Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я! Страница 49

Вадим не просто расстроился. Он запаниковал. Пусть шеф был и строг с ним, пусть, как казалось Вадиму, придирался, но Марлен, и это Вадим прекрасно понимал, учил его профессии. Конечно, совсем иначе, нежели Ирина Львовна – любовью, заботой, успокаивая и приободряя, когда он ошибался. Но зато очень конкретно, жестко, по-взрослому.

Однажды, в самом начале работы Вадима в консультации, Марлен сказал Осипову:

– Запомните, Вадим, если кто-то вас ругает, то он как минимум неплохо к вам относится. Значит, вы ему небезразличны, если он тратит время и нервы, чтобы сделать вас лучше. А вот тех, кто вас всегда хвалит, расточает вам комплименты, вечно улыбается, – опасайтесь. Либо это ваши враги, либо люди, которым до вас просто нет дела. Я хорошо отношусь и к вам – пока, и к вашему отцу. Так что «жизнь компотом не покажется»!

Так оно и сложилось. Вадим припомнил, что за прошедшие пять лет Марлен так ни разу его и не похвалил. Ну, может, сказал несколько раз: «Неплохо, очень неплохо», однако тут же добавлял: «Но могли бы еще сделать то-то и то-то».

Вообще так часто бывает. Есть начальник, строгий и жесткий, его недолюбливают подчиненные, избегают, злословят на его счет. А случись что с ним, тут же понимают, что жить без него не могут, начинают доказывать друг другу, какой он был умный и справедливый, и презрительно кривиться по поводу нового, улыбчивого и приветливого шефа. Это частенько даже армейских старшин касается, а уж для гражданских боссов – так и вовсе почти правило.

В десять утра Вадим позвонил Марлену домой. Трубку взяла его жена и, к огромному удивлению Вадима, очень приветливо и, можно сказать, даже радостно отозвалась: «А! Доброе утро, Вадим! Доброе утро!» «Ни фига себе – доброе! – подумал Осипов. – У нее муж при смерти, а она – „доброе утро"!». Но когда Мария Ивановна предложила соединить Вадима с Марленом, стало ясно, что тот еще «не совсем умирает».

Что касается самого Марлена, он и вовсе пребывал в прекрасном расположении духа. На вопрос: «Как вы себя чувствуете, Марлен Исаакович», – ответ: «Не дождетесь!» последовал моментально, да еще и в сопровождении радостного смеха. Позже Вадим не раз наблюдал, как люди, серьезно заболевшие или пострадавшие в автоаварии, от души веселились лишь оттого, что «проскочили» более страшную болезнь, более тяжкие травмы. Да просто оттого, что вообще остались живы!

Через час Марлен сам перезвонил Осипову Благо было это второго января, в выходной, и Вадим с Леной и Машкой сидели дома. Трескучий мороз на улице никак не манил на свежий воздух. Да и дел домашних накопилась тьма-тьмущая.

– Вадим, а вы не согласились бы навестить умирающего заведующего? – с некоей игривостью в голосе спросил Марлен.

– Умирающего – нет, а вас – да, – в тон ему ответил Вадим. – Только если заведусь.

– А вы еще на «Москвиче» мучитесь? Да продайте вы этот «Набор „Умелые руки"». Слышали такое прозвище «Москвича»? – Марлен явно был настроен хохмить по любому поводу.

– Нет, я слышал другое название – «Конструктор „Сделай сам!"», – поддержал тон разговора Вадим.

– Кстати, мне рассказывали, что у вас якобы всегда есть свежий анекдот на любую тему по выбору собеседника. Если это правда, расскажите на автомобильную. Или вы просто хвастались? – продолжал веселиться Марлен.

– Я так понимаю, что с информацией у нас все в порядке, – отозвался Вадим. – Есть один. Стоит мужик под деревом, а на дереве «Запорожец» висит. Мужик чешет затылок и говорит: «Нет, ну то, что ты машина плохая, я знал. Но что собак боишься?!»

Марлен как-то даже по-детски расхохотался и сказал: «Ну хорошо, оправданы! Приезжайте».

Марлену легко было сказать «приезжайте». А для Вадима это означало целый процесс. Причем далеко не самый приятный.

Проблема коренилась в том, что ездил Вадим на четыреста двенадцатом «Москвиче», подаренном еще в студенческие годы тетей Олей. (Два года назад Михаилу Леонидовичу в его гастрономе выделили долгожданную открытку на «Жигули». Вадим помог отцу с покупкой новой машины, благо после дела Мирского деньги у него завелись и текли пусть и не потоком, но постоянным ручейком. «Москвич» перешел в его безраздельную собственность.) А эта машина после минус десяти заводилась через два раза на третий. При этом аккумулятор разряжался моментально, и, значит, если с первых трех тычков мотор не заработал, пиши пропало, надо было просить кого-то из соседей таскать тебя на тросе.

Но Вадим был человеком очень рациональным, полагаться на удачу не привык. И придумал он себе «головную боль». В систему охлаждения двигателя заливал Осипов не антифриз и не тосол, а простую воду из-под крана. Мороки, конечно, прибавилось. Вечером надо было залезть под капот, открыть Два краника и воду спустить. Утром – залить. Где бы Вадим ни находился, но при морозе за минус пять каждые два-три часа, в зависимости от температуры, приходилось выбегать на улицу и прогревать двигатель. Зато заводилась машина всегда с первой попытки. Утром, правда, уходило на это минут двадцать.

Сначала надо было в первый раз выйти на улицу с двумя ведрами горячей воды и залить ее в соответствующую дырку, не закрывая при этом краник выпуска. Вода пробегала по трубкам, согревала замерзший металл и стекала на землю. Второй выход с еще двумя ведрами позволял заполнить систему охлаждения и завести машину. Конечно, заводилась она легко – а почему нет, двигатель-то уже теплый. Ну а теперь следовало бегом вернуться домой, отмыть руки от масла и бензина, переодеться и, пока машина не остыла, вернуться назад. Так что это была еще та «песнь радости» – ездить на «Москвиче» зимой. Но первое в жизни приглашение домой к Марлену дорогого стоило. И Вадим пошел наполнять ведра.

Только заходя в подъезд Марлена, Вадим неожиданно сообразил, что о цели приглашения шефа он, собственно, так и не спросил. Он вроде бы ехал проведать больного. Так принято. Но вдруг до Вадима дошло, что в разговоре по телефону он даже не успел спросить, можно ли навестить Марлена. Тот сам его позвал. Значит, у него есть какое-то к нему дело. И это у больного, и это в новогодние дни? Вадиму стало неуютно.

Мария Ивановна встретила Вадима весьма приветливо.

В прихожей была и их дочь Юля, смотревшая на молодого адвоката с нескрываемым восторженным интересом. Заметив это, Вадим понял, что о нем частенько говорят в доме шефа. Иначе с чего это вдруг Юлька специально выскочила на него поглазеть? Да к тому же с выражением жгучего любопытства на очаровательной мордашке.

Марлен лежал на кушетке в своем кабинете, на высоко поднятых подушках, и листал какие-то документы.

– Привет, привет! Садитесь, Вадим!

– Здравствуйте, Марлен Исаакович! Я это в буквальном смысле – то есть будьте здоровы.

Сейчас вы еще любимый тост вашего папы вспомните: «Что б ты был мне здоров!» – Марлен улыбался так, как Вадим себе и представить не мог. Где грозный заведующий, где хмурый и вечно недовольный Марлен? Перед ним лежал милый, слабый, очень домашний немолодой человек с уставшими, но очень веселыми глазами. Этот был не страшный, от него нельзя было ждать неприятностей, ему хотелось помогать.

– Таки будьте, – с подчеркнуто еврейским акцентом поддакнул Вадим.

– С вами будешь! Ладно. Слушайте меня здесь, – улыбаясь, продолжил Марлен. – Вот в чем дело. Тринадцатого января, аккурат под Старый Новый год, назначено к слушанию ваше бывшее дело про старика насильника. Теперь уже правда про насильника-внука. Срывать его нельзя. Даже из-за моей болезни. Поскольку времени крайне мало, а вы обстоятельства знаете, разумеется, лучше всех, то я и прошу вас меня подменить.

– Марлен Исаакович, это невозможно! – чуть не завопил Вадим. – Как вы себе это представляете?! Я, вытащив деда…

– Ну, не вы, а Лена, если я имя не путаю, – поддел Марлен.

– Нет, имя вы не путаете, а вот суть…

– И суть не путаю!

– А кто ее такой вырастил? Ее победы – мои победы. Мои победы – ваши победы, – выкрутился Вадим.

– Льстец! Неумелый подлиза. – Марлен резко посерьезнел. – Понимаю ваши сложности. Мамаша этого юнца даже имя ваше слышать не может! Еще бы, не раскопай вы это дело, сидел бы сейчас сыночек дома, а не в Бутырке. Я, разумеется, пока вы ко мне ехали, с ней переговорил. Объяснил, что вы не сына сажали, а отца ее вытаскивали. Но она хоть и согласилась, завоевать ее любовь вам будет трудно. Если только, конечно, вы и сына вытащите.

– Но это же невозможно! – Вадим давно уже перестал улыбаться и сидел напряженный, весь подавшись вперед. – Вы же рассказывали несколько месяцев назад, что он признался. Как его можно вытащить?

– Я с ним встречался, – очень спокойно и медленно заговорил Марлен, – все не так просто. Во-первых, со второй девочкой, Катей, он вообще не спал, и почему она подала заявление в милицию, он сам понять не может. Что касается Оли, той, что лишилась невинности…