Ярослав Питерский - Падшие в небеса Страница 47

Вилор тоже встал и попытался обнять Лидию. Она вяло оттолкнула его и, стряхнув пепел, тихо сказала:

— Ты Вилор опять начал. Опять сказки себе в уме раскладываешь. Пойми жизнь не сказка и не пьеса. Захотел, написал. Захотел, стер. Нет, это жизнь. С ней надо аккуратней.

— Вот поэтому я и говорю тебе. Уедем, уедем, жизнь одна, время идет. Я не могу тут жить. Начнем сначала. И все? Что тут такого? Ты что не хочешь?

— Да почему не хочу? Я хочу, хочу быть с тобой. Но я не хочу уезжать! Прочему мы должны уезжать. У меня тут родня, у меня тут друзья, у меня тут бизнес, в конце-то концов! Да что там бизнес у нас тут с тобой Родина! Как бы, не громко, это звучало, Вилор, Родина у нас тут! Вилор дернулся. Он махнул рукой и, сделав три шага сел на бревно, пошарив рукой за ним, достал бутылку коньяка и, отхлебнув прямо из горлышка, громко сказал:

— Да какая к черту Родина? Вы что? Вы что все тут с ума посходили? Кто вас зомбирует всем этим? Кто? Целая страна как зомби твердит днями и ночами, одно и тоже: Родина моя! Да плевать она хотела Родина ваша на вас! — Вилор вновь отхлебнул из бутылки коньяк. Лидия поморщилась. Она тяжело вздохнула и, выбросив в костер окурок, посмотрела на небо и как-то отрешенно сказала:

— Вилор, прошу тебя, не напивайся. Прошу. Я тебе специально на природу вывезла, что бы ты хоть немного успокоился. Ты же посмотри на себя? Ты же комок нервов! Так нельзя жить!

— Вот именно, так нельзя жить! Вернее тут нельзя жить! Я задыхаюсь Лидия, я тут задыхаюсь, среди этого дерьма! Задыхаюсь, я тебя зову поедем! А ты? Что ты? Ты мне про Родину тут сказки поешь? — он вскочил и, подняв с земли камень, метнул его в реку. Лидия ухмыльнулась. Она подошла к Щукину и приобняв его погладила ладошкой по волосам. Улыбнувшись, чмокнула в щеку:

— Дурачок. Ты болтун и дурачок. Ты же поэт и драматург, ты должен жить в России. Ты русский поэт и драматург! Какой тебе Париж? Ну что ты там делать будешь? А? таксистом работать? Да ты сопьешься там с тоски! Ностальгия замучает! И совесть! Я ведь тебя знаю!

— Да какая к черту ностальгия? Какая совесть?

— Обычная человеческая. Ты же русский! Как ты уедешь отсюда, да и потом о чем ты писать будешь? О чем? Там, в Париже своем? Вилор дернулся и отстранился о Лидии. Он вновь сел на бревно и потянулся за бутылкой. Сделав несколько глотков, он вытер ладошкой рот и каким-то злорадным голосом сказал:

— Почему вы все думаете, что русский поэт должен писать только в России?

Почему? Почему вы все думаете, что там за границей я не смогу писать? Бред! Да и еще, а кому я должен писать?

— Как кому?!! Народу! Ты пишешь для народа, как я понимаю, — грустно сказала Лидия.

— А-а-а, народу? А ему надо, этому народу? А? Ему ничего не надо! Ему кроме этих вонючих долларов колбасы и дешевых сериалов ничего не надо! Он плевать хотел на меня, на других писателей и поэтов, он вообще разучился стихи читать! Ему это ничего не надо! Ему плевать на Пушкина Толстого и Достоевского. О них народ вспоминает, когда пьет на кухне и стучит себя в грудь, грязным кулаком, размазывая сопли по небритому лицу, говоря что-то про широкую русскую душу! Наш народ дегенерад! Лида, наш народ дегенерад!!! Вилор встал в полный рост, словно представив себя, Пушкиным или Лермонтовым, изящно вытянул руку вперед и, подняв подбородок усталым, но громким голосом прочитал стихи: Я притворялся тихим и спокойным, А между тем на взлетной полосе Готовились взаправдашние войны, Тяжелый транспорт двигал по шоссе. За нас, за Родину, за герб российский Нам надо что есть силы устоять. А между тем наш хлеб уж колосился. Шутили командиры: «Все на ять! Вот так-то, мол. Крепка броня державы. Мы можем и догнать и перегнать…» А на лугах росли все те же травы, И дома на крыльцо всходила мать…

Лидия поморщилась. Она подумала, что именно сейчас должна сказать Вилору, что Скрябин все знает и требует ее уйти. Но посмотрев на Щукина поняла, что это окончательно сделает его неуправляемым и безрассудным. Наделает кучу глупостей. Лидия решила, что пока не время, лучше снять квартиру и обождать, время лучший лекарь и спешить с таким вопросом глупо. Она вновь достала сигарету и подкурила. Выпустив дым, тихо сказала:

— Зачем ты так? Почему ты так народ-то не любишь? Почему, он-то причем? Что он тебе сделал? Ты талантливый человек. У тебя большое творческое будущее. Ты пишешь красивые, временами очень сильные для современности стихи. И вот так, так ко всему относишься?!!! Почему?! Господи! Ну, прочему наша интеллигенция такая антинародная?! Почему интеллигенция вечно, когда ей в принципе неплохо существовать — ненавидит свой народ? Что происходит?! Что?!!! Почему народ и интеллигенция вечно по разные стороны баррикады? Почему нет гармонии?! Ну, вот ты конкретно ты, поэт Вилор Щукин, скажи мне, почему ты конкретно лично ты не любишь свой народ, народ который в принципе тебе дал жизнь? Почему ты не любишь свой народ?!!!

— А за что мне его любить? А? Я не Тургенев и не Горький! Я правду, знаете ли, скажу! Не буду тут про величие русского сознания трещать. Наш народ ленивый и завистливый. Наш народ трусливый. Потому как не хочет брать на себя ответственность. Наш народ подленький и коварный. Он сам не заслуживает, что бы быть счастливым. Наш народ сам создает себе все условия, что бы жить плохо, что бы всем было плохо. Вот почему я не люблю наш народ!

— Ужас, что ты говоришь?! Вилор?!!! Ты говоришь страшные вещи! Такое не может говорить русский поэт и драматург! Это не по-граждански. Это мерзко так говорить! — возмутилась Лидия. Вилор отмахнулся, он грустно улыбнулся и весело ответил:

— Знаешь Лидия, если я не скажу этого, то кто скажет? Кто? Кто скажет правду в глаза народу? А? А он должен знать о себе правду! Пусть даже такую мерзкую! Ты посмотри Лидия на наш народ? Что он хочет?

— Ты уже говорил, ты уже выражался, он хочет долларов колбасы и дешевых сериалов! — зло ответила Скрябина.

— Э-э-э, нет, это побочно. Колбаса и водка это побочно. Наш народ хочет… ничего не делать, а жить хорошо и богато! Он лентяй, наш народ-то! Более того, он хочет сложить с себя все обязанности, он хочет, что бы кто-то делал за него хорошую жизнь! Кто-то решал все за него кто-то управлял страной! Кто-то, но не он! Вот почему он до сих пор верит в доброго царя. Вот почему он до сих пор верит в мудрых бояр и прозорливых комиссаров и честных первых секретарей. Наш народ не хочет брать на себе ответственность. Вот и все! Ты посмотри, что с нами всеми стало? Какой затуманенный разум?!!! Двадцать лет назад, все верили, что будут жить при коммунизме! Верили, а строить этот самый коммунизм никто не хотел! Все сидели и ждали, смотрели, как у большевиков это получиться. А если получиться, то хорошо! Ты вспомни, какие нам сказки наши бабки рассказывали? А?!!! Они говорили, при коммунизме не будет денег, можно будет прийти в магазин и брать сколько захочется. Вот, что они говорили: брать, сколько захочется вот такой, по их мнению, должен был быть коммунизм. И верили в это! А когда поняли, что коммунизм это просто обман, пинка нарисовали коммунистам этими! Пошли в Москве к Белому дому на Краснопресненской набережной! Взяли водку пошли к Белому дому этих самых коммунистов мочить! А потом? Потом сидели там три дня и думали, мечтали: вот скинем коммунистов и будем жить как в Америке! А через три дня ничего не произошло! Они думали вот так по щучьему веленью по Емеленому хотенью. Раз и у нас все как в Америке будет. Колбасы сто сортов, пива море, машины дешевые шмутки красивые. Все раз и само собой получиться и появиться! А то, что те же самые американцы свою благополучную жизнь двести лет вынашивали — никто и слушать не хотел и знать! Просто… раз, два, коммунистов выгнали и счастье будет всем! Дурачки! Понимаешь! Дурачки! А то, что работать придется в поте лица, трудится мучиться вынашивать новую систему ценностей, свободную систему ценностей, об этом никто и не задумывался. Дерьмо вокруг было, оно скопилось за семьдесят лет советской власти! И разбирать его, это самое дерьмо, нужно было этому самому народу! А он, он опять обиделся и давай лясы чесать! Не работать и трудиться, а лясы чесать! Но уже в обратную сторону! Демократия якобы гавно! Ельцина на рельсы! Назад коммунистов вернуть. При них лучше было! Понимаешь? Народ сам не захотел нормальную жизнь строить, а вновь на доброго царя понадеялся! Как в Америке жизнь хотел за три дня сделать! А то, что американцы свою страну двести лет в порядок приводили и работали как рабы, так об этом никто не подумал, всем сразу хотелось стать богатыми и ничего не делать! Дурак он народ наш! Ему только добренького и мудрого царя охота! Вот приедет барин, барин нас рассудит! Бред! Русский бред! Бред который тянется второе тысячелетие!

— Замолчи! Это противно! Кто ты такой, что бы так говорить? Кто ты такой и что ты сам сделал, что бы так говорить?! Наш народ умный и мудрый! И обзывать его лишь потому, что у тебя самого, что-то в жизни не складывается — последнее дело! Замолчи и не говори так!!!