Василий Аксенов - Кесарево свечение Страница 5

Словом, на прогулочной палубе теплохода «Шолохов» сближались три растерянных существа. Одна только Маринка, княжна Дикобразова, оказалась на высоте. Она блестяще выполнила свое собственное задание. Провезла по всему маршруту приговоренного «Каналом» злодея, упоила его до вегетативного состояния, вырубила двух его «быков» и наконец достала из сумочки свой маленький пистолет «беретта».

— Каков сюрприз! — шикарно сказала она своим двум сопредседателям. — Вот уж не думала, что вы сами появитесь, мальчики, — соврала она (прекрасно знала, кто появится). — Я была уверена, что вы Дулина пришлете. Впрочем, так лучше, Дулин бы тут полгорода разворотил. Ну что ж, принимайте Налимчика под расписку.

— Сдала меня, сука, — прошелестел губами увядающий Налим. Он навалился на перила и стал выворачиваться наизнанку. Все вокруг размазывалось, и ему казалось, что он сейчас станет таким скользким, что утечет за борт без проблем. Только вот этого не хватало, блевотины.

Наши боевики тащили жертву за пояс. Мстислав поскользнулся, Герасим разъехался. Брякнулась на палубу пара наручников. Налим вылупился: перед ним возник Огромный-Коричневый.

Появление Огромного-Коричневого можно было бы приписать галлюцинации Налима, если бы его одновременно не увидели все участники этой нелепой сцены. Он спокойненько вышел из-за закругления кормовой кают-компании, остановился и, кажется, немного причесал свою огненно-голубую шевелюру. Коричневым в его облике был вообще-то только широченный костюм; что касается огромности, то она возникла из-за пространства, которое он занял в контексте данной сцены. Детали лица от наших героев ускользнули, если они вообще присутствовали. Он как бы собирался пройти дальше, но тут как бы остановился, как бы привлеченный неуклюжей драмой предполагавшегося теракта. «Зачем вам это надо? — как бы спросил он Мстислава и Герасима. — Хотите, чтобы в башках у вас засела навсегда морская звезда отвращенья и жалости?» Одновременно он и Налиму как бы адресовал следующее: «Перестань испражняться, бандит, не пачкай драмы!» И в тот же самый миг Маринке Дикобразовой было им как бы сказано: «Спрячьте вашу „беретту“, мадам, и, подобно цветущей агаве, втяните в себя все содержание этой сцены».

В полной тишине все четверо смотрели на то место, где только что возвышался Огромный-Коричневый. Там, разумеется, уже никого не было.

— Ну хорошо, — произнесла Марина и дала своей крокодильской птичкой пинка в зад своему недавнему обладателю. — Приведите себя в порядок, Федор! А вы, мальчики, забудьте про свои стволы, если не умеете ими пользоваться! Берем улов под жабры и поехали туда, куда я вам скажу. Всем все ясно?

И впрямь началось что-то рыболовное. Марина и Мстислав потащили потомка гусятинской первой фамилии к родной земле. Позади Герасим волочил сверхтяжелый чемодан.

— Что ты туда навалил, Налим? — удивлялся он.

— Скоро увидишь, — косым ртом отвечал вождь ТНТ со странной в таких обстоятельствах угрожающей интонацией.

Чем же был занят во время атаки на Налима владелец парка культуры и отдыха Телескопов-Незаконный? Неужели просто сидел сложа руки и сторожил вездеход? А может быть, просто вытащил все ценное и смотался прочь из повествования? Нет, не похоже это на отпрыска прогремевшего в конце 60-х персонажа. Был он занят своей очередной бочкотаристой чепухой, но, как часто это бывало и с его папашей, чепуха эта принесла неожиданно благие результаты. Практически именно благодаря бестолковому гусятинскому охламону операция наших тоже не очень-то толковых столичных авантюристов завершилась успешно, по крайней мере на данный момент. Применяя тактику «замедления», известную нам по изучению трудов ОПОЯЗА, мы можем потратить лист бумаги для того, чтобы раздвинуть только что завершившуюся сцену.

Едва только его новые друзья и покровители поднялись на дебаркадер, Лёлик Т.-Н. заметил в кармане висящего в «Ниве» анорака изрядное количество русских тыщ. Стоит ли говорить о том, что он немедленно приватизировал эту пачку И закосолапил к «храму удачи», как он нередко называл капиталистическое кафе «Стрёма», что возвышалось над пристанью со своими зонтиками «Мальборо». Вот какая странная для России оказалась психология у этого человека: с одной стороны, он понимал, что нельзя упускать свой шанс, что в качестве шестерки при этих динамичных ребятах он сможет вырваться из захолустья, однако, с другой стороны, желание отлакировать «кристалл» шампанским было непреодолимо.

При виде Лёлика буфетчик «Стрёмы» хотел выйти из-за стойки и дать ему пинка, поскольку тот всегда старался расплатиться зонтиками, а зонтики в этом заведении повышенной комфортности принципиально не брали, однако тот, к полному изумлению буфетчика, извлек настоящие бумажные деньги и заказал две бутылки пузырящегося вина «Надежда». Момент огромного, взахлеб, глотка счастливо приближался, но так и не наступил. Не успел Олег (оказывается, не Владимир!) Владимирович открутить проволоку, как заметил в углу террасы свою матушку Серафиму Игнатьевну, которая, полностью неглижируя свой почтенный возраст, восседала там величественно с новым отчимом Т.-Н. Гачиком Шальяном, который был всего на шесть лет старше своего пасынка. С ними за большим столом, составленным из трех маленьких, гуляла вся гусятинская коммерческая элита. Все они уставились на Лёлика, а отчим, не раздумывая, тут же швырнул в пасынка уже откупоренную бутылку «Надежды», поскольку во время последней встречи пообещал разбить ему голову бутылкой. Бутылка пошла, волоча за собой пенящуюся струю. Глядя снизу на ее полет, Т.-Н. понял, что траектория обязательно завершится на его голове, и успел перед этим предметом задрожать в ужасе. Это была спасительная для него дрожь. «Надежда» лишь чиркнула по щеке мишени и, обдав ее, то есть щеку мишени, сгустком пены, разнеслась вдребезги от соприкосновения с цементным полом террасы. Каждый из осколков этой бутылки мог породить так называемую «экзистенциальную ситуацию», однако довелось это сделать только одному. Этот избранный осколок попал под колено человеку, не имеющему никакого отношения к описанной вспышке страстей.

По странному стечению обстоятельств, на террасу как раз поднялся атлетический юноша Юра Броммель, по кличке — ну, догадайтесь — правильно — Бром. Этот чемпион Гусятинской префектуры по кикбоксингу давно уже дожидался теплых дней, чтобы перейти на шорты. Вид его обнаженных нижних конечностей производил сильное — чтобы не сказать неслабое — впечатление на пассажирок туристских круизов и дам элиты. И вот он появился в своем лучшем виде, красивый, как Ахилл с лицом Купидона. Будь на нем привычные «ливайсы», Бром отделался бы в худшем случае царапиной. В экзистенциальных обстоятельствах осколок без оговорок рассек ему подколенную артерию, как она там называется по-латыни. Мгновенье — и он уже плясал на одной ноге, меж тем вторая шла вразнос, поливая посетителей кафе не худшим в округе составом крови. Приплясывая и пытаясь зажать рану, он думал тревожную думу: «Не по делу выступаю, ой, не по делу!»

Вот эта-то сцена и отвлекла двух местных активистов ТНТ — Борю Клопова и Равиля Шамашедшина, посланных организацией на встречу лидера. Круша все вокруг себя, они стали выдвигаться на помощь школьному товарищу, а гусятинская элита встретила бойцов кто с кастетом, кто с шашлычным шампуром. Еще мгновенье, и вся «Стрёма» уже билась друг с другом и фамилий не спрашивала. Милиция в расчете на щедрые контрибуции сгруппировалась вокруг поля боя.

Лёлик Телескопов-Незаконный больше никого уже не интересовал, включая его величественную, как и подобает героиням классики, мамашу. В таком случае он пошел прочь, раз никто не интересуется. С двумя бутылками «Надежды» он проследовал к пристани, где и воссоединился с группой захвата.

Рассейся, мой бедный народ!

Красавица в шиншилловой накидке поразила воображение Т.-Незаконного. Сочный бандитский рот ее распоряжался целой группой мужчин.

— Где ваша тачка? Дерьма пожиже не могли найти? Суйте Налима башкой вниз!

— Pardone, mon cher, je ne voulais pas vous vexer![9]

— Чемодан не забудьте, дурни! Так, я за руль. Славка рядом со мной! Пушки на изготовку, пацаны! Без команды не стрелять! А это еще что за лох к нам клеится?

Тут она уставилась на Телескопова-Н., а тот задрожал всей своей головою, которая не раз своей дрожью выручала его в трудных ситуациях. Вдруг он понял, кто стоит перед ним в такой испепеляющей неотразимости. Да ведь это же не кто иная, как маленькая племянница тети Гортензии Горгорышевой!

— Мариночка, крошечка, да ведь я же тебя в детский садик за ручку водил!

Грубая лесть, как всегда, сработала. Маринка махнула лоху:

— Садись!

Не хочется лишний раз смущать читателя, однако не можем не сообщить, что князья-то Дикобразовы тоже, оказывается, принадлежали к этим стрёмным местам еще с XII века, а то и раньше. В полноводных угодьях стояли их поместья, что поначалу топорщились частоколом, а потом с каждым столетием облагораживались в стиле «Sans-soucis».[10]