А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник Страница 43

Эльвира опять унеслась в своих мыслях далеко-далеко от Москвы, на берег небольшой речушки Березняки, протекающей возле их деревни. Она увидела себя в белом выпускном платье, убегающей вместе с Федей с последнего школьного вечера. Там еще продолжался бал. А они с ним сидели на берегу речки. Эльвира вспомнила их первый поцелуй. Вспомнила, как неумело и стыдливо он раздевал ее. И все время целовал, целовал. Она и сейчас помнила его горький запах, перемешанный с запахом табака. Странно, это у нее осталось на всю жизнь. Потом она почувствовала необъяснимую радость и как бы освобождение от чего-то. И еще крепче обняла его, думая, что это на всю жизнь. Она и сейчас физически чувствовала это объятие и…

– Эльвира, у тебя все в порядке? – услышала она рядом с собой голос. Это был Вахтанг.

– Прости, я не мог сразу сбежать от них. Здравствуй, моя дорогая, – он обнял ее.

В глазах ее стояли слезы. Она поднялась, и они отошли от столика.

– Сегодня какой-то тяжелый день, я все время нахожусь в воспоминаниях, прости меня, дорогой.

Он крепко поцеловал ее.

– Тебе, наверное, нельзя здесь находиться в обществе посторонних дам?

– Мне можно где угодно, здесь я – хозяин.

Он опять крепко поцеловал ее, вынул платок и вытер в уголках ее глаз слезы.

– Я соскучилась без тебя, Вахтанг.

– В первый раз за много лет мне эта фраза доставляет наслаждение, спасибо тебе. Я тоже соскучился, и, по-моему, сразу же, как только мы расстались. Так о чем ты вспоминала сейчас?

– Все прошло, как сон, как будто бы и не было ничего. Я вспомнила сейчас свой выпускной вечер.

– А я думал, нашу первую встречу?

– Я о ней все время думаю.

– А хочешь повторить?

– Конечно, но только не сегодня, прости.

– Хочешь, здесь посидим. Мы здесь одни.

Эльвира посмотрела в сторону кофейного аппарата.

– Я всех отпустил на два часа, как раз до закрытия банка, а у дверей поставил человека, чтобы он никого сюда не впускал.

– Даже президента?

– Его особенно, – рассмеялся Вахтанг. – А почему ты об этом спросила?

– Так просто, пошутила.

– А хочешь, пойдем ко мне в кабинет. Вообще-то это целая жилая квартира, естественно, со всеми удобствами. Иной раз здесь приходится жить по неделям. Я покажу тебе сердце и мозг банка – где все замышляется, а потом и реализуется – все аферы, пирамиды и прочие гадости. Входя туда, всякий приличный человек должен застегнуть все карманы и сумочку. Деньги там сами выскакивают из рук добропорядочных граждан.

– Нет, тогда лучше останемся здесь, вообще-то эта полянка мне очень нравится. Пожалуйста, заверните, я возьму ее с собой.

Вахтанг рассмеялся.

– Сожалею, но я уже подарил ее своим сотрудникам, а тебя всегда ждет дача и пятьдесят гектаров леса без всякого колпака. Считай, что они твои.

– Спасибо, давай, Вахтанг, сядем на лавочку.

– А хочешь, прямо ляжем на траву. Я, когда устаю, иногда так поступаю. Это придает мне силы. Здесь натуральный двухметровый слой земли, а она, матушка, оттягивает всякую гадость, которой напитывается наш организм, особенно если это связано с деньгами. Пойдем, дорогая, – он обнял ее за плечи и подвел к трем березкам, растущим у края поляны, покрытой шелковистой травой с настоящими цветами. Над ними порхали бабочки и гудели пчелы. – Не удивляйся, наш декоратор специально здесь держит две пчелиные семьи – для полного ощущения слияния банковского работника с природой. Они не кусаются. Он их подкармливает, по-моему, натуральным медом, так что им не приходится бороться за свое существование. В отличие от нас, – добавил он. Они легли на траву, широко раскинув руки. – Порой хочется бросить все и поселиться где-нибудь далеко от людей и от этих поганых денег. И чтобы рядом была такая женщина. – Он взял ее за руку. – Как, Эльвира, давай сделаем такую глупость, а быть может, наоборот, такую умность. Мне с тобой хорошо, и, кажется, больше ничего не нужно в этой жизни.

– А как же твой банк? Твои сотрудники?

– К черту этот банк. И этих сотрудников туда же. Здесь все пропитано запахом наживы, завистью и злобой. А ты куда-то рвешься, и зачем тебе все это? Поверь мне, потом будешь стремиться назад, к тому, с чего начинала.

– Вахтанг, мой милый, – она погладила его по волосам. – Тебе, наверное, трудно живется в этом мире?

– Не труднее, чем всем остальным. – Он задумался. – Мне-то, может, легче, у меня есть деньги. Казалось бы, сейчас у меня вообще все есть. Все, о чем может только мечтать обычный человек, но от этого, как ни странно, мне не стало жить лучше, пожалуй, наоборот.

– Значит, деньги не все в этой жизни?

– Теперь у меня есть ты, а это больше, чем деньги. Но я, наверное, обманываю себя?

– Нет, ты себя не обманываешь, – задумчиво произнесла Эльвира.

– Ну, вот видишь, и ты как-то это неуверенно произнесла.

– Нет, нет, я уверена, просто то, что мы уже пережили, – уже не подвластно нам. Это отложилось у нас в сердце, это не в нашей оценке.

Они помолчали.

– Так что у тебя случилось?

– Сейчас не хочу говорить об этом. Можно чуть позже?

– Как долго чуть?

– Сюда никто не может зайти?

– Никто.

– Тогда раздень меня, я хочу тебя.

Эльвира опять погрузилась в воспоминания. Она чувствовала сильные руки, снимающие с нее одежду. «Подожди, подожди, а как же мое белое бальное платье?» Он ее крепко обнимает, и ей даже кажется, что она слышит журчание реки и соловьиные трели в кустах у себя в деревне. Она ощущает наслаждение – ощущение своего любимого в себе. Она начинает приходить в себя. Странно, так хорошо, но нет боли.

– Это чужой, чужой, Федя, Федор! – закричала она и резким движением сбросила его с себя. Эльвира села, обхватила руками голову, начала понимать, что она не в деревне, и это совсем другой человек. – Я, я, кажется, больна. Прости меня, Вахтанг, я сейчас заплачу.

Она задрожала. Вахтанг ее обнял, крепко прижал к себе.

– Все, все, успокойся. Я вижу, что ты плохо себя чувствуешь, моя хорошая, успокойся.

– Вахтанг, мой любимый, мой самый дорогой человек, мне так плохо. Я не пойму, что со мной.

– Все, все хорошо, тише, успокойся. Ты моя любимая, я тебя никому не отдам, ни председателям, ни президентам. Главное, чтобы ты сама от меня не стремилась куда-то исчезнуть.

– Я разве стремлюсь от тебя, Вахтанг, мне просто плохо. Наверное, я заболела.

Она встала, оделась. Он обнял ее, и они медленно пошли к выходу.

– Пойдем со мной, ты просто устала, ничего серьезного, у меня так тоже бывает. Сейчас я тебя отведу в постель, напою чаем с лимоном, и ты спокойно уснешь, забудешь все плохое.

Она положила ему голову на плечо.

– Да, мой милый, мне так хорошо с тобою. Действительно, зачем я куда-то рвусь, мне надо просто быть возле тебя, тогда я чувствую себя спокойно.

– Да, ты будешь со мною, по-другому не может быть.

Только к вечеру Эльвира пришла в себя. Это было, наверное, банальное переутомление. Сильным людям это свойственно – периодически впадать в спячку, дабы потом навести такой шмон, чтобы всем чертям стало тошно. Вахтанг Георгиевич сидел у телевизора, забросив ноги на стул, периодически посматривая в ее сторону, ожидая пробуждения. Проснувшись, Эльвира долго смотрела в потолок, не понимая, где она находится. Огляделась, посмотрела в сторону Вахтанга, глаза их встретились, она улыбнулась.

– Доброе утро, дорогой.

– Добрый вечер, – улыбнулся он.

– Да? Надо же, а я думала…

– Нет, действительно, сейчас только вечер. Это и хорошо – у нас с тобой целая ночь впереди. Как ты себя чувствуешь?

Она счастливо улыбнулась.

– Ты знаешь, как будто бы родилась заново, спасибо тебе.

– Это не мне, это так, наверное, благотворно подействовал чай с лимоном.

– Ну, тогда из твоих рук.

– Пусть так, мне это приятно слышать. Ты полежи еще, я приготовлю кофе, и ты мне все потом расскажешь, что тебя волнует.

– Хорошо, милый, но я хочу встать, мне нужно привести себя в порядок. Хватит расслабляться. – Она встала, пошла к ванной комнате, перед дверью повернулась и послала ему воздушный поцелуй. – Лови, это тебе.

– Спасибо, – он сделал вид, что поймал и поцеловал его, – спасибо, моя дорогая.

Через десять минут они сидели за столом в уютных домашних позах и с чашечками кофе в руках.

– Не знаю, с чего начать, – задумчиво сказала Эльвира, помешивая ложечкой кофе.

– Начни с основного, я не люблю всяких экивоков и походов. Не волнуйся, я разберусь в твоих делах.

– Ну, так вот, – тяжело вздохнула Эльвира, – все неприятности связаны с последней предвыборной встречей, то, что твои люди снимали вместе с французами. Короче, французы сделали, теперь уже понятно, что не без моей помощи, фильмушку-хохотушку.

– Да, там есть над чем посмеяться, – засмеялся Вахтанг, вспомнив, как один из депутатов яростно отбивался от ненавистного коровьего хвоста. – Ну и что, и в чем трагедия или хотя бы проблема?

– А проблема в том, что этот фильм сделан как предвыборный. Даже название его, что-то там, точно не помню, но, по-моему, было написано «Президентская предвыборная компания в России». Боясь, что это может накликать гнев настоящей президентской администрации, я специально настояла, чтобы мой шеф сказал теплые слова в адрес теперешнего президента.