О`Санчес - Суть óстрова Страница 42

Глава восьмая,

в которой главный герой старается быть чутким, ибо сказано: пустые насмешки ранят близких и выдают недалеких

– Слушай, Изольда…

– Слушаю вас внимательно, господин наш Сигорд!

– Не ерничай. Что за зверь такой – капитализация?

– Капитализация – это совокупная рыночная стоимость акций акционерного общества. Вам говорит что-нибудь эта фраза?

– Говорит, я же был на курсах. То есть, если одна акция стоит талер, а всего выпущено миллион акций, то предприятие стоит миллион талеров?

– Не совсем. Все вместе акции – да, стоят миллион. И если вы их все скупите за миллион, то предприятие станет полностью вашим. А уж что оно из себя представляет – это совсем другое дело. Может оно – золотое дно, а может – пустышка: стол, стул, папка с Уставом, и миллион бумажек, купленных по талеру штука.

– И такое бывает.

– Бывает, господин Сигорд. Так вот, этот миллион талеров, заплаченный за миллион акций – и есть последняя рыночная цена, то есть капитализация акционерного общества.

– Любого акционерного общества?

– Как – любого?.. Ну, не знаю… Открытого акционерного общества, наверное… А что?

– А если закрытого?

– Может и закрытого, я точно не помню. Нам что-то такое объясняли на курсах, но я уже не помню, нам-то зачем?

– Интересно, вот зачем. Возьмем мой «Дом ремесел». Это закрытое акционерное общество, с заявленным акционерным капиталом в десять тысяч талеров, в котором я владелец всех ста стоталерных акций. Какова капитализация моего дела?

– Такова и есть: десять тысяч талеров.

– Как это? Да у нас одного компьютерного барахла больше чем на десять тысяч! У нас основных средств за полмиллиона перевалило. По документам, правда…

– Тогда я не знаю. Значит, у вас золотое дно, которое стоит по документам десять тысяч талеров. А продадите за сто тысяч – капитализация будет сто тысяч.

– Гм… Можно я внесу ясность, как я это понимаю? – Яблонски выставил на столешницу локоть правой руки и поднял кверху ладонь, как школьник на уроке.

– Внеси, конечно.

– Капитализация касается только тех акционерных обществ, акции которых присутствуют на вторичном рынке, то есть, которые можно легко продать и купить в специально отведенных для этого местах, а именно на биржах. Если есть открытые спрос и предложение на акции – стало быть, есть и цена. То есть, как правильно сказала Изольда, речь идет об акциях открытых акционерных обществ. Они потому и называются открытыми, что для покупки и продажи акций этих обществ не требуется разрешения учредителей и остальных владельцев: захотел купить – пошел на биржу и купил, как килограмм апельсинов. Рыночная стоимость одной акции умножается на количество всех выпущенных акций и получается капитализация – совокупная стоимость всех акций, то есть рыночная цена всей компании. Есть, конечно, нюансы, отличающие покупку акций от покупки фруктов и овощей…

– Какие, например?

– Разные, я же всех не знаю. По-моему, у нас в Бабилоне это касается допустимой доли иностранного капитала, предельного размера пакета банковских акций в одних руках…

– В принципе понятно, теперь я врубился, спасибо, Ян. Надо же, он, оказывается, и тут соображает-понимает. Вот что значит – Яблонски! Верно говорят: где еврей, там и деньги.

– Я, скорее, поляк.

– А это, разве, не одно и то же?

– Не знаю, думаю, что нет. Или да, какая разница… Но в таком случае, Сигорд, вы утроенный еврей.

– Я не еврей. И не негр. Да и по деньгам ростом не вышел… Пока еще…

– Если судить по манерам и обращению с деньгами – вы явный еврей. А по… манере обращения с окружающими – явный негр!

– Это оскорбление, Ян? Нас с Изольдой обидеть хочешь?

– Нет, что вы, это подхалимаж.

– Это он так перед вами подхалимничает; а вам, дорогой Ян, еще до негра шагать и шагать, и все в гору. И не негра, а черного, чтобы вы знали. Нигде в мире теперь не говорят негр. Еще чайку?

– Пожалуй… Нет, кофе. И я покурю, с вашего разрешения. Знаю, что потом фыркать будете, но ломы мне к себе идти, устал, ноги не ходят. Потерпите сигаретку-другую?

– Куда денешься, когда начальник просит… Да курите, конечно, господин Сигорд, мы-то с Яном не против. Все бы такие беды были как ваш табачный дым… Главное, чтобы не сигары, они такие вонючие. А как же трубка? Дома забыли?

– Ну ее к свиньям, эту трубку. То мне горько от нее, как от хины, то поташнивает, а в основном – не накуриваюсь.

– Понятно. Между прочим, я тоже не негритянка.

– Да-а? А кто-же ты?

– Я мулатка, почти квартеронка и вообще во мне есть дворянская кровь. Я, если хотите знать, по отцовской линии состою в очень дальнем родстве с господином Леоном Кутоном, нашим Президентом. Или по материнской… В общем, в моих жилах течет кровь французского дворянства, а вот вы…

– А по-моему, типичная негритянка, и бусы у тебя типично негритянские.

– Как раз наоборот: эти бусы куплены в бутике, если хотите знать, сейчас в Британии такие носить моднее всего. А вот вы, господин Сигорд, настоящий безродный космополит!

– Я безродный космополит?

– Именнно что вы! Я бы еще сказала кое-что на этот счет, да обижать неохота…

– Ну уж скажи, стерплю.

– Хорошо: и не просто безродный космополит, а винегретный, из винегретного района. Вот вам за негритянские бусы! – Сигорд засмеялся, довольный, что ему так легко удалось вскипятить обычно добродушную Изольду. Впрочем, и она, видя что Сигорд в настроении, хотя и устал, сердилась понарошку, чтобы поддержать беседу.

– Где же я винегретный, когда у меня предки известны – скандинавы из Европы. Я, может быть, род свой тяну от норвежских ярлов, викингов, которые и в хвост и в гриву чесали столбовое французское дворянство, вдоволь грабили еврейское ростовщическое купечество, да и ваших племенных вождей по голым задницам лупили с утра и до вечера.

– Гм… – осторожный Яблонски сначала убедился, что раздражения и злобы нет в спорящих сторонах, а потом уже вмешался в разговор:

– Что-то вы, Сигорд, на викинга не очень-то похожи…

– И на ярла тоже! А кто такие ярлы?

– Были такие. Ну, ладно, пусть я буду винегретный викинг, я не против. Куда можно выбросить…

– Давайте, я сама, заодно и кружки помою…

– Спасибо. Итак, подобьем итоги ушедшего дня, а заодно и недели – и по домам, до понедельника. Ян, пока Изольда по хозяйству, с тебя начнем…

– Мамочка, давай это будет не ваша забота!

– Как это не моя? Я не желаю смотреть телевизор и дрожать от страха, ожидать увидеть в сводке происшествий, что мой единственный сын попал в аварию и разбился! Как это – не моя??? Всю жизнь тебя растила, учила, лелеяла, надышаться не могла…

– Ма-моч-ка!

– Жила, жила, не думала, что теперь не моя забота…

– Погодите плакать, мама, я вас умоляю. Ведь всю жизнь я каждый день выходил на улицу и ездил в точно таком же транспорте по точно таким же улицам. И жив, как видите.

– Это ничего не значит, они учились, они водители, у них опыт. А ты такой неосторожный, рассеянный… Накапай, у меня руки дрожат… Шесть капель… Спасибо, ой, прилягу…

– Прилягте, мамочка, прилягте и отдохните. А обещаю вам, что буду предельно осторожен на дороге и уж не сомневайтесь, что ваш сын будет заботиться о себе гораздо лучше, чем любой, самый опытный и квалифицированный водитель. Только это я и имел в виду, когда говорил, что это не ваша забота. Вы ведь не собираетесь за руль, а, мамочка?

– Тебе бы только смеяться. И ведь я бы села за руль, если бы умела, и уж охранила бы тебя так, чтобы пылинка не упала! Помнишь, как хотела с тобой в армию идти?

– Помню, как же, до сих пор краснею. А права на вождение… Так в чем дело? Давайте, я вас на курсы возить буду, теперь там все ходы-выходы знаю, без проблем права получите? А?

– Горе ты мое луковое, все шутишь… А за домом кто смотреть будет? Обеды готовить, подметать, стирать? – Яблонски почувствовал, что наступил тот самый случай, когда можно во всем признаться, насчет его и Изольды, набрал воздуху в грудь, но все же струсил в последний миг и сказал:

– Домработницу найдем, деньги есть, слава богу.

– Не смей! Не смей хвалиться деньгами вслух и… упоминать всуе…

– Хорошо, мамочка, не буду. Все, побежал, дел много.

– Что-то у тебя в последнее время все вечера заняты. Вот что хочешь делай – не нравится мне этот Сигорд, он тебя нещадно эксплуатирует, нещадно. Каждый вечер, даже в субботу…

– Зато и платит. Спите, читайте, смотрите фильмы, я вернусь поздно. А в воскресенье поедем на острова, дышать свежим воздухом. Пока.

– Ой, пока… Закрой сам, Янечек, что-то опять устала… Старая стала совсем…

– Ох, и не знаю, как им об этом сказать…

– Да так и скажи, прямым текстом: у меня теперь другая жизнь, увольняюсь, выхожу замуж, счастливо оставаться.

– Но ведь жалко же.

– Что значит – жалко? Ты им кто – пожизненная нянька сопли вытирать?