Олег Нестеров - Небесный Стокгольм Страница 48

– Один мужик стоит на трамвайной остановке и хохочет.

Его спрашивают: «Чего вы смеетесь?» – «Да я кондуктора обманул, взял билет и не поехал».

Клоун подмигнул и зашагал по бульвару.

Глава 41

Кончалось лето, Кира вернулся в Москву. Никто его не тревожил и не искал, он немного успокоился и решил устроить запоздалую отходную в пирожковой. Можно было, конечно, и нормально куда-нибудь пойти посидеть. Но он уперся, сказал, что место должно быть не чужое, такое, где они за эти пять лет что-то успели сделать и почувствовать.

Он даже пригласил Мухина как талисман и в какой-то степени соучастника их творческих исканий. Еще он позвонил Белке, просто захотел ее видеть.

Пирожковые феи их узнали, заулыбались и с пониманием отнеслись к водке, разливаемой под столом. Казалось, они совсем не менялись, все те же движения, все те же загадочные слова на языке восточных сказок.

Гуляли пока втроем, Мухин играл концерт, Белка просто опаздывала.

Антон стал расспрашивать про «пятерку», Петя подробно рассказал про разговор с Филиппычем, про солнечное сплетение, про круг в две тысячи человек, про то, что ему предстоит теперь сидеть на потоках, изучать настроения и мысли, анализировать, а потом готовить справки наверх.

– Старик, да тебе повезло несказанно! – Кира разволновался. – Перед тобой будет великий цитатник дня. От самых светлых умов. Ну где ты еще так время ощутишь, на вкус попробуешь? В какой программе новостей тебе это скажут? Ты же другим станешь, они тебя вытянут! Может, не до своего уровня, но все равно вырвешься из того, в чем пока буксуешь, и дальше пойдешь. И вообще, я не вижу ничего плохого в том, что мнение этих двух тысяч будет услышано, изучено и взято на вооружение сильными мира сего. Ты хоть понимаешь, что на тебя серьезная миссия возложена?

– Какая миссия?

– Если власть и интеллигенция не могут сами договориться, значит, им должен кто-то помочь. А то ведь в какой-то момент ее вообще перестанут слышать. И слушать.

– Ну а ты сам, что тогда свалил? – поинтересовался Антон.

– Мне другое предложили. Всю эту руду для Пети добывать. С агентурой работать, взращивать, холить и лелеять. Поливать, как нежные цветы. Присматриваться, выявлять взгляды, помогать, практически другом становиться. А потом – рапорт Филиппычу, разрешение на агентурную работу, вербовка, и вперед. Присвоение псевдонима, с кем-то без доку ментального оформления, с кем-то вообще только устно. Встречаться пару раз в месяц на конспиративной квартире, а если условия не будут позволять – на улице, в туалетах… Представляете меня в этой роли?

– Ты был бы в этой области гений, Кира, уж извини, – сказал Антон.

– Страна меня потеряла.

Выпили за потерю.

– Ну а что Мишель? – не выдержал Петя. – Ты ей звонил?

– Когда вернулся, попытался ее найти. Бесполезно. Уехала. Позвонил в корпункт, выпросил у них ее парижский телефон.

– И что?

– Не стала со мной разговаривать.

Кира держался легко, как будто ничего не случилось.

– Переживу как-нибудь. Накрывает иногда, но сейчас уже реже. Тарту помог.

– А что вернулся-то?

– Жду место, Лотман обещал за год все решить. Сейчас пока устроюсь к себе на кафедру.

Появилась Белка. Именно появилась, как тень, взгляд застывший, бледная, под глазами круги. Руины, а не Белка. Подошла и встала, ни на кого не глядя.

– Что? – испугался Антон.

Она только глотнула воздух.

Антон обнял ее, она тут же расплакалась.

– Ну что ты?.. Что случилось?

Белка замотала головой:

– Фильм…

– Что фильм?

– Закрыли.

Налили полстакана водки, заставили ее выпить.

– Почему закрыли? Рассказывай.

Белка стала понемногу приходит в себя.

– Окуджава.

– Что Окуджава?

– Не нравится им теперь.

– Кому?

– Начальству нашему. Стал вызывать сомнения… Сволочи. Вызвали Севу, надавили. А он всё сдал. Всё. И фильм, и команду. Я не понимаю, он же не такой, он борец, как он мог?

– Значит, такой. – Антон был суров. – Говно, а не мужик. Видно было сразу, слабак и пьянь. Влюбилась в него как дура и любовью все глаза свои залила.

Белка опять зарыдала.

– Хватит сопли разводить. Снимешь еще сто фильмов. С кем-нибудь другим.

Она замотала головой. Наконец опять понемногу стала успокаиваться.

– Бросили ему кость. Теперь будет снимать заказную документалку про черепах.

– Бабки всё. Куда без них, – вздохнул Антон. – Тебе самой нужно сейчас впрячься как следует, вон как Кира. Только это поможет. Что там у вас в индустрии?

– С французами подписали соглашение, будем совместные фильмы делать. – Тут Белка заметила Киру: – А где… Брижит Бардо?

– Уехала.

– Ну и дурак.

– Я в курсе. – Кира улыбнулся. – Зато оставила нам анекдот в копилку. Французский.

К: Мужчина делает предложение:

– Дорогая, выходи за меня замуж.

– О, любимый, я так счастлива!

– Только у меня будет три условия.

– Конечно, милый.

– Во-первых, у нас в доме всегда должна быть еда. Днем – обед, вечером – ужин, не важно, когда я приду, с кем, голодный или нет, все должно быть на столе.

– Я согласна, милый.

– Во-вторых, в любой момент ты сама должна быть готова к выходу – за десять минут собраться, нарядиться, накраситься и быть самой красивой.

– Конечно, дорогой.

– Ну и в-третьих, не спрашивай меня ни о чем. Когда бы я ни пришел, сколько бы ни отсутствовал, дело есть дело, ты понимаешь.

– Мой милый, я тебя так люблю, конечно! Но у меня тоже будет одно маленькое условие.

– Я слушаю тебя, дорогая.

– При любых обстоятельствах, что бы ни произошло, что бы ни случилось, в десять часов вечера у меня секс.

– У нас началась борьба с фестивальными фильмами. – Белку понемногу отпустило.

– Это как?

– Начальство решило, что это очередное зло и вредительство. Что мы этими фильмами угождаем Западу. Не для народа своего снимаем, а стараемся им понравиться, мол, мы хорошие, похвалите нас.

– Так оно и есть. – Антон решил немного пошебуршить кочергой в Белкиной топке.

– Подумай головой. Мы эти призы запросто берем, уже к ним привыкли. Канны, Венеция. Это что, для страны не важно?

– Так, может, они специально там программу поддержки открыли, – высказал свою версию Антон, – чуть что в нашем фильме не так, чуть он вразрез со всеми нашими нормами идет, они ему раз – «Золотого Льва».

– Было собрание, так на нем Тарковскому оправдываться пришлось за «Иваново детство». Мол, «Золотого Льва» не просил, сами дали. Дурдом. А сейчас его новую картину потихоньку гробят.

– «Страсти по Андерю»? – кивнул Кира. – Я читал сценарий в «Искусстве кино».

– Фильм уже Госкино принят. А сейчас муть началась. Говорят, что слишком все безысходно: грязно, уродливо, – короче, приговор вынесли: фильм антирусский, порочит Россию. Досними, говорят, Куликовскую битву.

– Мы с Верой по Золотому кольцу тут недавно ездили, в Суздале были. Интересно, – оживился Антон. – По плану у нас следующим летом Соловецкий монастырь, его как раз восстанавливают. Слышали, Общество охраны памятников открыли? Наконец-то все храмы-монастыри в порядок приведут.

– Я с ним в троллейбусе ездила, – задумчиво сказала Белка.

– С кем на этот раз? – вздохнул Антон.

– С Тарковским. Когда училась, у нас был троллейбус, мы его вгиковским называли. Через всю Москву ходил, от Поклонной до ВДНХ. Пока едешь, всех встретишь, всё узнаешь. Как нулевая пара. Он уже заканчивал тогда, на дипломе был. А один раз сажусь в троллейбус, а по нему крылатая фраза гуляет: «Вася, смени облик!» Какой такой Вася? Оказалось, накануне в институте партийное собрание было, разбирали Шукшина за пьянку и драку в общежитии. Герасимов ему говорит: «Вася, тебе надо сменить все, начиная с облика. Ты не парень в кожанке и в сапогах, ты должен стать интеллигентом, Вася. И брось ты актерские эти свои упражнения, это дешевый хлеб и дешевая слава».

Решили тоже сменить облик. Действительно, хватит уже всех этих интеллигентских замашек, разлили по полной «губастого», как сказал Антон, все стаканы доверху. Белке – треть.

– Я так и не могу привыкнуть, что теперь в субботу на работу не надо ходить, – признался Петя. – Так что имеем полное право потерять человеческое лицо.

В начале весны вдруг объявили в новостях, что страна отныне переходит на пятидневку и будет отдыхать два дня в неделю.

– Давайте за субботу! – предложил Кира. – Будет теперь у нас свой советский шабат.

– Евреи что творят! – Антон крякнул и смачно закинул в рот кусочек пирожка с капустой. – Прут и прут. Быстро они египтян перемололи. Нет теперь для нас государства Израиль.

– А ты переживаешь, – не глядя на него, сказала Белка.

– А что мне переживать-то?