло почти десять лет. Пролетели незаметно. И как-то я заскучал. Себе не признавался, но что было, то было – заскучал. Азарт стал пропадать. Вроде как все есть, и ничего нового уже не будет. И – ради чего все это? У меня уже к тому времени целая империя была, тысячи людей от моих предприятий зависели. А я ходил унылый. Скучно стало. И путешествия душу не грели: вроде всюду побывал и не по одному разу. И в этот самый момент мне повстречалась Елена. Ну, как – повстречалась? В мой же секретариат пришла работать. Молоденькая девчонка, выпускница вузовская, красотка, полная жизни, глазки наивные, всему радуется. Прекрасное дитя. Это она сейчас застегнута на все пуговицы, все у нее по протоколу, все как надо. А тогда была веселая и живая. И мне было весело на нее глядеть. Глядеть-то приходилось каждый день, по нескольку раз. И я был очень даже этому рад. Она все вертелась передо мной, как это девчонки делают, завлекают неосознанно, по молодости своей.

Тина хмыкнула про себя: «Неосознанно, по молодости». Мужская наивность, видимо, безгранична. Ему сети расставляют, а он, видя их, умиляется, что все так неосознанно выходит, наивно так, по-детски. Она-то не раз убеждалась, что эти наивные детские глаза юных дев и есть выражение настоящего, отлично продуманного расчета. Но дело охотника ловить, а дело жертвы не попадаться. Или попадаться, если очень хочется.

– И как-то раз я не выдержал, позвал ее поужинать. Ну, и закрутилось. Она была полной Асиной противоположностью тогда. Ася долго своих чувств не показывала, а Ленка почти сразу сказала, что любит. И разревелась, я же еще ее утешал. И на все она была согласна, абсолютно на все, хотя и цену себе знала, хороша была, но ради любви ко мне обо всем забывала. Я верил ее чувству, и оно меня грело, сил мне добавляло. Я мог ей позвонить в любое время дня и ночи – ни слова против, а ведь с родителями жила, – мчалась ко мне, отдавалась. Ничего взамен не требовала, не упрекала, не просила. Только побыть немного рядом. Так она говорила. И как-то все сильнее она меня к себе привязывала, нужной становилась. Вот эта ее готовность, открытость – это подкупало. Я-то ей с самого начала сказал: никаких, мол, обязательств. Я женат, люблю свою жену, и вообще – все это – твой выбор. Она согласилась. Да так горячо согласилась! Лишь бы рядом хоть иногда. Потому что люблю. Остальное – как будет, так будет. Правда, говорила, что очень ей стыдно перед моей женой, но не может она справиться со своими чувствами.