Бернард Вербер - Революция муравьев Страница 43

– Перед вами группа рок-н-ролла, и солистка их, что тоже приятно, очень симпатичная.

Слабая реакция зала.

– Жюли Пинсон, солистка группы «Белоснежка и Семь Гномов». Это их первое выступление, встретим их как следует.

С первых рядов раздались жидкие аплодисменты.

Директор вывел Жюли на сцену и подвел за руку к середине, под прожекторы.

Жюли встала у микрофона. За ней Семеро Гномов медленно устраивались со своими инструментами.

Жюли посмотрела в черноту зала. В первом ряду пенсионеры. Дальше то там то сям случайно зашедшие зеваки.

Из глубины зала кто-то гаркнул:

– Снимай одежду!

Издевавшийся над ней зритель был слишком далеко для того, чтобы она могла рассмотреть его лицо, но голос было узнать легко: Гонзаг Дюпейрон. Он, без сомнения, пришел со всей своей бандой, чтобы все испортить.

– Снимай одежду! Снимай одежду!

Чтобы заглушить крики, Франсина сделала знак начинать.

К полу были прикреплены листки с песнями в порядке исполнения.

1. ЗДРАВСТВУЙ

За спиной Жюли Жи-вунг задал ритм. Поль за своим пультом настраивал потенциометры, прожекторы на заднем занавесе изобразили весьма пошлые разноцветные радужные образы.

Жюли пропела в микрофон:

Здравствуй,

Здравствуй, незнакомый зритель.

Наша музыка – орудие изменения мира.

Не улыбайся. Это возможно. Ты это можешь. Чтобы что-то произошло, достаточно этого действительно захотеть.

Она умолкла, раздалось несколько хлопков. Скрипнуло несколько откидных кресел. Некоторые зрители уже были разочарованы. Вдобавок крики Гонзага и его приспешников из глубины зала не прекратились:

– Снимай одежду! Снимай одежду!

Зал не реагировал. Вот оно, боевое крещение огнями рампы! Интересно, у Genesis, Pink Floyd и Yes был такого же рода дебют? Жюли запела вторую песню:

2. ВОСПРИЯТИЕ

В мире воспринимаешь только то, что готов воспринять. Во время опыта по психологии кошек заперли в комнату с вертикальными полосами на стенах.

Из угла, где сидел Гонзаг, вылетело яйцо и разбилось о черный свитер Жюли.

– А это ты нормально восприняла? – проорал он. В зале засмеялись. Сейчас Жюли понимала во всей полноте крестные муки учительницы немецкого языка перед враждебной аудиторией.

Понимая, что им грозит провал, Франсина перед своим соло усилила звук органа, чтобы перекрыть шум.

И они сразу начали третью песню.

3. ПАРАДОКСАЛЬНЫЙ СОН

Внутри каждого из нас спит ребенок.

Парадоксальный сон.

Беспокойные видения.

Дверь в глубине постоянно открывалась или закрывалась, входили опоздавшие, и зал покидали недовольные. Это очень отвлекало Жюли. В конце концов она заметила, что поет автоматически, прислушиваясь к стуку хлопавшей о стену двери.

– Снимай одежду, Жюли! Снимай одежду!

Она посмотрела на своих друзей. Это действительно было фиаско. Им становилось настолько не по себе, что они уже не могли слаженно играть. Нарцисс не держал аккорд. Его пальцы дрожали на струнах гитары, извлекая нестройные звуки.

Жюли попыталась отвлечься от окружающего и затянула припев. Они надеялись, что зал начнет подпевать хором, хлопая в ладоши, но сейчас девушка не решилась предложить это зрителям.

Внутри каждого из нас спит ребенок.

Парадоксальный сон.

Пенсионеры на первых рядах как раз и засыпали.

– Парадоксальный сон, – пропела она погромче, надеясь разбудить их.

Здесь должно было прозвучать соло на флейте Леопольда. После нескольких фальшивых нот он его сократил.

Слава Богу, что журналист не остался.

Жюли была подавлена. Давид ободряюще вскинул подбородок и сделал знак не обращать внимания на публику и продолжать для самих себя.

Мы все победители. Мы все дети сперматозоида, который выиграл гонки у трехсот миллионов конкурентов.

Гонзаг и Черные Крысы были уже перед сценой с кружками пива и брызгали на них вонючей пеной.

– Продолжайте, продолжайте, – махал рукой Жи-вунг. – Такие испытания и делают настоящими профессионалами.

Возмутители спокойствия разошлись не на шутку. В дополнение к яйцам и пиву они запаслись еще и дымовыми шашками и разными аэрозолями и продолжали орать:

– Раздевайся, Жюли! Раздевайся! Это было уже чересчур.

– Оставьте их в покое, дайте им играть! – крикнула толстушка в футболке с надписью «Клуб айкидо».

– Снимай одежду! – надсаживался Гонзаг. А публике он бросил: – Вы сами видите, что они ничего не могут!

– Если вам не нравится, никто не заставляет вас слушать, – сказала толстушка в футболке.

Она в одиночку угрожающе надвигалась на бесноватых. К ней на помощь уже подходили другие девушки в таких же майках, чувствуя, что одной ей с ними не справиться. Люди вставали, присоединяясь к тому или другому лагерю.

Проснувшиеся пенсионеры вжались в кресла.

– Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь, – умоляла потерявшая голову Жюли.

– Продолжай петь, – велел ей Давид. Ошарашенная Жюли смотрела на дерущихся людей. Что говорить, их музыка нравы не смягчала.

Надо было как-то отвечать, и срочно. Она сделала Семи Гномам знак прекратить игру. Теперь были слышны только злобные крики дерущихся и хлопанье креслами выбегавших из зала.

Сдаваться было нельзя. Жюли закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и забыть о происходящем. Она плотно зажала уши. Ей надо было уйти в себя и собраться. Вспомнить технику своего пения. Вновь услышать советы Янкелевича.

«В пении голосовые связки на самом-то деле не играют большой роли. Голосовые связки издают только неприятное стрекотание. Преобразует звуки рот. Он рисует ноты, придавая им совершенство. Твои легкие – кузнечные мехи, связки – колеблющиеся мембраны, щеки – резонансная полость, язык – модулятор. Прицеливайся губами и стреляй».

Она прицелилась. Она выстрелила.

Одной нотой. Си бемоль. Совершенной. Мощной. Жесткой. Нота возникла и полностью заполнила помещение нового культурного центра. Она ударилась о стены и вернулась. И все погрузилось в волну си бемоль. Все утонули в си бемоль.

Живот Жюли напрягся, словно камера волынки, увеличивая силу звука.

Нота была безбрежной. Она была выше, чем Жюли. В необъятной сфере этого си бемоль она почувствовала себя защищенной и, продолжая петь, закрыв по-прежнему глаза, улыбалась.

Её исполнение было безукоризненным.

Рот проснулся, добиваясь совершенства звучания. Си бемоль становилась все чище, проще, сильнее. Нёбо ее вибрировало, зубы тоже. Язык напряженно замер.

Зал затих. Даже пенсионеры в первых рядах перестали теребить свои слуховые аппараты. Черные Крысы и девушки перестали драться.

Мехи легких отдали весь свой воздух.

Продолжать. Не прекращать. Жюли тут же затянула другую ноту. Ре. Она получилась еще лучше, потому что си бемоль уже разогрела рот. Ре вошла прямо в мозг каждого. Этой нотой Жюли передавала всю свою душу. В одной вибрации было все: ее детство, жизнь, тревоги, встреча с Янкелевичем, ссоры с матерью.

Раздался гром аплодисментов. Черные Крысы поспешили скрыться. Она не знала, к чему относится овация: к уходу Гонзага или к ее новой, повисшей в воздухе ноте.

Ноте, которая продолжала звучать.

Жюли умолкла. К ней вернулись силы. Пусть ребята готовятся, она взяла микрофон. Поль убрал прожекторы, оставив лишь конус белого света вокруг Жюли. Он тоже понял, что надо вернуться к простоте.

Жюли медленно произнесла:

– Искусство помогает совершить революцию. Наша следующая песня называется: РЕВОЛЮЦИЯ МУРАВЬЕВ.

Она вдохнула побольше воздуха, закрыла глаза, произнесла:

Нет под солнцем ничего нового.

Нет больше пророков.

Нет творцов.

Мы сами новые пророки.

Мы сами новые творцы.

В ответ прозвучало несколько «да».

Жи-вунг, как безумный, вступил ударными. Зое вторила ему басами, Нарцисс – гитарой. Франсина начала арпеджио. Понимая, что идет вторая попытка оторвать самолет от земли, Поль поднял мощность до максимума. Весь зал вибрировал. Если они не взлетят сейчас, они не взлетят никогда.

Жюли прижала губы к микрофону и запела, поднимая голос все выше:

Конец, это конец

Откроем наши чувства.

Этим утром дует новый ветер

Ничто не замедлит его сумасшедшего танца.

Тысячи изменений произойдут в заснувшем мире;

Чтобы разбить закосневший порядок, насилие не нужно.

Удивляйтесь: мы просто совершаем Революцию муравьев.

Потом громче, закрыв глаза и подняв кулак:

Нет больше пророков...

Мы сами новые пророки.