Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки Страница 44

– Доктор Шапиро, это не будет чудовищным хамством с моей стороны, если я закажу что-нибудь поесть? Не знаю, допустимо ли есть во время приема.

– Конечно, допустимо. Заказывайте что хотите.

– Ой, спасибо. Я утром так заработалась во дворе, что потеряла счет времени и совершенно забыла позавтракать, а теперь умираю от голода. Я так опаздывала, что даже переодеться не успела.

Официантка, принимавшая заказ, сообщила, что, увы, для завтрака уже слишком поздно.

– Уже гриль выключили, милая. Есть только то, что в меню на обед.

Сьюки проглядела меню. Она знала, что креветки – фирменное блюдо заведения, но сама прошлым вечером готовила креветки с дробленкой, а потому заказала жареные устрицы, кукурузные оладьи, тушеную капусту, а на гарнир жареную соломку из кабачка.

Доктор Шапиро традиционно заказал чашку кофе без кофеина. С южной кухней он пока не подружился. Тут редко попадалось хоть что-то не жареное.

Сьюки принесли ее заказ, и она принялась и за еду, и за доклад, как она сообщила Марвэлин про матросов-близнецов.

– Вот честно, доктор Шапиро, я и не знаю, что на меня нашло – сказать эдакую дикость. Никогда я не встречалась с матросами, и уж тем более… – Тут у Сьюки округлились глаза и она побелела как простыня. – О боже, – проговорила она, – мне надо бежать. – Выскочила из-за стола и на пределе скорости помчалась в дамскую комнату.

Доктор Шапиро понятия не имел, что произошло, а ей некогда было объяснять. Сьюки сидела лицом к двери и вдруг увидела Пёрл Джефф, подругу матери, – та входила в ресторан с компанией других дам. Не считая Ленор, Пёрл Джефф была последним человеком на свете, с которым Сьюки хотелось бы сталкиваться.

Сьюки не возвращалась за стол четверть часа, и доктор Шапиро забеспокоился. Может, съела скверную устрицу, а от этого бывает пищевое отравление – вон как быстро прохватило. Он еще немного подождал, после чего подошел к дамскому столику в углу.

– Прошу прощения, – сказал он. – У меня приятельница задерживается в дамской комнате, и ей, кажется, нехорошо. Не могли бы вы сделать мне одолжение и посмотреть, как она?

– Ой, ну конечно, – ответила Пёрл Джефф, взяла сумочку и направилась к туалетам. На одной двери красовалась надпись «Катера», на второй – «Яхты». Пёрл открыла дверь с надписью «Яхты».

Сьюки пряталась в кабинке, и стоило Пёрл заговорить, как Сьюки узнала ее голос.

– Эй, – позвала Пёрл, – кто-нибудь есть? – Ответа не получила, а потому двинулась к кабинке, под дверью которой увидела ноги, и постучала: – Эй? У вас все в порядке? Ваш приятель за вас волнуется.

Сьюки запаниковала. Она не понимала, что ей делать, а потому все давила и давила на смыв.

Через несколько минут Пёрл вернулась и спросила у доктора Шапиро:

– Ваша приятельница – в розовых туфлях с помпонами?

– Наверное, да, – ответил встревоженный доктор Шапиро.

– Ну, она там, но, судя по звукам, выйдет не скоро.

Теперь пришла его очередь не понимать, что ему делать. Просто взять и уйти он не мог, а потому остался на своем месте.

Наконец дамы ушли, и он подошел к стойке и попросил официантку сходить проверить. Через мгновение она появилась и вручила ему записку, нацарапанную Сьюки на листке для расчетов с гостями.

Уважаемый д-р Шапиро,

Простите меня, умоляю! Понятно, что я свое время сегодня исчерпала, но увидимся на следующей неделе, и я все объясню. Не волнуйтесь. Я не отравилась.

Официантка сказала ей, что дамы из-за столика в углу ушли, но Сьюки все равно боялась выйти до времени. Пёрл с подругами могла задержаться на парковке.

Когда Сьюки решила, что горизонт чист, в заведении уже никого не было. Обед ее простыл, сессия сорвалась. Сьюки села в кабинку чуть ли не в слезах. Ну никуда не деться, как бы она ни старалась. Уж коли ты дочь Ленор Симмонз Крэкенберри в маленьком городе, считай, носишь на себе «маячок». Кто-нибудь всегда будет знать, где она. Сьюки жалела принцессу Анну Английскую. Неудивительно, что та старалась залечь на дно. Сьюки теперь поняла, каково это.

Печальный день

Лонг-Бич, Калифорния, 1944 год

Октябрь, вторник. Фрици появилась в казарме, поздоровалась со всеми, как обычно.

– Здоров, ребята, я вернулась и готова поесть. Кто хочет… – Тут она умолкла, заметив, что на нее едва глаза поднимают, а некоторые девчонки вообще будто заплаканные. – Что случилось?

Уилли ткнула пальцем в письмо у Фрици на кровати.

Она подобрала его и увидела на конверте адрес вашингтонского штаба армейской авиации. Она быстро вскрыла конверт и прочла, что генерал Хэп Арнолд приказал к 20 декабря свернуть программу «ос». Фрици остолбенела.

– Это шутка?

– Нет, читай дальше.

Фрици присела на кровать и дочитала:

– «Когда вы были нам нужны, вы не подвели нас и служили образцово…» Ла-ла-ла. – Она перескочила к концу. – «Но теперь ситуация на войне изменилась, и ваша добровольческая помощь больше не требуется. Если продолжите служить, то будете замещать, а не высвобождать наших молодых людей. Я знаю, что “осы” этого не желают». Ла-ла-ла. «С искренней благодарностью, всегда мягких посадок».

В тот день такое письмо получили «осы», размещенные на девяти сотнях баз по всей стране.

Оказалось, тысячи гражданских летных инструкторов-мужчин получили возможность не служить в армии, пока тренируют военных летчиков. Но теперь у армии их было вдосталь, и потому летные школы по всей стране начали закрывать. Однако на тихоокеанском побережье и в контролируемой нацистами Европе не хватало обычной пехоты. И тут-то гражданские летные инструкторы внезапно подпали под призыв и оказаться теперь могли не в летчиках, а в сухопутных войсках. И – столь же внезапно – многие инструкторы захотели взяться за работу «ос» и таким манером остаться в Штатах.

Многих натаскают – с немалыми расходами для правительства – обращаться с современными самолетами, которые водили женщины, но тем не менее мужчины сплотились и устроили громадную шумиху, чтобы не дать провести законопроект, уже внесенный в конгресс, по которому «осы» переводились в ранг военных и оставались на летной службе.

Общественности сообщили, что военные летчицы – это непатриотично, потому что они отбирают работу у мужчин, а уж если женщины хотят служить в армии, пусть идут в Женские войска или в медсестры – вот где они действительно требуются. А тут и Организация ветеранов иностранных войн и Американский Легион подсуетились, и законопроект о милитаризации «ос» провалился. Это означало, что семьи погибших девушек не получат никаких посмертных привилегий, а в конце войны «осам», в отличие от ветеранов в отставке, не видать ни льгот военнослужащих, ни медицинских послаблений – ничего.

Пенсакола, Флорида

Фрици,

Милая, слыхал, что случилось. Дело табак. И что за идиотское решение армии. Оно встанет той же армии в целое состояние – их же учить надо, пацанов, которые вас заменят. Арнолд говорит, что больше всех шума подняли те ребята, кто не хотел идти воевать, – они-то и устроили эту убойную бомбежку письмами. Говорит, они даже мамочек своих заставили писать в конгресс. Стадо слюнтяев. Друг мой Бэрри, он обучал нескольких «ос», так он говорит, что все у вас, девки, было отлично, кроме одного: вы девки. Если б я всем этим рулил и мог помочь, но, черт бы драл, не рулю. Короче, я знаю, как тебе сейчас паршиво, но и черт бы с ними. Иди-ка выпей чего покрепче. Да вообще, к дьяволу, накидайся сколько влезет и помни: я всегда за тебя горой.

Люблю тебя, друган,

Он впервые сказал ей, что любит, а ей это было просто необходимо услышать. Хоть как-то смягчить удар. И его советом насчет выпить она тоже воспользовалась.

Мягкие посадки

17 декабря 1944 года Фрици в последний раз посадила здоровенный четырехмоторный бомбардировщик и, прежде чем уйти, остановилась и похлопала его по боку:

– Ну, пока, старина. Отличный ты самолет.

20 декабря «ос», расквартированных по всей стране, отозвали в Суитуотер, и когда они сдали все обмундирование – противогазы, летные очки, кожаные летные костюмы и сапоги, – правительство устроило женщинам банкет, говоря им тем самым: «Спасибо еще раз за службу, удачи и мягких посадок». Фрици сидела на этом ужине и думала: «Вот так уволили». А после, со всеми попрощавшись, выбралась на поле, нашла самолет, заправленный и готовый к вылету, и решила, что правительство задолжало ей по крайней мере бесплатный полет до дома.

Фрици знала, что пьяна, но ей было все равно. Она сделала то, что себе не простит. А теперь еще и «ос» распустили, и она теперь не нужна, а потому ей уж и неважно, жить или умирать; она завела моторы, оторвалась от земли и полетела в сторону Висконсина. Домой не очень хотелось, но куда ей еще податься.