Андрей Геласимов - Год обмана Страница 47

– Да, у тебя большие проблемы.

– Нет, я серьезно. А у тебя есть новогоднее настроение?

– У меня? – Я пожал плечами. – Есть, наверное. А на фиг оно?

– Ну, не знаю. Должно быть какое-то… чувство.

– Зачем?

– Ну, это такой день.

– Какой?

– Я не знаю… Особенный.

– Нормальный день, – сказал я. – Только после него посуды много мыть все время приходится.

– А какой тогда у тебя особенный день?

– У меня? – я даже хмыкнул. – У меня нет особенных дней.

– Совсем?

– Практически.

– И ты никогда не чувствуешь себя по-другому?

– Как это по-другому?

– Не так как всегда.

– А как бывает всегда?

– Ну… – он запнулся. – Как обычно.

– А мне по кайфу, когда как обычно.

– Правда? – он помолчал. – Тогда ты крутой.

– В смысле?

– Людям не нравится их обычная жизнь. Слишком серо.

– Думаешь?

– У любого спроси.

– Мне кажется, они врут, – сказал я.

– Зачем?

– Боятся, что их могут сглазить.

– Сглазить?

– Ну да. Сами втихую тащатся от себя, а друг друга лечат на тему, что жизнь нас совсем достала. Это такой прием самообороны. Людям нельзя верить, когда они жалуются на жизнь. В этом случае их надо либо прогонять, либо давать им деньги. А верить им ни за что нельзя.

В этот момент я вдруг подумал: «Опа! А чего это я? Расфилософствовался.»

Впрочем, у меня было оправдание. Сережа, по ходу, совсем забыл, что хотел спросить насчет Марины. Вот я и обрадовался.

– Как же можно не верить и давать деньги? – удивленно спросил он.

– А как иначе? Я даже больше скажу. Никогда нельзя делать то, во что веришь.

– Как это?

– Очень просто. То, во что веришь, сделается само. Иначе это была бы уже не вера.

– Да? – он смотрел на меня все с большим удивлением. – А что это было бы тогда?

– Ну, не знаю. Инструкция по эксплуатации. Ты же не веришь в то, что стиральная машина будет стирать белье.

– Как это не верю? Я верю.

– Нет, ты не веришь. Ты знаешь наверняка. Чувствуешь разницу? Верить и знать. Ты ведь знаешь, что ее специально сделали, чтобы стирать белье. Зачем тебе в это верить? Вот ты и действуешь согласно инструкции. А когда речь заходит о вере, о нормальной вере, я имею в виду, со всеми приколами… Ну, когда веришь… Тут только ослы будут действовать по инструкции.

– Выходит, что делать надо только то, во что сам не веришь?

– Выходит, что так. Кто-то ведь должен это сделать. Само оно никак не сделается.

– Но это же чушь! – он смотрел на меня, улыбаясь.

– Тем не менее. По крайней мере, совесть остается спокойная.

Он пожал плечами и уставился в свой компьютер. Правда, видно было, что ему уже на него плевать. Между прочим, такое случилось с ним в первый раз с тех пор, как мы познакомились. Он смотрел на экран, но думал о чем-то совершенно постороннем. Секунду спустя я понял, что лучше бы он об этом не думал.

– То есть, если я верю в то, что рано или поздно встречу Марину, то мне можно ничего для этого не делать? Не надо искать встречи с ней?

Он повернулся и посмотрел на меня.

Вот тут я не знал, что ему ответить. На фига я вообще затеял этот разговор? В институте у меня по философии никогда больше трояка не выходило.

– Ты думаешь, все само собой произойдет? – он настойчиво ждал ответа.

– Ты какие-то странные примеры приводишь… – невнятно пробурчал я. – Это ведь просто теория…

– Она тебе не звонила?

– Марина?

Вот это был точно идиотский ответ. На сто процентов не стоило уточнять ее имя. О ком еще он мог меня спрашивать!

– Ну да, Марина. Она звонила тебе, после того как мы приехали из Италии?

– Нет, – неуверенно протянул я. – В принципе, не звонила.

– Как это, в принципе не звонила? Звонила или нет?

– В общем-то, не звонила.

– Я не понимаю тебя. Как можно «в общем-то» не звонить?

Я сам не знал как это можно, поэтому просто потряс головой, как будто у меня зазвенело в ухе. Так бывает. Вдруг ни с того, ни с сего зазвенит в каком-нибудь из ушей.

– Чего ты головой трясешь? – настороженно спросил он.

– В ухе зазвенело. Сильно так. Даже тебя плохо слышу.

– Я тебя спрашивал про Марину, – громче повторил он. – Ты видел ее или нет?

– Нет, – быстро ответил я.

Хорошо, что он спросил «или нет». Его «нет» мне почему-то здорово помогло произнести свое собственное. Так тоже бывает. Опираешься на чужое слово, а потом – хоп! прыгаешь куда тебе надо.

– Жаль, – он сразу потерял ко мне интерес. – Мне почему-то казалось, что ты про нее что-то знаешь.

– Странно, – сказал я и сделал такое удивленное лицо.

Хорошо, что он не смотрел. Потому что лицо у меня не совсем получилось.

– Ты ведь не знаешь про нее ничего?

– Нет-нет, я про нее ничего не знаю. Она не звонила, я ее не встречал, мне никто про нее не рассказывал.

– Жаль, – снова сказал он.

– Еще как, – сказал я.

Мы помолчали.

– Я даже не думал, что буду так без нее скучать.

– Надо же.

– По-дурацки все получилось у нас в Италии.

– Не нужно было брать ее с собой, – вставил я и тут же запнулся.

Ведь это была как раз моя идея, чтобы Марина поехала с нами в Италию.

– Ты думаешь? – он посмотрел на меня. – Не знаю… Мне кажется, без нее могло быть еще хуже.

– Хуже? – я даже немного удивился.

– Ну… я не про твою рану сейчас говорю.

– А, – сказал я. – А то я думал, ты про мою рану.

– В каком смысле? – насторожился он.

– Ну, знаешь, пуля могла ведь и не в ключицу попасть. Могла запросто разнести мне башку.

– Ты же знаешь, что я не в тебя стрелял.

– Знаю, знаю. Ты не грузись.

– Ты тут вообще ни при чем.

– Да я знаю. Чего ты завелся?

– Может, ты думаешь, что я ревновал к тебе и поэтому в тебя стрельнул?

– С чего тебе ревновать?

– Ты ведь спал с ней в одной комнате.

– Да? – я вдруг немного растерялся.

Мне показалось, что разговор повернул не совсем туда, куда надо.

– А разве нет? И, скорее всего, в одной кровати…

Я не знал, что ему на это ответить.

– В одной кровати? Да ведь? – он настойчиво смотрел мне в глаза.

Отвернуться сейчас значило выдать себя с потрохами.

– У вас в номере ведь не было другой кровати?

– Там… такая кушеточка в прихожей была…

– И ты на ней спал? Каждую ночь?

– Ну… в общем-то… да…

Боюсь, это прозвучало не совсем убедительно.

– Каждую ночь?

На фига ему надо было повторять свои тупые вопросы?

– До тех самых пор, пока ты не выстрелил мне в ключицу.

– Я тебе уже говорил, что я стрелял не в тебя. Ты сам на меня налетел.

Вот это было круто. Мне в самом деле нравился этот пацан. Я как идиот подставил свои старые больные кости под пулю, а он меня же теперь обвинял в том, что я не дал ему разнести свои мозги по всей долбанной итальянской лужайке. Нормальный пацан. Чего-чего, а благодарности от него ждать явно не приходилось.

– Конечно, я сам на тебя налетел. Извини, что так вышло.

– Ты что, обиделся? – спросил он через минуту.

– Да нет, чего обижаться? Все нормально. Ты хотел понтануться – я тебе помешал. Любой на твоем месте бы разозлился.

– Не в этом же дело совсем, – от нетерпения он даже взмахнул руками.

– Не в этом? А в чем?

Он отвернулся и ничего не ответил.

– В чем дело-то? А? Чего ты молчишь? Будешь молчать – я вообще уеду! Охота была перед Новым Годом с тобой тут сидеть!

– Дело в том, что мне без нее совсем плохо, – не поворачиваясь от компьютера, глухо сказал он. – Ты даже представить себе не можешь как. Лучше бы ты не мешал мне в тот раз.

– Я же видел, что патрон как раз против бойка встал, – медленно сказал я.

– Вот я про это и говорю… Не надо было тебе в это дело мешаться…

– Так, – протянул я.

Честно сказать, я не думал, что все это настолько серьезно. Кто их знает, этих подростков. То они ржут без конца, а то вот так сидят спиной к тебе у компьютера. Хорошо хоть пистолет я у него забрал.

– Ты ее, правда, не видел?

Лучше бы он меня об этом не спрашивал.

– Правда? Чего ты молчишь? Сам на меня наезжаешь, а потом вот так вот молчишь.

– Я не молчу.

– Ты не молчишь? А что ты тогда делаешь?

– Я думаю.

– О чем ты думаешь?

– Я думаю о том, о чем ты спросил.

– И что?

– Нет.

– Ты уверен?

– Нет.

– В смысле, ты не уверен?

– Нет. Я ее не видел.

– Хорошо, – он глубоко вздохнул. – Если увидишь, передай… А, хотя, ладно… С Новым Годом тебя… Ну и вообще…

– С наступающим, – я старался не смотреть на него.

Стоял как идиот посреди комнаты и вертел головой из стороны в сторону.

– Я, правда, в тебя не специально тогда выстрелил.

– Ты уже говорил.

Я постоял еще минуту, потом повернулся и вышел из комнаты. А что мне оставалось делать? Не стоять же там целую вечность.

На площадке перед своей квартирой я долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Не то чтобы она была сильно маленькая или ключ там большой, но просто я как-то очень задумался и, в принципе, не совсем соображал, что это я вообще тут такое делаю. Так бывает, когда возьмешь в руки какой-нибудь предмет, потому что он был нужен тебе минуту назад, а потом вдруг забудешь напрочь, зачем ты его взял, и от этого стоишь как дебил, вертишь его в руках, но при этом даже не удивляешься, потому что думаешь совсем о другом. А когда проходит пара минут, потихоньку начинаешь соображать, что к чему. Вот это и называется «загрузился». Тем более, что в руках у меня еще была бутылка шампанского.