Игорь Андреев - Четвертый тоннель Страница 45

Я хорошо помню, что во время поедания конфеты был в контакте вовсе не со вкусом конфеты, а с ощущением ее ревности к конфете. Однако после этого произошло нечто неожиданное. Когда конфета была уже съедена, она подозвала меня и спросила с упреком в голосе:

— Почемуты меня не угостил конфетой?!

Если бы я тогда мог изъясняться как сейчас, я бы ответил:

— Потому что именно это я и хотел — чтобы ты увидела конфету, захотела, и почувствовала, что у меня есть что-то, что ты очень хочешь, но не можешь требовать. Только просить. А я могу дать или не дать. Поэтому ты от меня зависишь. Как я зависел от тебя, когда ты заставляла меня пить кисель из сухофруктов.

Это была игра во власть.

Но я не мог сказать всего этого — хотя бы потому, что не знал таких слов. Да и вообще, выражал себя преимущественно через чувства. У детей всегда так: чтобы передать свое пожелание, например, маме, ребенок создает в себе определенное состояние, которое мама (если она сохранила хоть какую-то чувствительность) улавливает, и вопрос решается. Потом человек взрослеет и начинает думать и общаться с миром посредством сложных речевых конструкций, одновременно натренировавшись подавлять свои эмоции, и уже не может входить в контакт с другими через тонкие чувства. А маленький ребенок только через них и может.

Так вот, я не мог ничего сказать в ответ на ее наезд и сделал две вещи: состояние растерянности и виноватое лицо. Она делала строгое лицо, отчитывая меня. Моя затея удалась даже больше, чем я предполагал. Я хотел, чтобы она ударилась лбом в ограниченность своей власти, а она неожиданно для меня расширила ее, злоупотребила

— наехала с обвинением, мол, я обязан чувствовать себя плохим, потому что не учел ее конфетные интересы.

Ее поступок вызвал у меня сильные чувства, которые трудно отнести к чему-то хорошему или плохому. Просто сильные, очень интенсивные… Потом я прятался от нее. А еще мы с моим другом-кавказцем подглядывали под столом, какие у нее трусы. (Белые). Потом она о чем-то ябедничала моим родителям, и они долго объясняли мне, что таким, какой я есть, быть нельзя, потому что это вызывает недовольство у некоторых людей… Они подавали свои поучения в упаковке «правил хорошего поведения», но я сканировал их мгновенно — они боялись. Я чувствовал в них страх. Лишь сейчас я понимаю, что они просто боялись людей, от которых, как им казалось, зависели, и проблема была в том, что они считали себя слабыми и зависящими от всего мира. А тогда я ничего такого не понимал, лишь ощущал страх в них. Они, спасаясь от своего страха, старались запугать меня. И грузили пугающими нравоучениями.

Я давал родителям свое любимое обещание «я больше так не буду» и, придя в садик, искал способ, как задеть красивую воспитательницу так, чтобы у нее не было предлога жаловаться родителям. Тем не менее, она снова жаловалась, просто притянув какой-нибудь левый предлог. Чтобы насладиться властью и наказать меня, ей приходилось врать моим родителям. Ну правда, не могла же она сказать им: «Ваш сын сегодня опять улыбался, глядя на меня». Звучит нелепо. Вместо этого она говорила: «Ваш сын опять шумел во время тихого часа». Кстати, это было правдой, мы всегда бесились в тихий час, вот только она не жаловалась по этому поводу родителям других детей. Только моим… Вот такие интриги устраивала эта сука. В общем, наша с ней история была красивее самого страстного романа. В смысле наполненности яркими ощущениями. Это и был мой первый секс.

Все это я вспомнил и осознал после одного из процессов Глубокого ПЭАТ. Тут же прояснилась странная закономерность: меня всегда привлекали стройные черноволосые женщины с небольшой грудью. Такой же внешностью обладала моя первая девушка. И моя любимая бывшая, с которой так долго были вместе. И другие. И даже когда я только начал мастурбировать в подростковом возрасте, представляя себе какую-то женщину, это был один и тот же типаж. У меня была лишь одна блондинка в жизни, но с ней не было страстных отношений, восторга, депрессии, тоски, безумного влечения — просто хороший секс и нежная дружба….

По мере проработки разных аспектов своей жизни и личности я осознал, что интереснее всего общаться с чокнутыми. Не с психически больными, разумеется (хотя это было бы интересным опытом), а с людьми, существенно отличающимися от большинства. Причем так было всегда, только я этого не понимал, потому что думал, что надо быть «нормальным» человеком и, как следствие, общаться с «нормальными». Де-факто общение с нормальными людьми почему-то всегда оборачивалось взаимным лицемерием, мелкими обидками и постоянным соревнованием на тему «у кого больше». Но теперь производить впечатление и подчинять себе кого бы то ни было мне как-то не очень хотелось. Хотелось только быть среди тех, с кем интересно. А интересно с неординарно мыслящими людьми. Выражать себя и принимать новое. Становиться больше за счет открытия новых аспектов жизни. С другой стороны, мне стали неинтересны игры, в которые играет спящее большинство в своем унылом обывательском формате. Интересно с людьми, выражающими себя настоящих.

Поэтому я решил пройти тренинг личностного роста Лайфспринг. Я слышал много пугающих предостережений о нем, и потому еще больше хотел его пройти. Когда я сказал об этом одному из приятелей, он ответил:

— Да ты что?! Я про это читал в интернете! Там гипноз, внушения, манипуляции! Там из людей делают рабов!

— Не волнуйся, — сказал я в ответ. — Никто не может загнать меня в рабство, кроме меня самого. Манипулировать человеком можно только через страх. А я уже познакомился со своими страхами и даже освободился от некоторых. Мне понравилось. Все будет хорошо.

— Ты не понимаешь! Там зомбируют! Из тебя там сделают послушного раба! Это же секта!

Он смотрел на меня озабоченно. Вытаращенные глаза, наморщенный лоб, испуг, готовность отчаянно отговаривать. Мне показалось, что, пытаясь переубедить меня, он на самом деле запугивает себя. Ему самому хочется, но он себе отказал, потому что страшно, и теперь он хочет запугать меня, чтобы утвердиться в верности своего продиктованного страхом решения.

— Ну что ж, — ответил я весело. — Секта так секта. Значит, буду сектантом.

22. ПРОСТО ТАК

…Уже почти два десятка лет в России внедрена и активно работает технология насильственного изменения личности и мировоззрения с неизвестными задачами и целями, разработанная в США сомнительными деятелями…

… «Лайфспринг» и его клоны фактически разрушают важнейшие общекультурные и национально-культурные достижения и заменяют их примитивизированными шаблонами, удобными для манипулирования и для разъединения (десоциализации) людей, часто основывая свою идеологию на превосходстве над другими людьми…

… Наиболее точное определение таких изменений, описываемых близкими и родственниками, — превращение живых, «многоцветных», отношений в механистические «черно-белые», резкое возникновение равнодушия к вчера еще любимым людям…

… Весь этот бизнес стоит на искореженных судьбах людей, разбитых семьях, испорченной психике и разрушении будущего у людей…

Евгений Волков, философ, психолог

Строго говоря, никакого Лайфспринга не существует. Этот тренинг, созданный в 70-х годах в Америке, давным-давно исчез. Но оставил после себя множество аналогов, сделанных на его основе. Название «Lifespring» в переводе с английского означает «Весна жизни». Тренинг, судя по описанию прошедших его людей, позволяет «заново родиться», открыть для себя прелесть жизни такой, какая для большинства взрослых людей давно утрачена. Между тем многие люди, в том числе и прошедшие этот тренинг, утверждали, что «новая жизнь» — внушенная иллюзия, самообман, а на самом деле на этом тренинге людей делают психологически зависимыми, безвольными рабами тренера, который становится для осчастливленных идиотов чем-то вроде живого божества, постоянно внушающего им, что они счастливы ровно настольно, насколько подчиняются ему лично. В общем, зловещая секта. Я решил проверить, чем этот тренинг обернется для меня.

Поздней осенью 2007 года, еще до Трансформации, я посетил презентацию тренинга, построенного на матрице американского первоисточника, в одном из московских тренинговых центров. Презентация в исполнении ведущего тренера по имени Роман произвела очень сильное впечатление. Он просто говорил с залом, в том числе со мной, но меня «вставило» так, будто мой тренинг уже начался.

Крепкий черноволосый мужчина среднего сложения, лет сорока с небольшим на вид, с морщинистым лицом, хорошо поставленным голосом рассказывал, что такое тренинг и как он влияет на жизнь человека.

— Из того, что человек может сказать о себе, есть «я знаю» и «я не знаю», — говорил Роман, сидя на высоком стуле в большом зале, лицом к слушателям. — Например, я знаю, что умею говорить по-английски. Я знаю, что я сейчас нахожусь в Москве. Но есть еще кое-что. «Я не знаю»! Это самая обширная часть. Многие люди обладают огромными способностями, о которых даже не подозревают. Есть также то, что человек о себе вроде бы знает, но не верит, что это к нему относится. Он мечтает о прибавке к зарплате в несколько сотен долларов, но не помышляет претендовать, например, на пять тысяч долларов. «Кто я такой, — говорит он себе, чтобы мне столько платили?» Человек за много лет жизни привык видеть себя в каком-то образе и не смеет думать о чем-то другом. Даже в самых смелых мечтах он не выходит за пределы представлений о себе. За пределы, которыми сам себя ограничил!