Борис Виан - Осень в Пекине Страница 46

— А я стар, но еще жив, — сказал археолог. — И Анжель там совсем один.

— Ну, теперь ему на компанию особо рассчитывать нечего.

— Но мы-то будем с ним.

— Нет, — отрезал Иоанчик. — Он уедет отсюда. И уедет один. Не думайте, что все так легко уладится. Нам еще многое надо будет пережить.

— Что еще может случиться? — вздохнул Афанарел. Голос у него был убитый.

— Вот увидите, — сказал Иоанчик. — Люди не могут долго пребывать в пустыне безнаказанно. Все это добром не кончится. Это очевидно.

— Вы-то привыкли видеть трупы, а я — нет, — пояснил Афанарел. — Нам только мумии попадаются.

— Вы тут ни при чем, — сказал Иоанчик. — Вы можете только страдать, в конечном счете вы из этого все равно ничего не извлечете.

— А вы-то что-нибудь извлекаете?

— Я? — переспросил Иоанчик. — Во всяком случае, я не страдаю.

VIII

Анжеля они встретили в подземном коридоре. Он больше не плакал.

— Ему ничем нельзя помочь? — спросил он у Иоанчика.

— Ничем, — ответил Иоанчик. — Просто надо сообщить всем о случившемся, когда вернемся.

— Ладно, — сказал Анжель. — Сообщу. Пошли смотреть раскопки?

— А как же, — сказал Иоанчик. — Мы ведь для этого сюда пришли?

Афанарел молчал. Его морщинистый подбородок все время вздрагивал, он прошел между ними и возглавил шествие.

К месту раскопок вел сложный, извилистый путь. Анжель с большим вниманием рассматривал верх шахты и поддерживающие его стропила. Казалось, он пытался сориентироваться под землей, понять, в каком направлении они идут. Они вошли в главную галерею, в конце которой в нескольких чего-то там от них была видна светящаяся точка. Это были прожекторы. У входа Анжель остановился.

— Она там? — спросил он.

Афанарел с недоумением взглянул на него.

— Ну, приятельница ваша… — сказал Анжель. — Она там?

— Да, — ответил археолог. — С Брисом и Бертилом. Они там работают.

— Я не хочу ее видеть, — сказал Анжель. — Я не могу ее видеть. Я убил Анна.

— Прекратите, — одернул его Иоанчик. — Если вы еще раз повторите эту глупость, мне придется заняться вами вплотную.

— Я убил его… — повторил Анжель.

— Нет, — возразил Иоанчик. — Вы его толкнули, но умер он от того, что разбился о камни. А получилось это случайно.

— Вы иезуит… — сказал Анжель.

— По-моему, я вам уже говорил, что воспитывался у Эудистов, — напомнил Иоанчик, не теряя самообладания. — Хорошо было бы, если бы вы время от времени прислушивались к моим словам. Только что вы повели себя правильно, а теперь вдруг опять за свое. Предупреждаю вас, я этого не допущу. Яблоки и груши…

— Били мы баклуши… — машинально продолжили Анжель и археолог.

— Думаю, вы знаете, что там дальше, так что можете не продолжать, — сказал Иоанчик. — Вот еще что. Я не собираюсь заставлять вас встречаться с теми троими, в конце коридора. Я не палач.

Афанарел выразительно откашлялся.

— Именно, — повторил Иоанчик. — Я не палач.

— Безусловно, — сказал Афанарел. — А то ряса была бы у вас не черная, а красная.

— Ночью-то не разберешь, — возразил Иоанчик.

— Да и слепой вряд ли почувствует разницу, — сказал археолог. — Вы все время говорите очевидные вещи.

— Какой вы придирчивый, однако, — проворчал Иоанчик. — Я только хотел вас подбодрить.

— У вас это очень здорово получается, — сказал Афанарел. — Скоро просто захочется на вас наорать.

— Когда вам действительно захочется, можно будет считать, что я со своей задачей справился, — сказал Иоанчик.

Анжель молчал. Он всматривался в конец подземного коридора, потом повернулся и посмотрел в обратную сторону.

— В каком направлении вы вели раскопки? — спросил он у археолога.

Он прикладывал большие усилия, чтобы речь его звучала естественно.

— Уж и не припомню, — сказал археолог. — Примерно два чего-то там на восток от меридиана…

— А… — протянул Анжель.

Он как бы застыл на месте.

— Ну решайте что-нибудь… — сказал Иоанчик. — Пойдем мы к ним или нет?

— Я должен посмотреть свои расчеты, — сказал Анжель.

— А в чем дело? — спросил археолог.

— Ни в чем, — сказал Анжель. — Так, надо кое-что проверить. Я не хочу туда идти.

— Хорошо, — сказал Иоанчик. — Тогда пошли назад.

Они повернули в обратную сторону.

— Вы сейчас в гостиницу? — спросил Анжель у аббата.

— Я пойду с вами, — сказал Иоанчик.

На сей раз археолог шел сзади, и тень его казалась совсем маленькой рядом с тенями его спутников.

— Мне надо спешить, — сказал Анжель. — Я должен увидеть Бирюзу. Я должен сказать ей.

— Я сам могу ей сказать, — произнес Иоанчик.

— Скорее! — сказал Анжель. — Я должен ее видеть. Я хочу понять, как она к этому относится.

— Пошли скорее, — сказал Иоанчик.

Археолог остановился.

— Я с вами дальше не пойду, — сказал он.

Анжель обернулся. Теперь они стояли друг напротив друга.

— Извините, что так получилось, — сказал Анжель. — Большое вам спасибо.

— За что? — с грустью спросил Афанарел.

— За все… — ответил Анжель.

— Все это из-за меня…

— Спасибо вам… — сказал Анжель. — До свиданья. Расстаемся ненадолго.

— Как знать… — сказал археолог.

— Давайте пошевеливайтесь! — крикнул Иоанчик. — Афа! Пока!

— До свиданья, аббат! — сказал Афанарел.

Он подождал, когда они пройдут дальше и повернут в боковой коридор, а потом пошел вслед за ними. Анн лежал один у холодной скалы и ждал. Анжель и Иоанчик прошли мимо и стали карабкаться вверх по серебряной лестнице. Афанарел подошел к Анну и опустился рядом с ним на колени. Он смотрел на юношу, и голова его все ниже и ниже опускалась на грудь. Он вспоминал о чем-то давно ушедшем, нежном, с теперь уже едва уловимым ароматом. Анн или Анжель — почему обязательно надо было выбирать?

IX

Любить высокоумных женщин — утеха педераста.

Амадис зашел в комнату Анжеля. Юноша сидел на постели, а рядом с ним лежала одна из ослепительно желтых рубашек профессора Членоеда. Амадис зажмурился, попытался привыкнуть к яркому цвету, но в конце концов отвел глаза. Анжель молчал, он едва повернул голову, когда открылась дверь. Амадис сел на стул. Анжель не сдвинулся с места.

— Вы, случайно, не знаете, куда девалась моя секретарша? — спросил Амадис.

— Нет, — ответил Анжель. — Я ее со вчерашнего дня не видел.

— Она очень тяжело это переживает, — сказал Амадис. — А я запаздываю с перепиской. Зачем вы ей сразу вчера сказали, что Анн умер? Прекрасно можно было денек подождать.

— Ей Иоанчик сказал. Я тут ни при чем.

— Вам бы следовало пойти к ней, попытаться ее утешить и внушить ей, что только работа может теперь принести ей облегчение.

— Как вы можете говорить такое? — сказал Анжель. — Вы же прекрасно знаете, что это ложь.

— Наоборот, — возразил Амадис. — Только труд может помочь человеку временно отвлечься от тягот и страданий повседневной жизни.

— Ничего себе повседневная жизнь… — пробормотал Анжель. — Вы в своем уме? Вы это серьезно?

— Я давно уже разучился шутить, — сказал Амадис. — Я хочу надиктовать Бирюзе письма и чтобы приехал 975-й.

— Пошлите туда такси, — сказал Анжель.

— Я уже сделал это, — сказал Амадис. — Но вы же понимаете, оно не скоро приедет обратно.

— Было бы глупо на это рассчитывать, — согласился Анжель.

— Ну, скажите мне, что я мерзкий педик!

— Отстаньте! — сказал Анжель.

— Вы не хотите сходить к Бирюзе и сказать ей, что у меня есть для нее работа?

— Сейчас я не могу с ней разговаривать, — сказал Анжель. — Вы что, не понимаете?! Анн умер вчера вечером.

— Знаю, — кивнул Амадис. — Умер до получки. Я бы вас попросил сходить к Бирюзе и сказать ей, что надо срочно печатать письма.

— Я не вправе ее сейчас беспокоить.

— Вправе, вправе, — сказал Амадис. — Она у себя в комнате.

— Так зачем же вы меня спрашивали, где она?

— Чтобы вас расшевелить, — сказал Амадис.

— А я и так знал, что она у себя.

— Значит, я зря старался, — сказал Амадис. — Вот и все.

— Даже если я ей скажу, она не пойдет, — сказал Анжель.

— Пойдет.

— Она любила Анна.

— Она с удовольствием переспит и с вами. Она сама мне говорила. Вчера.

— Вы сволочь, — сказал Анжель.

Амадис ничего не ответил. Казалось, его это абсолютно не трогает.

— Она переспала бы со мной, если б Анн был еще живой, — сказал Анжель.

— Да нет. И сейчас переспит.

— Вы сволочь, — повторил Анжель. — Мерзкий педик.

— Ну вот, — сказал Амадис. — Вот вы и прошлись по общему месту. Теперь вам ничего не остается, как сходить за ней. От общего следует переходить к частному.