Джон Гришэм - Покрашенный дом Страница 42

— Ставка десять к одному. Продержитесь на ринге шестьдесят секунд, выиграете двадцать долларов. — Она передала микрофон этому парню и спросила: — Как вас зовут?

— Фарли.

— Желаю удачи, Фарли!

Он влез на ринг, как будто вовсе не боялся Самсона, который наблюдал за ним без малейших признаков беспокойства. Далила взяла деревянную булаву и ударила ею в колокол, висевший сбоку от ринга.

— Шестьдесят секунд! — провозгласила она.

Фарли двинулся чуть в сторону, потом отошел в угол, а Самсон сделал шаг ему навстречу. Оба встали, изучая друг друга. Самсон смотрел сверху вниз с явным презрением, Фарли пялился снизу вверх, предвкушая схватку.

— Сорок пять секунд! — провозгласила Далила.

Самсон шагнул вперед, Фарли метнулся на другую сторону ринга. Будучи гораздо меньше ростом, он был еще и проворнее и, по всей видимости, предпочитал стратегию уверток и уходов. Самсон напирал, Фарли уворачивался.

— Тридцать секунд!

Ринг был не слишком больших размеров, чтобы все время убегать, так что Самсон быстро покончил с этими тараканьими бегами. Он перехватил Фарли, когда тот опять пытался проскочить мимо, и поднял его в воздух, захватив его голову в сгиб локтя, и начал сжимать.

— Смотрите, вот это захват, настоящая гильотина! — выкрикнула Далила, явно перебарщивая с трагизмом в голосе. — Осталось двадцать секунд!

Самсон крутил свою жертву в воздухе и садистски улыбался, а бедный Фарли мотался в его руках.

— Десять секунд!

Самсон крутанул Фарли еще раз и бросил его на ринг. И прежде чем тот успел встать, Величайший в Мире Борец схватил его за ноги и поднял в воздух, подержал над канатами ограждения и за две секунды до конца уронил на землю в знак своей победы.

— Вау, так недолго и проиграть, Самсон! — сказала в микрофон Далила.

Фарли явно пребывал в полном ошеломлении, однако он остался цел и, кажется, даже гордился собой: доказал свое мужество, не выказал страха и почти выиграл двадцать долларов — всего двух секунд не хватило. Следующий доброволец был тоже какой-то чужак — здоровенный малый по имени Клод, который заплатил три доллара, чтобы иметь шанс выиграть тридцать. Весил он раза в два больше Фарли, но двигался гораздо медленнее, и Самсон уложил его на лопатки за десять секунд, дав ему подсечку и затем завернув его в «салазки». За десять секунд до истечения контрольного времени он поднял Клода над головой и, демонстрируя свою огромную силу, подошел к краю ринга и швырнул его прочь.

Клод тоже уходил гордый и довольный. Всем уже было понятно, что Самсон, несмотря на всю театральность своего поведения и угрожающие ужимки, был настоящим спортсменом и никому не нанесет никаких увечий. А поскольку большинство молодых парней желали хоть как-то пообщаться с Далилой поближе, к ней скоро выстроилась очередь.

Это был настоящий спектакль, и мы с Деуэйном долго там просидели, наблюдая за тем, как Самсон разделывается с очередной жертвой, применяя все приемы из своего репертуара. Он их брал и на прямой захват, и на боковой, на захват ногами, укладывал их двойным нельсоном или броском на мат или через колено. Далиле оставалось только называть в микрофон приемы, которыми он пользовался, и Самсон тут же их демонстрировал.

Через час Самсон был весь мокрый от пота и ему был нужен перерыв, так что мы с Деуэйном смылись оттуда, чтобы два раза прокатиться на колесе обозрения. И обсудить вопрос, не купить ли еще по порции сахарной ваты, но тут услышали, как какие-то ребята обсуждают женское шоу.

— Она все с себя сняла! — говорил один из них, проходя мимо нас, и мы тут же забыли про сахарную вату. И пошли за ними в самый конец дорожки, разделявшей аттракционы, туда, где стояли фургоны цыган. За фургонами был установлен небольшой шатер, явно поставленный так, чтобы никто его заметил. Около него стояли и курили несколько мужчин, и у них был какой-то виноватый вид. Из шатра доносилась музыка.

Некоторые бродячие парки привозили к нам разные женские представления и шоу. Ничего удивительного, что Рики однажды застукали на выходе с одного такого шоу, после чего у нас дома был жуткий скандал. Его бы ни за что не поймали, если бы вместе с ним не застукали мистера Росса Ли Харта. Мистер Харт, казначей методистской церкви, фермер, владевший собственной землей, примерный прихожанин, был женат на женщине с базарными замашками. Однажды вечером в субботу, когда в город как раз приехала очередная компания аттракционов, она долго его разыскивала и случайно заметила, как он выходит из такого запретного шатра. И разоралась на всю округу, увидев своего заблудшего супруга; а тот нырнул за фургоны и скрылся. Она бросилась в погоню, вопя и причитая, и город Блэк-Оук получил новую тему для сплетен.

По неведомой причине миссис Харт рассказала о проделке своего супруга всем, кому только можно, и бедняга на много месяцев стал отверженным. А она также раззвонила, что вслед за мистером Хартом из этого шатра вышел Рики Чандлер. Мы страдали молча. Неписаным правилом для всех было: никогда не ходи на такие шоу в своем родном городе. Езжай в Монетт, или в Лейк-Сити, или в Карауэй, но только не в Блэк-Оук.

Ни Деуэйн, ни я не знали никого из мужчин, стоявших возле шатра. Мы обошли вокруг фургонов и подкрались поближе с противоположной стороны, но там была здоровенная собака на цепи, охранявшая шатер от любителей подглядывать вроде нас. Мы отступили и решили дождаться темноты.

Когда время подошло к четырем, перед нами встал очень трудный выбор: то ли пойти в кино, то ли обратно на аттракционы. Мы уже склонялись к тому, чтобы идти в кино, когда возле борцовского ринга снова появилась Далила. Она сменила свое одеяние — теперь на ней был красный костюм, жакет и юбка, которые открывали еще больше. Толпа бросилась к ней, и немного времени спустя Самсон снова крутил, вертел и бросал на мат деревенских парней и мужиков с гор и даже случайно забредших туда мексиканцев.

Единственный достойный его противник появился только после наступления темноты. Это был глухонемой сын мистера Уокера по кличке Слепень, а весил он триста фунтов. Мы все звали его Хрюк — не из неуважения и не из жестокости, просто его все так звали. Слепень поставил пять долларов, и Хрюк медленно влез на ринг.

— Очень мощный у тебя будет противник, Самсон, — промурлыкала в микрофон Далила.

Самсон и сам понимал, что ему может потребоваться несколько больше времени, чтобы выкинуть с ринга три сотни фунтов, и пошел в атаку немедленно. Он попытался провести низкий захват с целью схватить противника за ноги и стукнуть его коленом о колено, чтобы он упал навзничь. Хрюк и упал, но упал прямо на Самсона, который даже вскрикнул от боли. В толпе тоже закричали и начали подзадоривать Хрюка, который, конечно же, ничего этого не слышал. Они катались по рингу и лягались, пока Хрюку не удалось на секунду прижать Самсона к мату.

— Сорок секунд! — провозгласила Далила. Сейчас время в ее исчислении шло медленнее, потому что Самсон был на лопатках. Он несколько раз лягнул противника, но безрезультатно, а потом пустил в ход захват ногами — это называется «джерси-флип» — прием, когда борец резко выбрасывает ноги вверх и захватывает ими противника за шею. Самсон зажал Хрюку ногами уши, а потом опрокинул его навзничь. И сам вскочил на ноги под соответствующие комментарии Далилы. Затем последовал бросок через колено, который совершенно ошеломил Хрюка.

— Пятнадцать секунд! — объявила Далила — сейчас ее часы снова шли быстро. Хрюк бросился на противника, как бешеный бык, и оба они опять рухнули на мат. Толпа снова разразилась криками. Слепень Уокер в полном исступлении подпрыгивал и бегал вдоль внешней стороны ринга. Так они возились некоторое время, а потом Далила сказала:

— Десять секунд!

Из толпы раздались крики протеста по поводу такого отсчета времени. Но тут Самсон ухватил Хрюка за руку, заломил ее ему за спину, потом сцапал его ногу и швырнул беднягу через весь ринг и за канаты. Тот приземлился у ног собственного папаши. «Ты, проклятый мошенник, сукин сын!» — заорал Слепень.

Самсон с полным пониманием отнесся к этому оскорблению и сделал Слепню приглашающий жест — пожаловать на ринг лично. Слепень сделал шаг вперед, а Самсон раздвинул канаты. Далила, которая, несомненно, много раз слышала подобные угрозы, тихо сказала:

— На вашем месте я бы не стала этого делать. Он может покалечить, когда разозлится.

К тому времени Слепень уже искал подходящий предлог, чтобы не лезть на рожон. Стоя на краю ринга, глядя вниз и насмешливо улыбаясь, Самсон казался чуть не десяти футов ростом. Слепень нагнулся, осмотрел Хрюка, который тер плечо и, казалось, был готов заплакать. Самсон только посмеялся им вслед, когда они пошли прочь, а затем, чтобы развлечь оставшихся, стал опять напрягать свои мышцы, обходя весь ринг по периметру. Кто-то в толпе восхищенно присвистнул, а ему только того и надо было.