Игорь Андреев - Четвертый тоннель Страница 5

— Классно, — сказал он, когда я закончил. — Как я тебе завидую… Но это у тебя пройдет через некоторое время.

Я расслышал в его голосе нотки надежды и ревности.

— Забудь об этом, дорогой. А если пройдет, то я повешусь. Сразу после того, как тебя повешу.

К нам подошли какие-то девушки. Позвали танцевать. Серега не стал вставать. Я пошел с ними в большой зал. Заметил, что уже изрядно пьян. Увидел толпу пьяных людей, с трудом перекрикивающих плохую громкую музыку. Оставил девушек и вернулся за наш столик.

Выпили еще по рюмке, и я заявил, что мне пора домой. Друг попросил тысячерублевую бумажку до следующего раза. Коньяк кончился, а он хочет накатить еще. Попрощались.

По пути к метро меня догнала девушка. Та, которая звала танцевать. Шла рядом и что-то говорила. Я только запомнил, что она из Казани и звали ее, вроде бы, Катей. Совсем не в моем вкусе. Завтра мне на вокзал — встречать с поезда Настю. Настя — моя самая дорогая женщина. Мы настолько близки, что уже много лет вместе. Поезд — утром. Настя — любимая. Время — позднее. А я — пьяный в хлам. То есть у меня не встанет. Попрощался с Катей у входа в метро.

Следующие три дня прошли с Настей. Что-то готовили вместе, кушали арбузы, пили вино и долго делали секс. Соседке сверху мешали ее крики, и она громко стучала чем-то по полу, призывая нас к порядку.

После выходных Настя снова уехала, а я остался в Москве, наедине со своей разрывающейся головой и по-новому обнаруженной сексуальностью.

Через неделю, на следующем совместном выходе на пьянку с доверительным разговором, Серега рассказал, что девушка Катя потом вернулась к нему за столик, и два часа хныкала, что, мол, вот наконец-то встретила того самого мужика, а он ушел.

— Ты прикинь, сидит со мной, пьет виски за мой счет, и ноет два часа про тебя, — говорит. — Ты, сука, чем-то ей понравился. Со мной поехать отказалась…

Я был доволен собой. Я вообще стал всем доволен. У меня, как прежде, была привычная жизнь с прежним распорядком, только я очень ярко переживал прелесть жизни. Почти всегда был в отличном настроении, которое передавалось окружающим.

В очередной рабочий день еду в метро. Настроение снова отличное. Рядом стоит женщина лет сорока пяти. Возраст еще не вывел с ее лица следы утонченной красоты. Читает маленькую книжечку. Присматриваюсь — что-то религиозное, какие-то молитвы. Я заговорил с ней спонтанно, без цели:

— Вы верите в бога?

Она чуточку растерялась:

— Да! А вы разве нет?

Пожал плечами. Снова наклонился к ее уху, чтобы не перекрикивать шум метро:

— Я об этом особо не думал. Но увидел у вас эту книжку и удивился. Симпатичные женщины обычно не верят в бога.

Секундное замешательство. По ее лицу пробежал ветерок разных эмоций, после которых она изобразила важное, чрезмерно серьезное выражение. Начала говорить что-то, по ее мнению, подобающее:

— Умные женщины всегда верят в бога!

Поезд остановился на «Баррикадной». Я покинул вагон и двинулся на переход. Стою на эскалаторе. Справа, по соседнему эскалатору, бежит вниз она. Умная женщина. Пройдя чуть вперед, обернулась и звонко крикнула:

— До свиданья!

Глаза блестят. Сияет всем лицом, как после хорошего секса.

Я подумал, что сильные состояния передаются между людьми. Мое состояние ей как-то передалось. И комплимент, который получился сам собой. Не так уж трудно почувствовать, что жизнь прекрасна, нужен только повод. Я оглядел людей вокруг. Хмурые рожи, потухшие глаза. Никто никому не рад. В голову пришла мысль: «Как-то неправильно мы живем. Как-то не так. Неужели нельзя по-другому?»

4. ЖЕЛТЫЙ ЦВЕТОК

Раньше я почти не знакомился с женщинами в Москве. Даже не думал. Все женщины, с которыми у меня были приключения, оказывались рядом в контексте каких-то событий. Вместе учимся или работаем. Или она работает там, куда я зачем-то прихожу. Все складывалось как-то само собой. Переехав в Москву, я делал секс только с женщинами, которых знал раньше или с которыми мог познакомиться при случае. Например, в поезде. Вместе едем. Слово за слово. Узнаем друг друга лучше в ходе общения, и идея подружиться организмами возникает у нас обоих сама собой, мне остается только выразить интерес. Прощаемся, обмениваемся контактами. Через день-другой встречаемся. Все просто, само собой.

Как быть в большом муравейнике под названием Москва, я не знал. Я даже не знал, как реагировать на шаблонный ответ типа «я на улице не знакомлюсь». Сказать: «Ты что, дура что ли?» — было бы честно, но не вполне вежливо. Как знакомиться, чтобы все происходило само собой, я не знал. Поэтому волновался сильнее, чем прежде. Нервничал. Злился на себя и на женщин.

Вместе с остротой восприятия жизни в целом стала более сильной, эмоционально выраженной моя неуверенность в себе. Я не подозревал раньше, что я, оказывается, такой неуверенный. Мне казалось, что если женщина не выражает симпатию ко мне сразу, значит что-то во мне не так. На самом деле может быть сотня причин, начиная от ее собственного страха, неуверенности, плохого настроения до трудных месячных отчетов. Было бы правильно считать, что если у меня что-то не получается, значит я что-то неправильно делаю, и сделать по-другому. Но я любую неудачу принимал на личный счет. Банальное «я на улице не знакомлюсь» звучало для меня как «ты непривлекательный мужчина». Любые неудачи я переживал очень болезненно. Тогда я не думал, что у меня комплекс неполноценности, а если бы мне кто-то об этом сказал, я не поверил бы. Я что, ненормальный что ли, признавать наличие психологических проблем? Даже думать о своих слабостях, страхах, уязвимостях я не мог. Не то что говорить. Я не такой. Это не про меня. И вообще, что я, баба что ли, чтобы хныкать о чем-то там, показывать слабость?

Поэтому мои первые шаги в создании нового опыта были сделаны в одиночестве. Я никому ни о чем не рассказывал. Часто было неприятно или больно, но, как я сейчас понимаю, — хорошо, что это было…

Однажды познакомился с девушкой. По имени, допустим, Ирина. Как обычно, в метро. Она улыбалась. Не помню о чем с ней заговорил. Дала мне свой номер. Я не мог набрать его три недели. Боялся сказать что-нибудь не то. Наконец, позвонил:

— Привет, Ира. Это Игорь. Если конечноты помнишь.

Она меня наказала сразу и за три недели, и за неправильное начало разговора:

— Игорь? А… Это мы в самолете познакомились?

— Нет, мы с тобой познакомились в метро. Давно, недели три назад.

— А-а-а, — сказала она после паузы. — Вспомнила.

Она сказала, что завтра встретиться не выйдет, потому что работает допоздна, заканчивает поздно ночью. И послезавтра тоже. И вообще, она сама позвонит. Прощаемся. Кладу трубку.

По какой-то причине женщины избегают говорить «нет». Прямой отказ мог бы все сильно упростить и ускорить. Но — «сама позвоню». Естественно, она не позвонила. Позднее, вспоминая этот эпизод, я подумал, что и сам на ее месте не позвонил бы. Сейчас я чувствую признательность к ней. Тогда я чувствовал себя униженным, полным ничтожеством, ненавидел себя, а потому и ее…

Однажды иду по платформе метро. Меня обгоняет красивая девочка. Русые волосы собраны на голове так, что я подумал: «похоже на маленькую пальму». Она остановилась и обернулась, глядя в сторону тоннеля, откуда скоро должен вынырнуть поезд.

— Ваши волосы похожи на комнатное растение, — сказал я с улыбкой.

— Да? — она посмотрела с интересом. — На какое?

— На пальму. Только очень маленькую.

Она широко улыбнулась. В поезде мы болтали от души всякую бессмыслицу. Я взял ее номер. Она вышла на «Баррикадной».

Пару раз созванивались. Договорились о встрече. Света опоздала на полчаса. Где-то гуляли в центре. Я волновался и потому усиленно трахал свой мозг на тему «что бы такое сказать». Естественно, разговор довольно быстро стал похожим на допрос. Мы оба что-то спрашивали и давали либо односложные ответы, либо развернутые, даже интересные, но дальше все-таки упирались в напряженное молчание. В какой-то момент я почувствовал растерянность и раздражение. Она, конечно, чувствовала, что со мной происходит. Было много напряженного молчания. Я ее проводил. Попрощался с ней с ощущением, что все плохо и я не понимаю, что именно и почему.

Позднее кто-то из парней мне в блоге посоветовал забить на размышления о том, что говорить. «Говори что угодно, что приходит в голову. Если хочется помолчать — молчи и не парься. Ты ей ничего не обязан! Получай удовольствие от общения и делай только то, что тебе хочется, тогда и ей будет хорошо».

Потом я ей звонил. Она говорила, что занята. И так несколько недель подряд. Я заметил, что воспринимаю происходящее двояко. С одной стороны, умом понимаю, что она меня банально динамит. С другой, она не говорила «нет», и это давало призрачную надежду. Надежда — очень вредная штука, от нее только боль. Но я на что-то надеялся. А потом этот самообман начал меня раздражать. В очередной раз набрав ее номер, я сказал: