Ивлин Во - Офицеры и джентльмены Страница 44

Это произошло в тот день, когда немцы форсировали реку Маас, хотя известие об этом пришло в Пенкирк несколько позднее.

9

Гай передал приказание подполковника всем младшим офицерам, и дело, которое де Сауза здорово назвал «делом об отдании чести капитану», внезапно прекратилось. Однако свойственные Эпторпу странности продолжали проявляться во многих других делах и случаях.

Взять, например, вопрос о замке. С первого дня назначения командиром штабной роты Эпторп, еще будучи лейтенантом, взял в привычку бывать в замке два или три раза в неделю без всякого на то видимого повода. Обычно он появлялся там в одиннадцать часов, в перерыв, когда в различных приемных и кабинетах замка пили чай. Эпторп оказывался рядом с помощником начальника штаба бригады по тылу или с кем-нибудь равным ему по положению, и те, полагая, что он приходит по поручению командира батальона, уделяли ему соответствующее внимание. Таким путем Эпторп узнавал много разного рода новостей по второстепенным делам и часто удивлял своей осведомленностью начальника штаба. Когда время чаепития истекало и штабные чины расходились по своим комнатам, Эпторп неторопливо шел в комнату главного делопроизводителя и спрашивал: «Ну как, что-нибудь касающееся второго батальона сегодня есть?» После третьего такого визита Эпторпа главный делопроизводитель штаба бригады доложил об этом начальнику штаба и поинтересовался, уполномочен ли Эпторп задавать такой вопрос и получать ответ на него. В результате был издан приказ, в котором всем офицерам напоминалось, что они могут приходить в штаб бригады только по делам и только с разрешения соответствующих начальников.

Когда этот приказ разослали адресатам, Эпторп появился у начальника штаба и спросил:

– Я понимаю этот приказ в том смысле, что за разрешением теперь должны приходить ко мне?

– Ради бога, Эпторп, почему именно к вам?

– Гм, в конце концов, я ведь командир штабной роты, не правда ли?

– Вы что, Эпторп, на взводе?

– Разумеется, нет.

– Да-а! Тогда идите к командиру, он объяснит вам лучше, чем я.

– Конечно. Я считаю, что это очень важный вопрос.

Подполковник Тиккеридж выходил из себя не так уж часто. Но в то утро гром и молнии из его кабинета были слышны во всех уголках лагеря. Однако вышедший из кабинета Эпторп был, как всегда, совершенно спокоен.

– Боже мой, «дядюшка», как он кричал! Даже здесь, на плацу, было слышно. Что там произошло? Из-за чего весь этот шум?

– Да так, опять какая-то канцелярская волокита, старина.

С тех пор как Эпторп лишился своего автономного химического клозета, он стал совершенно невосприимчивым к ударам.

Наиболее значительным отклонением Эпторпа от нормы была его единоличная война со службой связи. Эта кампания стала доминирующей навязчивой идеей Эпторпа в течение всех его трудных дней в Пенкирке, и завершил он ее на почетных условиях.

Началась кампания из-за простого недопонимания.

Изучая свои обязанности при свете лампы накаливания, Эпторп вычитал, что связисты в его батальоне в административном отношении подчиняются ему.

Эпторп сразу же воспринял это положение в весьма широком значении. Он уверенно считал, что благодаря этому положению командир штабной роты не только участвует в бою, но фактически и управляет им. В тот памятный день, первого апреля, в батальоне было десять таких связистов, добровольно согласившихся на эту легкую, как они полагали, службу. Связисты были подготовлены слабо и, кроме сигнальных флажков, не располагали никакими средствами связи. Эпторп же обладал некоторыми необычными достоинствами, в частности он мастерски владел азбукой Морзе. Соответственно, в течение нескольких дней он занимался связистами лично и провел с ними немало часов, размахивая флажками на открытом холодном воздухе.

Затем прибыли бригадные связисты под командованием своего офицера, снабженные радиотехническими средствами связи. Это были связисты из специальных войск связи. Совершенно случайно им отвели палатки, расположенные рядом с палатками второго батальона. Командовавшему связистами офицеру предложили питаться в офицерской столовой второго батальона, а не тратить время на переходы в замок, находившийся на расстоянии мили от палаток; квартирмейстеру связистов приказали получать продовольственные пайки на его подразделение у квартирмейстера второго батальона. Таким образом, совершенно случайно бригадные связисты оказались тесно связанными со вторым батальоном.

Эту ситуацию восприняли правильно все, кроме Эпторпа, который вообразил себе, что бригадные связисты находятся в его личном подчинении. В то время он был еще лейтенантом. Командир связистов тоже был лейтенантом, значительно моложе Эпторпа по возрасту и значительно моложе своих лет по внешнему виду. Его фамилия была Данн. При первом же появлении Данна в столовой Эпторп взял его на свое попечение, представив его с изысканным покровительством как своего нового подчиненного. Данн не совсем представлял себе, как ему вести себя в такой ситуации, но, поскольку представление сопровождалось множеством бесплатных стопок и поскольку по своей натуре Данн был медлительным тяжелодумом, он с радостью признал себя подчиненным Эпторпу.

Утром следующего дня Эпторп послал своего денщика к палаткам бригадных связистов.

– Мистер Эпторп передает свои наилучшие пожелания и просит мистера Данна доложить, когда его подразделение будет готово к осмотру.

– Какой осмотр? – удивился Данн. – К нам пожалует бригадир? Мне никто не говорил об этом.

– Никак нет, сэр. Насколько я понимаю, осмотр произведет мистер Эпторп.

Данн был человеком с замедленной реакцией, но в данном случае это возмутило даже его.

– Скажите мистеру Эпторпу, что когда я закончу осмотр своего подразделения, то буду готов навестить его и осмотреть его голову.

Денщик, алебардист из кадрового состава, отнесся к этим словам спокойно.

– Не дадите ли вы мне этот ответ в письменной форме, сэр?

– Нет. Пожалуй, я лучше переговорю с начальником штаба.

Эта первая схватка прошла сравнительно спокойно, в неофициальных тонах.

– Не будьте ослом, «дядюшка».

– Но, уважаемый начальник, это же по штату в моем ведении. Связисты, я имею в виду.

– Батальонные связисты, «дядюшка», а не бригадные связисты. – Затем, перейдя на тон, каким, как он полагал, Эпторп разговаривал со своими солдатами в Африке, начальник штаба продолжал: – Непонятно? Эти ребята присланы сюда из войск связи. Ваши же связисты – это алебардисты. Вы что же, черт возьми, хотите, чтобы я сорвал с вас знаки различия?

Однако начальник штаба в спешке представил все в слишком упрощенном виде, ибо в действительности батальонные связисты, несмотря на то что это были алебардисты во всех других отношениях, в вопросах специальной подготовки подчинялись командиру подразделения бригадных связистов. Этого обстоятельства Эпторп не мог или не хотел постичь; он совершенно определенно так никогда и не постиг его. На какое бы время Данн ни назначал занятия по специальности, Эпторп немедленно придумывал на это же время для своих связистов какую-нибудь работу по лагерю. Он пошел еще дальше. Построив своих алебардистов, он приказал им не выполнять ничьих распоряжений, кроме отданных им лично. Напряженность в отношениях между Эпторпом и Данном непрерывно возрастала. Дело принимало официальный характер.

Позиция Эпторпа, несмотря на ее теоретическую несостоятельность, усиливалась тем обстоятельством, что Данна все недолюбливали. Когда он появился в канцелярии второго батальона, начальник штаба неприветливо сказал ему, что в столовой второго батальона он всего лишь гость и что по всем остальным аспектам службы он относится к замку. С любыми жалобами на своих хозяев ему следует обращаться к начальнику штаба бригады, Данн поплелся в замок, но начальник штаба сказал ему, чтобы он без шума разрешил свой вопрос с подполковником Тиккериджем. Подполковник Тиккеридж, как и следовало ожидать, сказал Эпторпу, что его алебардисты должны заниматься вместе с бригадными связистами. Тогда Эпторп немедленно отправил их всех в неотложный отпуск по семейным обстоятельствам. Данн снова направился в замок, как будто медлительным он никогда вовсе и не был. Бригадир в это время находился в одной из своих поездок в Лондон. Начальник штаба бригады был поэтому самым занятым человеком во всей Шотландии. Он сказал Данну, что поставит этот вопрос на ближайшем совещании командиров батальонов.

Эпторп тем временем прекратил свою дружбу с Данном и перестал разговаривать с ним. Ссора между командирами не замедлила оказать пагубное влияние и на их подчиненных. Солдаты обоих подразделений пользовались всяким удобным случаем, чтобы оскорбить друг друга бранными словами. Данн обвинил шестерых алебардистов в недостойном поведении. В канцелярии батальона было, однако, сколько угодно друзей обвиненных, готовых в любой момент дать ложные свидетельские показания в защиту славного корпуса алебардистов, и подполковник Тиккеридж отклонил это обвинение.