Роберт Кормье - Шоколадная война Страница 5

— Да, сэр, — наконец сказал Стручок.

Арчи никогда толком не понимал, почему это доставляет ему такое удовольствие — играть с вызванными, морочить им голову, а заодно и унижать. Он заслужил пост назначающего благодаря своей сообразительности, своей богатой фантазии, умению видеть на два шага вперед, как будто мир был гигантской доской для игры в шашки или в шахматы. Но было и нечто другое, для чего никто еще не нашел подходящих слов. Арчи знал об этом другом и учитывал его, хоть оно и не поддавалось определению. Как-то вечером он смотрел по телевизору старую ленту братьев Маркс[5], и ему особенно понравился эпизод, где братья искали пропавшую картину. Граучо сказал: «Мы обыщем в доме все комнаты». «А что, если ее нет в этом доме?» — спросил Чико. «Тогда мы обыщем соседний», — ответил Граучо. «А если соседнего нет?» И Граучо на это: «Тогда мы его построим». И они тут же принялись составлять планы постройки второго дома. Именно это делал и Арчи: строил дом, в котором никто, кроме него, не предвидел нужды, дом, незримый для всех остальных.

— А если знаешь, тогда скажи мне, Стручок, зачем ты здесь, — мягким голосом произнес Арчи. Он всегда обращался с ними ласково, словно они пробуждали в нем искреннее сочувствие.

Кто-то хихикнул. Арчи нахмурился и бросил на Картера испепеляющий взгляд, требуя немедленно прекратить бардак. Картер щелкнул пальцами — в тихой кладовой щелчок прозвучал как резкий удар судейского молотка. Как всегда, Стражи расположились кольцом вокруг Арчи и школьника, получающего задание. Маленький закуток за спортзалом был лишен окон, а его единственная дверь выходила в зал. Лучшей комнаты для тайных собраний нельзя было и найти: укромная, с легко охраняемым входом, и полутемная, потому что под потолком висела одна голая сорокаваттная лампочка, при слабом свете которой было едва видно, что здесь происходит. После щелчка Картера наступила оглушительная тишина. С Картером никто не хотел связываться. Картер был председателем Стражей, поскольку председателя всегда выбирали из числа футболистов — он обеспечивал силовую поддержку, без которой трудно было обойтись человеку вроде Арчи.

Но все знали, что истинный глава Стражей — назначающий, Арчи Костелло, который всегда на шаг опережает любого из них.

Стручок выглядел испуганным. Он был из тех ребят, что вечно стараются всем угодить. Тем парнем, что никогда не добивается девушки, а боготворит ее втайне, пока настоящий герой увозит ее вдаль на фоне заката.

— Скажи мне, — повторил Арчи, — зачем ты здесь. — Он позволил нотке нетерпения прокрасться в свой голос.

— Чтобы получить… задание.

— Ты понимаешь, что в заданиях нет ничего личного?

Стручок кивнул.

— Что у нас в Тринити это традиция?

— Да.

— И что ты обязан хранить молчание?

— Да, — сказал Стручок и сглотнул, так что его кадык протанцевал по тонкой длинной шее.

Тишина.

Арчи дал ей сгуститься. Он чувствовал, что интерес в комнате растет. Так всегда бывало перед объявлением очередного задания. Он знал, о чем они думают: что-то наш Арчи изобрел на этот раз? Иногда в Арчи просыпалось негодование. Члены организации не делали ничего, только соблюдали правила. Картер был силой, Оби — подручным. Один Арчи трудился в поте лица, придумывал задания, разрабатывал планы. Словно он не человек, а машина. Нажми кнопку — вылезет задание. Но что они знали о связанных с этим муках? О его долгих бессонных ночах? О том, как иногда он чувствует себя выжатым, опустошенным? И все же он не мог отрицать, что упивается такими моментами, как сейчас, когда все вокруг нетерпеливо подались вперед, взволнованные атмосферой тайны, получающий задание стоит бледный и напуганный, а тишина в комнате такая, что можно расслышать стук собственного сердца. И все глаза устремлены на него — на Арчи.

— Стручок.

— Да. Да, сэр. — Глоток.

— Ты знаешь, что такое отвертка?

— Да-

— Раздобыть можешь?

— Да. Да, сэр. У моего отца есть ящик с инструментами.

— Прекрасно. Знаешь, для чего используют отвертки, Стручок?

— Да.

— Для чего?

— Чтобы закручивать гайки… то есть винты. То есть завинчивать.

У кого-то вырвался смешок. И Арчи оставил это без внимания. Иногда людям надо дать слегка разрядиться.

— А еще, Стручок, — сказал Арчи, — отвертки используют для того, чтобы отвинчивать. Верно?

— Да, сэр.

— Таким образом, отверткой можно не только затянуть винт, но и ослабить его, верно?

— Верно, — сказал Стручок, с готовностью кивая головой.

Все его внимание было приковано к образу отвертки, точно под гипнозом, и в душе Арчи поднялась чудесная волна могущества и торжества — он вел Стручка к логическому завершению, скармливая ему информацию кроха за крохой, и это было лучшим в его паршивой работе. Впрочем, не такой уж паршивой. Замечательной на самом-то деле. Великолепной. С лихвой окупающей все его труды и мучения.

— Теперь дальше: знаешь ли ты, где находится классная комната брата Юджина?

Предвкушение в комнате стало почти видимым — воздух словно потрескивал, мерцал его искрами.

— Да. Номер девятнадцать. На втором этаже.

— Молодец! — сказал Арчи, будто хваля Стручка за хорошо выученный урок. — В ближайший четверг ты освободишь себе всю вторую половину дня. День, вечер, ночь, если понадобится.

Стручок стоял неподвижно, как зачарованный.

— В школе никого не будет. Учителя — большинство из них, те, кого надо учитывать, — уедут в Мэн, на конференцию к архиепископу. У сторожа выходной. После трех здание опустеет. В нем никого не останется — кроме тебя, Стручок. И твоей отвертки.

Вот он, финальный миг, кульминация, почти оргазм…

— И вот что ты сделаешь, Стручок. — Пауза. — Ты ослабишь.

— Ослаблю? — Еще один танец кадыка.

— Да. — Арчи переждал еще пару секунд… и сказал: — Все в комнате брата Юджина собрано на винтах. Стулья, парты, доски. Ты возьмешь свою маленькую отвертку — а может, лучше принести несколько разных, побольше и поменьше, на всякий случай, — и примешься за дело. Не вынимай винты. Просто открути их так, чтобы они были готовы выпасть, держались на ниточке…

Кто-то из ребят тихонько взвыл от восторга — наверное, Оби, уже представивший себе эту картину, увидевший дом, который строил Арчи, дом, которого не существовало, пока он не соорудил его в их умах. Потом засмеялись и другие: они тоже наконец поняли, в чем смысл нового задания.

Некоторое время Арчи нежился в их восторженном смехе, сознавая, что он снова попал в десятку. Они ведь только и ждут, чтобы он поскользнулся и шлепнулся лицом в грязь, но он снова сыграл блестяще и победил.

— Ой, — сказал Стручок, — но это же так быстро не успеешь. Там столько парт и стульев…

— У тебя будет вся ночь. Мы позаботимся, чтобы тебе никто не помешал.

— Ой. — Теперь кадык дергался, точно в судорогах.

— В четверг, — жестко отрубил Арчи, ставя последнюю, окончательную точку.

Стручок кивнул, принимая задание как роковой приговор. Точно так же поступали и все остальные, зная, что выхода нет, что им не положено ни отсрочек, ни апелляций. Закон Стражей неумолим — это было известно любому ученику Тринити.

— Ух, — прошептал кто-то.

Картер вновь щелкнул пальцами, и напряжение в комнате быстро достигло прежнего уровня. Но теперь оно было другого рода: в нем сквозила угроза. Направленная на Арчи. Он внутренне подобрался.

Сунув руку под списанный учительский стол, за которым он сидел в качестве председателя, Картер вытащил небольшой черный ящичек. Он потряс его, и раздался стук спрятанных внутри шариков. Затем вперед шагнул Оби, держа в руке ключ. Уж не улыбка ли маячила на его лице? Арчи не мог разобрать наверняка. Интересно, подумал он, Оби и вправду меня ненавидит? А может быть, и все остальные тоже? Но какая, собственно, разница? Никакой, пока Арчи остается у власти. Он победит всех и вся, даже этот черный ящик.

Картер взял у Оби ключ и поднял его вверх.

— Готов? — спросил он у Арчи.

— Готов, — ответил Арчи, следя за тем, чтобы лицо его оставалось бесстрастным, непроницаемым, как всегда, хотя он и почувствовал, как холодная капелька пота проскользнула у него из-под мышки к ребру. Черный ящик был его Немезидой. В нем лежали шесть стеклянных шариков — пять белого цвета и один черного. Это была остроумная идея, пришедшая в голову кому-то задолго до появления Арчи. Этот кто-то был достаточно умным — или достаточно циничным — для того, чтобы сообразить, что назначающий, полностью свободный от всякого контроля, может зарваться. Черный ящичек и стал орудием такого контроля. Его подносили Арчи всякий раз после того, как он оглашал очередное задание. Если Арчи вынимал белый шарик, все оставалось без изменений. Но если бы ему попался черный, он должен был бы сам выполнить то задание, которое только что поручил другому.