Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK! Страница 5

Но всё оказалось напрасным.

Осталась лишь безысходность. Я больше этого не выдержу!

Вернувшись домой, я укрылся в своей комнате и начал напиваться, чтобы очистить голову от грустных мыслей.

Сидя за котацу, я кричал: «Сакэ! Принесите ещё сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращённые к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко.

Несколько пустых пивных банок уже валялись на котацу. Анимешные песенки, доносившиеся из соседней квартиры, раздражали меня всё больше и больше, потому я продолжал напиваться.

У меня начала кружиться голова, и всё плыло перед глазами.

Ещё немного. Я всё забуду, если выпью ещё немного…

В то утро, оправившись после вчерашних потрясений, я решил перестать быть хикикомори как можно скорее.

Тогда меня осенило. Сегодня я найду себе работу на полставки.

Почему бы и нет? Раз уж я не могу сразу построить карьеру, я могу начать с работы на полставки. Если у меня всё получится, моё звание может быть повышено с хикикомори до фритера.[18] Оба термина обозначают никчёмность, но фритер всё же звучит поприличнее, чем хикикомори. Так что я решил немедленно приступить к поиску работы с неполным рабочим днём.

Я отправился в супермаркет и купил там журнал с объявлениями о вакансиях с частичной занятостью. Быстро возвращаясь домой, я начал внимательно изучать вакансии.

Какая? Какая же работа подойдёт мне лучше всего?

Я сразу отбросил вакансии, связанные с физическим трудом. Мне не хотелось заниматься ничем утомительным. Также мне пришлось отказаться от предложений работы в супермаркетах. Я совершенно не подходил для работы с клиентами.

И вдруг… Вот оно!

Манга-кафе[19] , 700 йен в час.

Без сомнения, эта работа подходила мне идеально! В этом маленьком городке в манга-кафе не должно было быть много посетителей, а если бы мне стало скучно, я мог почитать мангу за кассой. Похоже, это была совсем простая работа. Идеальный вариант для меня.

С этими мыслями я написал резюме и торжественно покинул свою квартиру.

Манга-кафе находилось между станцией метро и «Макдональдсом». Я уныло брёл по спальному району, дыша холодным апрельским воздухом. И только я впервые за несколько месяцев вышел на улицу днём, как «они» снова пытались помешать мне. Агенты вмешательства N.H.K. злобно насмехались надо мной, пока я сутулясь ковылял по краю тротуара.

Это были очень суровые меры вмешательства.

— Эй, ты только посмотри. Как отвратительно.

— Это же безработный хикикомори. Вот ничтожество.

— Убирайся назад в свою квартиру. В этом городе нет места для таких как ты.

Проходившие мимо домохозяйки, школьницы и старушки перешёптывались за моей спиной. Я побледнел.

Ох, я как же я хочу вернуться домой.

Я хотел вернуться в свою тёмную, комфортную квартирку на шесть татами, укрыться в своей тёплой постели, закрыть глаза и не думать ни о чём. Но я не мог. Стало бы только хуже. Если бы я так поступил, они продолжили бы свои издевательства надо мной. Я должен выстоять. В этой битве я должен показать всё, на что я способен.

Вообще-то, я догадывался, что произойдёт нечто подобное, я с самого начала знал, что они попытаются помешать мне вернуться в общество. Поэтому я не мог позволить себе проиграть. Пытаясь подавить в себе беспокойство, что росло с каждым шагом, я быстро шёл к своей цели.

Наконец, я добрался до «Brake Time», маленького уютного манга-кафе позади станции, которое отныне станет моим местом работы. Я собирался работать здесь каждый день, начиная с завтрашнего дня.

Моё спасение от жизни хикикомори было близко, как никогда.

Хотя меня беспокоило, что я начинал так нервничать просто прогуливаясь днём по городу, мне, наверно, просто нужно было привыкнуть к этому. Если я смогу стать фритером, все мои волнения быстро развеются.

Ну, пора.

Я собрался с духом и сделал свой первый шаг. Я заставил себя открыть дверь и войти в кафе. Я представил, как протягиваю своё резюме девушке за прилавком, бодро объявив: «Я слышал, вы можете предложить работу.»

Я начал говорить, но остановился на середине фразы.

За прилавком, на котором были аккуратно расставлены пепельницы, чайники и кофеварки, сидела девушка и читала мангу. Её профиль и увлечённость, с которой она читала сёдзё-мангу,[20] вызывали странное ощущение, что я уже видел её раньше.

Вообще-то, я видел её вчера.

Стоя перед прилавком со словами «предложить работу», замершими у меня на губах, я словно окаменел. Она заметила меня и отвлеклась от манги, лежавшей у неё на коленях.

Наши глаза встретились.

Это была та молодая проповедница, Мисаки.

Но в отличие от вчерашнего дня, на ней были обычные джинсы, как у других девушек. Вокруг неё не было той ощутимой религиозной ауры. Как только я её узнал, моё сердце стало биться в десять раз быстрее. Вихрь мыслей поднялся в моей голове.

Почему верующий человек работает в манга-кафе? Разве это не нарушает какую-нибудь заповедь? Нет, это не моё дело — но помнит ли она кто я такой? Если да, то мне крышка. На моей работе не должно быть никого, кто знает мой секрет. Я просто не смогу работать с тем, кто знает. Что же делать, если она меня вспомнит? Нужно бежать отсюда! Это самый подходящий и логичный выход, так что нужно сейчас же сбежать!

Я уже собрался уйти, но религиозная девушка окликнула меня. Смягчив серьёзное выражение лица, она взглянула на меня с той же, что и вчера, насмешливой улыбкой. Тихим голосом она переспросила:

— Ты слышал, мы?..

Сразу была заметна разница, с которой она говорила со мной и как она, скорее всего, обращается с обычными посетителями. Очевидно, девушка узнала во мне вчерашнего сумасшедшего хикикомори. Холодный пот выступил у меня на шее. Я хотел убежать. Я хотел покинуть это место как можно скорее.

Но мне всё равно надо было ответить на её вопрос и закончить свою фразу. Я должен был ответить как можно непринуждённей и естественней.

— Мо-ммо… Мотоциклы любите?

Что за чертовщину я несу?

— А я очень люблю… Люблю мотоциклы. Ты мчишься, словно ветер, — кое-кто из сидевших в дальнем углу посетителей обернулся в мою сторону. — Я просто обожаю шум двигателя! Ну как, не хочешь прокатиться со мной как-нибудь?

Теперь мне точно конец!

— В смысле… Я на самом деле никогда не катался на них! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!.. Ну ладно, пока.

Я пулей вылетел из кафе.

По дороге домой я купил в магазине пиво и сётю.

Дайте мне умереть. Я умру прямо на месте.

Только я не умру. Слишком хорошая погода сегодня. Вместо этого я напьюсь и всё забуду. Просто забуду.

Выпить… Я выпью…

Я кричал: «Сакэ! Принесите ещё сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращённые к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко. Мне хотелось плакать.

Это она во всём виновата. Из-за неё мой великий план по спасению от жизни хикикомори с треском провалился. Мне хотелось обрести способность насылать смертельные проклятия. Эта дрянь… Эта дрянь! Пр-р-роклятье! Я представил себе, как они сейчас надо мной смеются. Я был уверен, что выставил себя на посмешище.

— Шеф, тут сегодня один сумасшедший хикикомори заходил.

— Правда что ли, Мисаки?

— Наверно, он хотел устроиться к нам на работу. Но, Господи, он же хикикомори! Пусть знает своё место.

— Точно. Безработному, отчисленному из колледжа, отвратительному хикикомори не вернуться в общество.

Они пользовались мной, чтобы поупражняться в остроумии. Аргх, да как они посмели? Это непростительно. Нет, совершенно непростительно. Я должен отомстить… Отомстить сейчас же! Клянусь, я вас ещё покараю…

Но, будучи хикикомори, я не смог придумать ни одного действенного способа отмщения. Поэтому я решил отвлечься на некоторое время и подумать о чём-нибудь более весёлом.

Кстати о весёлом, есть же ещё N.H.K..

Точно, когда мне было плохо и больно, я мог просто обвинить во всём заговор, который тайно планировало N.H.K..

Если делать так, то, возможно, я почувствую себя лучше.

N.H.K., N.H.K. …

— Ясно! Я понял! — крикнул я. — Эта девушка — спецагент вмешательства N.H.K.! — продолжал кричать я.

Но, вопреки моему прошлому решению винить во всём заговор, лучше мне не стало.

— Проклятье! — воскликнул я, так и не допив пиво и сётю.

Моя голова болела, а анимешные песенки, громко игравшие у моего соседа, чертовски надоели.