Николай Мохов - Тёмная сторона бизнеса Страница 5

Бардачная Москва не понравилась аккуратному Генриху. Он быстренько договорился с местными и зарубежными пиарщиками, выпустил несколько пристрелочных материалов, купил по случаю не задорого бывшего директора российско-американского финансово-предпринимательского Союза — и стал ждать от шефа сигнала к началу операции. Чугунков же нагрузил его печатью фирменных ежедневников и флэшек, после чего по своему обыкновению пропал. В смысле, в офисе появлялся, однако добиться у него аудиенции стало совершенно невозможно. Сначала Генрих пытался взять Чугункова штурмом. Потом измором. Потом вообще перестал ходить в офис, кроме как за зарплатой. Как тигр он метался по арендованной пятикомнатной квартире в зелёном районе Москвы, среди груды флэшек и прочего корпоративного барахла. Телефон разрывался от международных звонков недоумевающих контрагентов. Правильный немец, он не мог просто не отвечать на звонки. «Да-да, видимо, через полгода», — говорил он. Потом исступлённо херачил по заботливо вывезенной из Новоахтарска стодвадцатикилограммовой груше, орал на беременную жену, курил две пачки в день, перечитывал «Золотого телёнка» и хохотал истерически. Совсем не то предлагал ему ярл, когда приглашал в викинг.

Генриха сводила с ума даже не сама абсурдность происходящего. Дело было в том, что абсурдность эта явно носила системный характер и содержала какой-то непостижимый смысл. Генрих уже не первый год наблюдал за работой миллиардера. Миллиардер принимал много на первый взгляд идиотских решений. Мог отказать в важной производственной встрече, потому что в этот момент выбирал двери для офиса. Мог несколько часов читать лекцию какому-нибудь балбесу, пока его топ-менеджеры сидели в приёмной и ждали решения вопросов насущных и даже критических. Оскорблял и выгонял толковых и преданных людей, продвигая зоологических подлецов и клинических идиотов. И, тем не менее, богател какими-то невероятными темпами! В общем, Генрих первым подметил, что Чугунков противоречит не только всем бизнес-тренерам вместе взятым, но и элементарно — причинно-следственной связи. Он, как Гитлер в начале карьеры, получал всё вопреки.

Эта загадка — как получать деньги вопреки своим же действиям — изнуряла Генриха. Он чуял не то запах серы, не то призрак Святого Грааля. Поражало, что окружающие ничего подобного в упор не видели: ну работает человек — и зарабатывает. Ну да, удачливый — и что? А для Генриха Чугунков стал своего рода теоремой Ферма.

Ничего не значащий звонок Коли послужил костяшкой домино, которая запустила поток необратимых событий, приведших одного из троих к краху, второго к решению, а третьего... А про  третьего поговорим в финале.

— Привет! У тебя остались товарищи в конторе? — Коля набрал номер Генриха просто от безысходности.

— Кто-то был. А тебе зачем?

— Да тут потолковать надо…

— А ты чем занимаешься?

— Скажем так, сбором информации. Ты в Москве?

— Ага.

— Ты знаешь, я, возможно, тоже буду.

— Приезжай, мы люди гостеприимные. И комната есть для тебя если что.

Глава V. Колины прогулки по Москве. 3 июля

Я шагаю по Москве. По Арбату. Когда приехал в Москву, то не знал, что есть Новый и Старый. Путался. И бегал по Новому взад-вперед, пытаясь найти дом, который стоял на Старом. Сегодня я шагаю королём. Шагаю победителем. В сумке сотни тысяч. Испытываю наслаждение.

Дураки думают, что победе нужна публика. Это публике нужна победа. Мне нужно одиночество. Только я могу понять то удовольствие, когда вчера спал на полу, лежал на одеяле, которым и укрывался. Боль зубную глушил мороженой водкой. Теперь могу позволить себе квартиру, которую хочу, лечить зубы, где захочу.

— Привет! — передо мной стоят Черкес и Стас. В гламурной кафешке на Старом Арбате они пришельцы из другого мира. Тут даже байкеры за соседним столиком пидорски-глянцевые. Большие мордовороты. Но не верю я в их силу. Не верю лицам, которые кулаком не получали. Стас и Черкес настоящие. Их  морды бывали биты не раз. Они не боятся получить ещё. Их   одежда потрепана, а сами они г ромко, мужицки радостны.

— Какие планы, командир?

— Сегодня смотрим хату и заселяемся. Потом снимем ещё хаты. А завтра начинаем пахать. Нужно выстроить систему безопасности. Плюс есть ещё работа, — я настраиваю парней на деловой лад. Да, мы выиграли джекпот. Надо идти дальше.

— Мы хотим прогуляться по Москве, — говорит Черкес. Я душу в себе приступ гнева. Прогуляться. Ишь ты. А кто будет всё организовывать? Хочется спросить.

— Ок, — сухо отвечаю. — По поводу уголовного дела общались?

— Его спустили к мусорам, надо им денег заслать, — расслабленно говорит Стас. Я гашу второй приступ гнева. По виду Просветлённого, он приехал не работать, а на курорт. Радость встречи улетучивается. Хочется встряхнуть пацанов, сказать: «Вы охуели». Однако ловлю и эту эмоцию.

— Миша и Палыч когда приедут? — холодно спрашиваю я.

— Миша купил билет на послезавтра. А Палыч ещё не знает.

— Просмотр квартиры в шесть вечера на Славянском бульваре. Я поехал встречать Надю, — прерываю я встречу. Мне неприятно.

Надя ждёт на вокзале. Говорят, она красивая. Никогда не мог так про неё думать. Скорее родная. Я выбрал её по запаху. И кожа. Мне нравится её кожа. И голос. В общем-то мы встретились случайно. На каком-то дебильно-тренинговом мероприятии меня позвали читать лекцию. Ехать не хотелось, но в какой-то момент я скомандовал Палычу: поворачивай. И приехал. Надя занималась оргвопросами. Ей было семнадцать, и она только закончила первый курс в питерском универе.

Я влюбился. Сразу. Она посчитала меня сумасшедшим. У  меня не было прав — ездил с Палычем, а дома не было вилок и ножей. Просто я обедал в ресторанах. Почему отсутствие вилок и прав определяло меня в сумасшедшие, я так и не понял. Последний год мы мотались между Питером и Новоахтарском. И  сейчас я жду её в Москве. Мы будем наконец-то жить вместе. У нашей сказки будет счастливый конец.

— Привет.

— Привет, — я всегда теряюсь, увидев её. И не знаю, что сказать. О чём сказать. Как начать разговор? Каждый раз начинаю тупить на этом моменте. Прячу робость под напускной строгостью и отстранённостью. Не пристало королю чувства распускать. Во всяком случае, при посторонних.

— Куда мы едем?

— Смотреть квартиру.

Едем молча. Секс снимет молчание. Не знаю почему, но не могу говорить с ней до секса. На ум ничего не приходит. Мы закидываем вещи к Генриху и идём смотреть квартиру. Хозяйка — холёная баба за сорок. Жена какого-то мелкого коррупционера.

— Здесь ещё одна спальня, а теперь пройдем на кухню, — ведёт она экскурсию по квартире. Наш вид, вид Черкеса и Стаса её нервирует. Хата — типичное воплощение представлений о роскоши середины девяностых. Кожаная мебель, джакузи и столовая с барной стойкой. Мне нравится стол — большой и круглый. Когда-то я мечтал о таком.

— Мы берем, только въехать мы хотим сегодня, — я внимательно смотрю на хозяйку. И вытаскиваю деньги. — Оплатить мы тоже можем сегодня.

Риэлтор хозяйки — молодая деваха — явно довольна. Для неё это неплохая сделка — сейчас она получит девяносто тысяч за пару часов работы. И она быстро уговаривает владелицу квартиры, что надо сдавать.

Вид живых денег соблазняет хозяйку, и мы получаем ключи. В момент, когда мы перетаскиваем вещи, с меня спадает напряжение. Отпускает. Черкес с Надей готовят. В баре мы обнаружили запасы вина и вискаря. После всего пережитого мне кажется, что я оказался в сказке, в раю. Верные товарищи рядом. Надя тоже здесь. Мы в квартире мечты, а с длинной лоджии отрывается вид на центр Москвы. Всё-таки я сделал это, выбрался в очередной раз из дерьма. С этим сладким ощущением я и засыпаю.

Глава VI. 15 июля

Электронный адрес, который выдал Чугунков, оказался очень интересным. Взлом почты не бог весть какая задача. С этим и школьник может справиться. Стас совсем разленился и кинул мыло какому-то хакеру, который ломает ящики по два рубля за штуку.

И вот перед нами содержание почты. Владелицу мы быстро окрестили Берковой. За найденные у неё на компьютере эротические фотосессии. И положительные анализы на венерические заболевания. Но всё это было ерундой.

Не ерундой стало открытие, кем она была.

— Тут документы по SBG, — бросает Просветлённый. SBG — это головная контора Чугункова. Интересно.

— Кинь мне, — я смотрю на переписку с Бекасовым. Платёжки. Он отчитывается — сколько денег отправлено этой Берковой.

Меня бьёт легкий озноб. Дальше я начинаю читать запоем все документы и письма, которые вижу в почте. Старое правило гласит: взломать и прослушать можно каждого. Толку-то. Полученное надо проанализировать. А вот это могут единицы. Чугунков со мной работает, потому что я могу положить ему на стол короткую и внятную аналитику. И я сейчас анализирую.