Игорь Андреев - Четвертый тоннель Страница 47

Я начал тихо плакать, но не стал прерываться, чтобы не выпасть из потока откровенного разговора.

— Когда я думал о тебе так, получалось, что я выше тебя… Круче, лучше, умнее, важнее и что-то еще… Я думал о тебе так, потому что это было мне выгодно… Я делал тебя виноватой и переносил ответственность на тебя, чтобы чувствовать себя комфортнее, свободнее от обязательств…

Я вытер глаза рукавом рубашки, но все равно ничего не видел за серым туманом. Настя молча слушала.

— Настя… За это нам обоим пришлось платить… В наших отношениях благодаря мне появлялась дистанция… Принижая тебя, делая тебя плохой и виноватой, я создавал отчуждение… И я создавал твою зависимость от меня, потому что мне это было тоже выгодно. Потому что ты мне очень дорога и я всегда боялся тебя потерять, и чтобы не потерять, я стремился сделать тебя зависимой… Я так манипулировал много раз… Хотя я тебя очень люблю…

Я сделал паузу, потому что меня окатила еще одна горячая волна сверху, пошел новый поток слез. Справившись с этим, я сказал последнюю фразу:

— Настя, прости меня, пожалуйста.

Пауза в несколько секунд. Она ответила что-то нейтральное, вроде «я понимаю». Я даже не запомнил ее слов. Мы попрощались.

После этого набрал номер друга. Димон в ответ на мой — куда более спокойный, чем с Настей — спич ответил голосом, ставшим вдруг очень чутким:

— Игорек, да брось ты! Это все хуйня! Подумаешь, с кем не бывает. Давай лучше встретимся, попьем вина, поговорим…

После Димона набрал номер знакомой девушки. Диалог с ней был вообще не эмоциональным, видимо, потому что у нас почти не было истории отношений и пережитых вместе событий. По-моему, она меня даже не поняла. Впрочем, этот звонок нужен был не ей, а мне.

Положил телефон на стол. Отхлебнул кофе. Заметил, что после сказанного мне стало легче, словно внутри развязалось несколько тугих узелков. От чего-то освободился.

Правда освобождает и делает сильнее.

Вдруг звонок. Номер определился — моя бывшая. Интересно, что она скажет? Может быть, она что-то поняла из того, что я ей только что сказал?

— Знаешь, я тебя всегда любила такого, каким ты был, — сказала она. — И оттого, что ты был иногда таким сердитым и злым, ты был мне еще дороже. Вот и все, что я хотела сказать, любимый. Пока.

— Пока, — ответил я, и положил телефон на поднос с кофе.

Ее слова сделали меня беспомощным. Она любила меня такого. Просто так. Я это всегда чувствовал. Такого не было ни с кем из женщин, кроме нее. Но я никогда даже не задумывался о том, что значит быть любимым просто так. Не в обмен на любовь, секс, отношения, деньги или что-то еще — что, вообще говоря, обесценивает любовь. А просто так.

Я закрыл глаза и начал плакать так, как было со мной, наверное, только в далеком детстве, когда папа мне еще не успел внушить, что «мужчины не плачут», и я еще не умел заткнуться, задавить свои эмоции и притвориться железным мужиком. Мышцы живота сжались в спазме, а внутри грудной клетки как будто начал расширяться большой горячий шар. Слезы пошли потоком.

Просто так.

Я по-новому понял это ощущение — когда меня любят просто так. Не за то, что я хорош, прекрасен, важен, чем-то еще привлекателен, а просто так. Настя меня любила таким, как есть. Я всегда это чувствовал, но не придавал значения.

Через час я стоял на тренинге перед микрофоном. Делился с группой своими открытиями. Когда рассказывал о том, как манипулировал людьми, меня снова накрыло эмоциями. Я сказал сквозь слезы:

— Я так жил всегда. Всегда ставил себя выше других людей и отталкивал их от себя.

— Зачем ты их отталкивал? — спокойно спросил тренер.

Ответ в этот миг был столь очевиден, что я ответил, не задумываясь:

— Чтобы они не оказались слишком близко. Они бы увидели, что я вовсе не такой крутой, каким мне хотелось выглядеть в их глазах… Сколько друзей я потерял за свою жизнь… Сколько возможностей я проебал… Боже мой… Это пиздец.

— Это еще не пиздец, — ровным голосом сказал тренер. — Если бы ты понял это не сейчас, а лет в пятьдесят, вот тогда бы был пиздец…

На третьем дне мы разбирались со своими целями. Горечь от потерь прошла, и во мне появилось такое классное чувство — теперь я буду жить по-другому! Я буду честен всегда — и в первую очередь буду честен перед самим собой. Я научусь понимать себя, потому что буду прислушиваться к своим внутренним импульсам, и буду отслеживать свои автоматически реакции. Я буду делать только то, что хочу. Я буду доводить все дела до конца. Я буду говорить «нет», когда хочу сказать «нет». А когда буду брать на себя обязательства, они всегда будут выполнены наилучшим образом. И я всегда буду разделять жизнь только с теми людьми, с которыми мне хочется быть.

Когда я в очередной раз делился с группой, пришла неожиданная мысль, которую спонтанно и выложил:

— Когда я был маленький, меня отправляли в пионерлагерь. Там у нас по пятницам была дискотека. Мне очень нравилась девочка по имени Катя. Я хотел с ней танцевать, но боялся ей об этом сказать, потому что боялся услышать отказ. Поэтому я сидел с другими мальчиками на заборе и только смотрел на нее. Так прошло два месяца. И в последнюю пятницу я, набравшись смелости, наконец, подошел к ней и, дрожа всем телом, сказал: «Катя, давай с тобой танцевать». Она ответила: «Я не хочу». Ну и все, на этом история закончилась… А теперь я вспомнил этот эпизод, и подумал, что… Вот дурак! Я же мог подойти к ней в первую же пятницу! И если бы услышал отказ тогда, то потом… Потом я мог бы целых два месяца танцевать с другими девочками!

Зал ответил дружным хохотом.

В следующее мгновение я, без всякого перехода, сообщил, что намерен немедленно осуществить давнюю мечту — путешествие автостопом в Австралию.

— С тех пор, как я впервые подумал о путешествии, прошло столько времени, что я успел похоронить идею, — сказал я. — С тех пор прошло года четыре. Но теперь я сделаю это. Не в будущем. Не в ближайшее время. Сейчас же. Только пройду вторую ступень тренинга и оформлю нужные документы, и сразу поеду.

Мое заявление о намерении прозвучало для многих так категорично, что некоторые из моих новых друзей, судя по выражению лиц, не поверили. Я почувствовал, что мои слова были восприняты скорее как необдуманно смелое заявление, сделанное на волне эмоций.

Между тем в зале был один человек, который мне поверил безусловно. Он во мне не сомневался. Этот человек был единственным, кто точно знал, что я это сделаю — потому что я так сказал. Этим человеком был я сам. И этой поддержки для меня было вполне достаточно. Освободившись от напряжения с помощью процессов тренинга, я вернул себе много энергии, утраченной в прошлом.

Вечером в моем блоге появилась запись об открытиях, сделанных на тренинге. Финальная часть звучала так:

«Точка опоры — внутри меня. Вокруг меня много людей, которых я люблю и которые меня любят. Но я не могу на них опираться. Во-первых, потому что это создавало бы мою зависимость от них. Во-вторых, они сами, как большинство людей, только и мечтают о чьем-то добром и сильном плече, на которое можно переложить ответственность, риски, неопределенность будущего. Так что им не до меня. Нет иной точки опоры кроме той, что внутри меня. Не на кого надеяться. Не на что рассчитывать. Такое классное чувство»…

На Продвинутом курсе тренинга я наконец-то понял, почему некоторые люди из числа выпускников называют Лайфспринг слишком жестким, неэкологичным. Один человек в моем «Живом журнале» даже так его описывал — мол, тебя бьют по башке и смешивают с говном. Я такое мнение не разделяю, но, по крайней мере, понял.

На первом дне был процесс обратной связи. Я увидел, каким меня видят люди, и что меня задевает в этом видении. Пережитые чувства весьма трудно назвать приятными. «Приятно» — это когда я получаю в свой адрес комплименты, похвалы и прочие штуки, которые хочется о себе слышать. Когда слышу что-то болезненное, хочется подавить источник информации или убежать от него. Больнее всего слышать то, что я в себе чувствую, но не хочу признавать. Фокус в том, что вся эта болезненная правда — на самом деле вовсе не правда, а ложь, которую я создаю, когда проявляю себя не таким, какой я есть, и которую люди мне просто возвращают. Отражают словно зеркала. И боль на процессе обратной связи как раз оттого, что эта ложь обо мне разоблачается. Люди-то видят все несоответствия между мной настоящим и тем образом меня, который я изо всех сил рисую. Мой фальшивый образ получается слишком «выпуклым», противоестественным, вот он-то и бросается в глаза, и они бьют в него.

Никто, никогда и нигде, кроме партнеров по тренингу в стенах зала и в режиме тренинга, не давал мне полноценную обратную связь. Ни друзья, ни коллеги, ни родные, ни личный врач и адвокат не скажут, кем они тебя видят. По разным причинам. Например, боясь обидеть и не желая портить отношения. Все корректны. Но корректность — это сплошная ложь. Такой формат общения, при котором мы друг о друге говорим только «хорошее».