Лилия Курпатова-Ким - Библия-Миллениум. Книга 1 Страница 44

Ева, как только заметила, что он к ней приближается, бросилась к задней двери и выбежала во двор. Спрятавшись за старой полуразрушенной беседкой, она отдала всю себя слезам. И правда, кого обманывать? Она — старая дева! Никому не нужная, никем не любимая! Господи, ну зачем она вообще родилась?! Ева плакала и плакала. Вот он — долгожданный, наивысший миг агонии розы! Слезы одинокой женщины, хоронящей свою молодость, слезы по любви неполученной, а еще больше о любви нерастраченной. Бесплодное ожидание рождает одну тоску. Но это ничто по сравнению с эмбрионом чувства, что умирает и разлагается внутри. Ева плачет по своей так и не родившейся любви.

Когда Ева, наконец, вылезла из своего угла и побрела обратно к теплице, уже стемнело. Посмотрев на старые часы, сонно тикавшие на стенке, и увидев, что рабочий день давно закончен, она кисло усмехнулась. «Какой смысл ей вообще ходить домой? Разве что сегодня ее ждет там последнее яблоко…»

Ева шла медленно, прижимаясь к стенкам домов, вдруг сверху упадет кирпич? Хорошо бы…

Войдя в квартиру, она привычным движением, не глядя, повесила мешковатое пальто на крючок, кинула на диван халат, переоделась в домашнее платье, сняла очки, поставила чайник и включила телевизор.

Новости, новости, новости…

У Евы часто складывалось такое впечатление, что она сидит у маленького окошечка в настоящий разноцветный мир, где на самом деле и есть жизнь, а то, где находится она, какой-то искусственный каземат. Живые существа сидят каждое в своей ячейке и через свои маленькие окошечки наблюдают за настоящей жизнью.

Ева рассматривала последнее яблоко — оно уже немного сморщилось и обветрилось. «Как я», — подумала Ева. И правда, как она… За этот день она постарела больше, чем за целый год.

Ева откусила яблоко, потом, не глядя, еще раз… У него был какой-то противный привкус. Оказалось, внутри сидел нахальный жирный червяк. Ева отшатнулась от яблока, но бросить не решилась, чтобы не намусорить. «Нет, не как я — хоть червяк хочет это яблоко…»

Женщина задремала в кресле под нескончаемые объяснения в любви Фернандо к Антонелле и их клятвы верности друг другу. Ее разбудил резкий звонок в дверь. Она мгновенно проснулась и напряженно воззрилась на экран, подумав, что звонок раздался там — это Лаура пришла и сейчас застанет своего жениха в объятиях подруги! Но второй звонок заставил разочарованно сникнуть. Звонили в ее собственную дверь. Опять соседка ключи забыла.

Ева нехотя открыла. На пороге стоял Адам. С цветами и тортом. Ева хмуро и вопросительно на него уставилась. Она все еще сердилась, но вид коробки с тортом немного смягчил ситуацию. Ева очень любила сладкое.

— Ева, я сегодня был не в духе. В общем, извини… Я не хотел сказать… То есть я сказал, но я так не думаю! — завершил свою речь Адам.

— Не думаешь, что я старая или что я — дева? — отчеканила Ева.

— Ни того, ни другого! То есть я не думаю, чтобы такая женщина, как ты… — «А она и в правду женщина!» — вдруг заметил Адам. Она, в этом полинялом ситцевом платье, с распущенными волосами и без очков. «Она женщина…» — ахнул Адам над своим открытием. — То есть я не считаю, что это возможно, чтобы такая женщина, как ты, до сих пор ни с кем! — выпалил Адам комплимент.

Но улыбки с другой стороны не последовало, слов типа «нахал!», «хам!» тоже. Вместо этого уголки губ Евы медленно поползли вниз, а глаза покрылись слезными тучками, которые готовы были вот-вот пролиться.

— Ой… Я… — Адам просто не знал, куда себя деть вместе с букетом белых хризантем и тортом в коробке, перевязанной веревочкой, которая противно резала руки.

Слезы были готовы пролиться немедленно, нужно было что-то делать! Адам глубоко вдохнул. «хуже уже некуда!» — подумал он, резко и порывисто обнял Еву и страстно поцеловал. Она вскрикнула, попыталась его оттолкнуть, маленькие кулачки застучали по его спине, но Адам ее не отпускал. Иногда лучше держать женщину, невзирая на сопротивление. Для ее же пользы, потом она все поймет и оценит.

Бутончики-кулачки расслабилась и распустились, горячие ладони погладили его спину в знак согласия, и наконец когти вцепились в затылок в знак нетерпения.

Ева предоставила Адаму делать все, как он хочет, полагаясь на его «опыт». Неведенье — отличная вещь. Адам, впервые в жизни столкнувшись с кем-то еще менее искушенным, чем он сам, ощутил себя старшим, уверенным в себе учителем, не имеющим права бояться или ронять свой авторитет перед учеником. В результате они понимали друг друга, чувствовали друг друга, были друг другом.

Адам ласково терся о горячее, поднимающееся ему навстречу тело. Не торопясь, ощупывал руками и губами маленькие ложбинки и складочки, позволяя тонким пальцам с небольшими коготками делать то же самое. Ему не хотелось в первый раз делать ей больно, и ощущение дружеской ласки, простого касания и присутствия поднимало его на удивительную высоту — он не знал, что женщина может быть такой. Не мокрой, не тесной, сдавливающей и удушающей руками, — а мягкой, бархатной, свободной. Стать его кожей, его фантазией… Она изгибается под ним, обтекая его тело, смещаясь в сторону, оказываясь над ним… Он играет с морем, то побеждая его, то погружаясь в него, то становясь им.

Это продолжалось бы вечность… Ева светилась в лунном свете, который залил комнату. Казалось, что его слишком много и ему тесно, но он ни за что не уйдет. Адам тоже сначала тихо засмеялся, а потом вскочил и прижал ее к себе, испугавшись, что она сейчас исчезнет, растворится в этом потоке лунного света. Он прижимал ее к себе, целовал, проверяя, здесь ли она и не сон ли все это…

— Так не бывает… — прошептал он ей на ухо.

— Не бывает… — согласилась она.

И они переплелись телами, чтобы согревать друг друга во сне.

Утром Адам проснулся первым. Солнце вот-вот взойдет… Проснулся в нежном и ласковом кольце рук. Руки, которые оберегают, всегда непроизвольно образуют круг. Круг — символ защиты. Круг — не хомут, любящие руки не держат — они лежат свободным теплым кольцом, слегка соединяя пальцы. В это кольцо всегда хочется вернуться, чтобы укрыться от неудач, от одиночества, от печали — от всего на свете. Это ласка, обнимающая душу.

Адам осторожно выскользнул из этого кольца, но только затем, чтобы любоваться спящей Евой, не разбудив ее. Сон — это важное состояние. Смотреть, как другой спит, — увлекательно, заботиться о его сне — приятно, а уснуть тяжело, потому что хочется посмотреть, как любимый человек спит.

Тело Евы, излучавшее при свете луны демонический свет — серебряно-зеленоватый, переливавшийся золотыми тонами, теперь было простым — матово-белым, с тонкими голубыми прожилками вен, с розовыми следами от его рук, с маленьким красным пятнышком на шее — оно жило, дышало, цвело. Танцевало на пике своей красоты.

КОММЕНТАРИИ

ОНА писала эту книгу, глядя в человека. ОНА писала эту книгу, глядя в каждого из нас. ОНА написала про НАС. Какая разница, что мы делаем, чем заполняем свою опустошенную жизнь? ЕЙ безразлично, ЕЕ беспристрастный взгляд чувственен, ОНА наслаждается естеством. Притворство разоблачено, маски сброшены, голый король назван голым, жизнь пробивается сквозь боль и страдание.

ОНА пишет так, словно бы время остановилось, сосредоточилось в одном мгновении «сейчас», в одной точке пространства — в самом потаенном уголке души ЕЕ ЧИТАТЕЛЯ. Наваждение жизни, наваждение страсти, наваждение счастья — таков ЕЕ текст, потому что ОНА пишет его для НАС.

ОНА рисует картину подлинной реальности люминесцентными красками. ОНА играет нашими чувствами, ОНА забавляется, завораживает, наслаждается, удивляет. Как на ладони ОНА видит то, что каждый из нас считает глубоко потаенным. ОНА бескомпромиссна и одновременно щедра. ОНА разрушает и воссоздает по крупицам. ОНА насыщает и очищает одновременно. ОНА любит, и ОНА порождает любовь.

Мы узнаем себя в ЕЕ героях, их необычные имена — названия наших судеб.

Страдания Иова

В Ветхом Завете Иову посвящена целая «книга», и, надо сказать, весьма примечательная. Специалисты-богословы полагают, что она «принадлежит к разряду учительных, так как учит нас терпению в бедствиях».

Вкратце суть «Книги Иова» такова. Жил-был Иов, и все-то у него было: и семья, и здоровье, и богатство. Он любил Господа, и Господь вроде как отвечал ему тем же. Так они и жили, пока Сатана не предложил Богу подумать следующим образом: не от того ли так добродетелен Иов, что все есть у него? «Разве даром богобоязнен Иов?» — спрашивает Сатана у Господа. А Тот, добрая душа, предлагает проверить и убедиться.

Сатане развязали руки, и он не побрезговал. Сначала у Иова отняли его стада, но он был стоек. Потом все его дети в одночасье отправились в мир иной, но и здесь Иов продолжал быть «богобоязненным». Наконец, погубили проказою здоровье Иова так, что тот уподобился скелету, обтянутому гноящейся кожей.