Руслан Белов - Встретимся через 500 лет! Страница 47

– Я подожду вас у себя.

– Не стоит, Гастингс. Идите к себе, примите душ и ложитесь спать.

– Как скажете, мой друг. Вот, возьмите фонарик, он вам пригодится.

22. На старости лет бывает

В Эльсинор они проникли через черный вход – Пуаро боялся разбудить Жерфаньона, дремавшего на своем посту в остекленном закутке вестибюля, и хотел испробовать отмычки. Дверь поддалась легко, заржавленный замок, сдаваясь, подло скрипнул, рванув непрочную ткань предутренней тишины. Когда Пуаро закрыл дверь изнутри, Гастингс шепотом пожелал другу удачи, и они разошлись: капитан отправился к себе, Пуаро на цыпочках пошел к кабинету профессора Перена.

С замком ему пришлось поработать до холодной испарины на лбу. Он поддался, когда сыщик, решив, что у него ничего не получится, бессильно произнося «fuck you! fuck your mother! fuck your father!», клял себя за то, что познакомился с техникой взлома запорных устройств лишь теоретически. Интересовавшая его история болезни нашлась в правом нижнем ящике стола. Увидев фото на лицевом листе, – фонарик светил ярко – Пуаро прошептал: – «Этьен Падлу! Madhouse[64]…»

Полистав бумаги, он наткнулся на отчеты по сеансам психоанализа. Уже на первом сеансе пациент Этьен Падлу рассказал профессору, что имеет профессию художник-гравер, и молодые годы провел в местах заключения за подделку денежных знаков и ценных бумаг. В сеансе, проведенном 19 ноября прошлого года, он поведал Перену, что пять лет просидел в одной камере с Иосифом Каналем, бывшим портным, и от нечего делать научил его искусству татуировки, Краску они получали, пережигая до сажи каблуки истоптавшихся тюремных туфель. На одной из страниц была приписка сделанная профессором Переном:

Через два года после поступления в Эльсинор, Этьен Падлу ходатайствовал передо мной о приеме на лечение своего бывшего прихожанина Иосифа Каналя. Ходатайство было удовлетворено.

Пуаро вернул папку на место, вскрыл средний ящик стола. В нем лежала стопка листков белой писчей бумаги. Верхний лист, сверху донизу исписанный почерком профессора, Пуаро прочитал:

В тот момент Геркулес прямо соприкоснулся с хтонической стихией и “заразился”, “заболел” ею, приняв в себя нечто от ее ядовитости, которая в дальнейшем “выходит наружу” сначала как безумие, а затем как общее отравление, единственным излечением от которой становится жертвенный огонь, выжигающий “злокачественную опухоль” хтоничности. Также следует сказать, что порождение Геркулеса, было вызвано необходимостью иметь “человеческого помощника” для борьбы с хтоническими чудовищами, что придает судьбе и деятельности нашего героя космогоническое содержание.

Знаменательно, что Геркулес не родился бессмертным, бессмертие было достигнуто им в результате победы над смертной хтонической стихией…

Следующий листок вконец замороченный Пуаро читать не стал. Хмыкнув:

– Ну, эти грамотеи… – он вернул его в стол и принялся изучать содержимое левого нижнего ящика. В нем лежали две папки с аккуратно завязанными допотопными тряпичными тесемками. На верхней папке убористым почерком профессора Перена было написано «Жозеф Жарри». Он раскрыл ее, увидел свою фотографию, улыбнулся – хороша! – однако, читать про себя не стал: то, что неведомо, повредить не может. Возвратив книгу своей жизни в ящик, Пуаро запер его и отправился к Гастингсу. По дороге он вполголоса беседовал со своими серыми клеточками.

Жерфаньон, совершавший предутренний обход, столкнулся с ним в фойе второго этажа, никак на встречу не отреагировав. На пациента Пуаро, прогуливавшегося то там то здесь в ночные часы, прогуливавшегося, живо беседуя с самим собой, в санатории никто не обращал внимания – в Эльсиноре это было штатное явление, в нем многие ходили по ночам.

Придя к себе, Пуаро обнаружил под дверью конверт. Закрывшись на ключ, на все два оборота, он достал письмо. Оно было от Потрошителя. Вот его содержание:

Пуаро! Ты близок к провалу! Твои маленькие серые клеточки шпионят за тобой в пользу профессора! Он обещал им сделать из тебя садовника, и они продались ему за новенькие американские грабли! Беги немедленно, иначе тебя разделают, как Катэра.

Пуаро давно подозревал, что с ним беседуют не маленькие серые клетки, а некто другой, возможно, человек профессора, обладающий телепатическими способностями. Хмыкнув, он постарался запомнить схему до мелочей, затем зажег ее в пепельнице. Пока она неторопливо превращалась в пепел, он думал, один за другим перебирая возможные варианты развития сложившейся ситуации.

– Все складывается неплохо, дело практически сделано, – был его вывод. – И потому надо принять душ. После омовения, полный жизни, он обтерся перед зеркалом, беседуя при этом со своими маленькими серенькими клеточками о незначительных вещах. Перед сном ему захотелось что-нибудь почитать. В книжном шкафу его внимание привлекла потертая коробка из-под электробритвы. В ней находились карточки исписанные почерком Мегре. Карточки со сведениями, полученными комиссаром в ходе расследования убийства Мартена Делу. Пуаро читал их целый час, затем сел за письменный стол и долго вносил в них поправки и изменения. Когда работа была закончена он, совершенно удовлетворенный, лег в постель и тут же заснул, улыбаясь, как улыбается мужчина, наконец, овладевший любимой женщиной…

23. Для вашего здоровья процедура эта необходима

Через три часа к нему постучались. Накинув халат, он открыл дверь, увидел горничную Аннет Маркофф, белую, как ангел, в своих служебных одеждах. Сухо поздоровавшись, она сказала, что профессор Перен назначил на сегодняшнее утро пациенту Пуаро сеанс лекарственного электрофореза, и потому мистер Пуаро должен быть в одиннадцатом кабинете ровно через пятнадцать минут.

– Насколько я знаю, эту процедуру назначают на ночь? – удивился Пуаро.

– Вечером вас не было, и профессор перенес электрофорез на утро, – отрезала горничная, глядя на сыщика как на отъявленного пациента.

Профессор Перен встретил Пуаро на пороге кабинета. Лицо его излучало доброжелательность.

– Вы уж извините, что я побеспокоил вас после бессонной ночи, но для вашего здоровья процедура эта необходима, – сказал он, усадив сыщика на стул.

– Что-нибудь не то? – обеспокоился Пуаро.

– Да. Последняя электроэнцефалограмма показала, что в вашем мозге зреет эпилептический приступ, последствия которого могут быть подобны последствиям эпилептических приступов у Геркулеса, с которым вы нередко себя отождествляете.

Помолчав, сочувствуя, профессор мягко сказал:

– Жерфаньон сообщил мне, что ночью вы бродили по коридорам…

– Да, бродил… Мне нужно было подумать…

– О том, что видели в «Доме с Приведениями»?

– В том числе. Вы знаете, что статуя Афродиты разбита?

– Знаю.

– И вы так спокойны?

– Ее разбивают каждые два года. И каждый следующий вариант получается лучше.

– А кто их ваяет?

– У нас есть бетонных дел мастер. В поселке.

– Понятно…

Перен достал свою коробочку, открыл, увидел, что пилюль в ней нет. Пошел, болезненно скривив губы, к шкафу с медикаментами, покопался в нем, не найдя искомого, нервно захлопнул дверь. Направился к письменному столу, заглянул в один ящик, в другой. Сел в кресло, посмотрел на Пуаро. Тот, отметив, что лицо профессора за прошедшую минуту изменилось – стало чернее и уже, – ответил сочувствующим взглядом.

– Как продвигается ваше расследование? – Перен вымученно улыбнулся. – До чего-нибудь докопались?

– Пока ничего существенного. Так, мелочи, – ответил Пуаро, подумав: «Стал похож на цепного пса. Видимо, такое с ним случается часто, потому и зовут Цербером».

– Мелочи?

– Да. Я до сих пор точно не знаю, кто и при каких обстоятельств убил Катэра. И с какой целью производится татуировка людей.

– Убил Катэра Бертран. Возможно, в паре с дружком Падлу. Оба они сумасшедшие, оба умеют татуировать. Бертран арестован, Падлу на следующей неделе будет кардинально излечен при помощи электрического шока. Вам этого не достаточно?

– Нет. Вся эта история – это надводная часть айсберга.

– Послушайте, Пуаро, вы знаете, где находитесь?

– Знаю, профессор.

– Где?

– В психиатрической лечебнице.

– Значит, вы осознаете, что проводите расследование в сумасшедшем доме?

– Да, осознаю. И отчетливо осознаю.

– А что вы эпилептик вроде Геркулеса, осознаете?

– Осознаю, профессор. Что я – Геркулес-эпилептик.

– И, тем не менее, проводите расследование?

– Да, провожу. По вашей просьбе, между прочим.

– Она аннулирована по состоянию вашего здоровья. Я ошибся, прописав вам обычный для вас образ жизни, то есть детективное расследование.

– Ошиблись?! – вздернул бровь Пуаро.