Аглая Дюрсо - 17 м/с Страница 43

Ага! Значит, все-таки есть, куда не принимать?

Надо было ковать железо, пока горячо. И мы с Леной вкрадчиво поинтересовались, куда, по его мнению, слились все тамплиеры Шотландии, когда орден запретили? Куда слились их последователи, сыновья, братья и прочие близкие мужского пола? Которых не сожгли?!

Иан сказал, что в Шотландии вообще никого не сожгли. Это же не вульгарные французы.

Тем паче! Ну?!!

И тут Иан позвал нас в гости.

Мы, пока он не передумал, прыгнули в машину и висели у него практически на заднем бампере до самого Эдинбурга, чтобы он не скрылся ненароком.

Он жил в подвальном этаже шикарного дома на центральной площади. К нему вела кованая чугунная калитка, а над калиткой возвышалось очень пафосное крыльцо. У двери стояли кеды для утренних пробежек. И туфли жены историка. Историк напоил нас чаем в зале, заставленном икеевской мебелью. И познакомил с женой. Жену звали Вивиан, как возлюбленную Мерлина. Только в отличие от коварной ведьмы эта была бухгалтершей. В кабинете Иана стояли книги про тамплиеров. Многие из таких стояли и у меня. Только у меня не висел в кабинете тамплиерский плащ. И не стоял тамплиерский церемониальный меч (потому что я женщина и путь в орден мне заказан).

Я спросила, откуда меч и плащ.

— А-а-а, — махнул рукой Иан, — это у нас в магазинчике продается. При ордене.

— Хм-м-м…

— После посвящения можно купить.

— Ясно, — сказала я. Хотя мне ничего не было ясно. Просто это слово я произношу по-английски с неплохим выговором.

Иан сказал, что тоже когда-то искал посвящения. И писал работу про последнюю сохранившуюся святыню тамплиеров. Про голубой штандарт (блю блэнкет), под которым тамплиеры собирались в минуту опасности. И однажды он нашел этот голубой штандарт. Он пришел по найденному адресу. И так — слово за слово, прижился. И стал рыцарем-тамплиером.

(Я припомнила, что тоже читала что-то про этот штандарт. Господи! Да если бы я тогда не щелкала клювом, а вот так решительно кинулась бы и нашла место хранения! Тогда бы им было некуда деваться, раз я их рассекретила! И они были бы вынуждены принять меня в орден. Для безопасности. И я бы сейчас не мучалась, а просто бы сняла фильм про себя. Как я иду в белом плаще с крестом рядом с ведущей в белом плаще с крестом!)

— А где нашли блю блэнкет?

— Да здесь и нашел, — ответил Иан.

Он как-то просто (как это бывает в бредовом сне) взял ключи, отпер внутреннюю дверь наверх, на первый этаж. И снял сигнализацию. Там, на первом этаже, в стеклянной витрине висело это голубое одеяло! И еще там были залы. С реликвиями ордена тамплиеров и других орденов, которые объединились перед внешней угрозой современной истории. Там стоял огромный стол для заседаний. Это была официальная резиденция.

Я посмотрела на Иана и спросила: «Вы кто?»

Он высказался в том смысле, что с тех пор он и живет при одеяле. И при резиденции.

Выходило, что он Хранитель. Где-то третье лицо в ордене.

Потом Иан с женой отпаивали нас с Леной чаем. Жена жаловалась. Она и знать не знала, когда выходила замуж, что ее муж — тамплиер. А когда узнала, уже было поздно.

Она не то чтобы боялась, что его сожгут. Она негодовала, что он все вечера проводит либо на собраниях, либо в кабинете — пишет книги. А она думала, что они будут ходить в клубы и в кино.

Я робко поинтересовалась, нельзя ли мне все-таки в тамплиеры. По протекции столь высокопоставленного рыцаря. Но Иан был непреклонен. Потому что я женщина. И чтобы загладить вину за этот прискорбный факт, он согласился сниматься в нашей передаче и даже отвести ведущую в магазинчик.

— Вот, все — ведущей! — запричитала я. — Мне, между прочим, тоже идет белое!

Тогда Иан порылся на полке и подарил мне медальку ордена тамплиеров. Но я уже начала жадничать и решила извлечь максимальную пользу из его чувства вины.

Я сказала, что для визуального ряда грандиозного проекта самого грандиозного канала его плаща, его одеяла, его жены и его резиденции — маловато. И хорошо бы еще снять церемонию посвящения в орден.

Иан опешил. Потому что, с одной стороны, как соучастник, он уже болел за качество продукта. А с другой стороны, церемонии эти были строго засекречены. Чтобы ненароком не ворвались какие-нибудь короли-пироманы, как это уже случилось шесть веков назад.

Он сказал, что может познакомить нас с людьми, которые расшифровали музыку, зашифрованную в резьбе колонны в Рослинской часовне.

Я сказала, что это само собой. Но еще — церемонию!

Он дал телефончик. Он сказал, что это телефончик секретаря великого магистра. И пусть мы договариваемся сами о таком деликатном деле.

Тогда я добавила милостиво, что фиг с ним, с плащом. Сама пошью.

Мы раскланялись с тезкой девушки Мерлина, с кошкой Хранителя и с самим Хранителем.

Так нам не терпелось воспользоваться телефончиком.

Лена начала звонить прямо из машины. Она шипела Магнусу, чтобы тот вел неслышно. А в трубку она говорила так великосветски, так куртуазно, что получалось практически по-староанглийски. Со стороны выглядело, будто она звонит в четырнадцатый век.

Пока она говорила, я мяла потные руки и взывала к небесам, где, по моему убеждению, должен был пребывать сейчас мой знакомый тамплиер. Я напоминала ему, что он обещал! И пусть не подведет!

Но мой знакомый тамплиер, видно, подзабыл обещание. Или подзабыл меня. Так мне показалось. Потому что Лена нажала отбой и сказала, что секретарь обалдел и сказал, что он не вправе решать такие вопросы. Потому что это из ряда вон. И надо это все согласовывать, обсуждать, обговаривать. И дал телефончик.

Лена сказала, что нас, видно, запустили по служебной лестнице, и теперь мы будем звонить по всем возможным телефонам и согласовывать свой вопрос со всеми чиновниками ордена, пока Рослинская часовня не рассыплется в прах под натиском времени.

И набрала телефон. Лена изложила суть вопроса уже не так великосветски. А потом поинтересовалась, с кем это, собственно, она имеет честь беседовать по столь деликатному вопросу.

Оказалось, что она имеет честь с господином великим магистром ордена тамплиеров.

Лена с ужасом посмотрела на меня. Что говорить магистру?!!

— Ты же все сказала!

Магистр сказал, что с такой просьбой к нему еще не обращались. И — так и быть — исключительно из уважения к дерзости просьбы и к экзотичности страны он пригласит нас на посвящение. Оно как раз будет через три дня. В одной часовенке. В двух часах езды от Эдинбурга.

Лена уже начала было куртуазно благодарить, но резко смолкла.

«Стоп! — сказала Лена — Какие три дня? Это нам не подходит. Вы уж извините, господин великий магистр. Это же экзотичная дальняя страна. Они пока камеры довезут на собаках, у них уйдет две недели!»

Потом Лена взяла себя в руки. И вернулась к учтивой манере, принятой в приличном обществе этой страны. Нельзя ли быть столь любезным ему, господину магистру, а также восьмерым неофитам, ищущим посвящения, и несколько перенести церемонию? Исключительно из сострадания к жителям столь удаленной, но искренне заинтересованной державы?

Мне послышалось, что магистр рассмеялся. А потом сказал, что он подумает. И что-нибудь обязательно придумает для столь славных, лишенных всяческих предрассудков людей.

Лена сказала, что мы ему будем очень обязаны.

А потом добавила, чтобы на посвящении магистр постарался не говорить, что теперь орден тамплиеров объединился с другими орденами. «Понимаете, — сказала Лена, — у нашего канала самая обширная аудитория. И эта аудитория неоднозначно относится к слову «масон», например. Этой аудитории кажется, что это слово — синоним слова «жид».

Великий магистр крякнул, но сказал, что постарается контролировать свою речь и не возбуждать в нашей пестрой аудитории низменных националистических инстинктов.

В общем, великий магистр и Лена договорились созвониться на следующий день.

Я несколько сентиментально расцеловала медальку ордена тамплиеров. Вообще-то я хотела расцеловать своего старого знакомого тамплиера, но он теперь находится вне зоны доступа…

…С магистром Лена созвонилась уже запросто. Она позвонила ему из курилки джаз-клуба. Магистр все подтвердил, сказал, что обзвонил всех неофитов, и все будет по-нашему. Еще он пожелал приятного вечера. Потому что в курилке джаз-клуба было полно неадекватных шотландцев. И они орали. Этого нельзя было не услышать.

В джаз-клубе мы оказались не для того, чтобы отпраздновать громкую победу над иронией судьбы и факт заполучения живых тамплиеров.

В джаз-клуб нас притащил Иан. Потому что в джаз-клубе подрабатывал по вечерам один тамплиер. Тамплиера звали Стюарт. Стюарт выглядел совершенно не как тамплиер. Он выглядел как раздолбай-джазист. Он совершенно не вызывал священного трепета, хоть и расшифровал музыку, зашифрованную в каменной резьбе.