Василий Аксенов - Гибель Помпеи (сборник) Страница 5

– Папа-папа, расскажем маме, как рак катался?

– Слушай, Ольга, откуда ты знаешь дядю Вячу? – неожиданно для себя спросил Сергей.

– Мы его часто встречаем с мамой, когда идем на работу. Он очень веселый.

«Ах, вот как, он, оказывается, еще и веселый, – подумал Сергей. – Вяча – весельчак. Значит, он снова начал крутить свои финты. Ох, напросится он у меня».

Он оставил Ольгу на скамейке, а сам вошел в телефонную будку и стал звонить в этот институт, где шла мудрая конференция. Он надеялся, что конференция кончилась, и тогда он отвезет дочку домой, сдаст ее Алке, а сам поедет на стадион, а потом проведет весь вечер с ребятами. Ильдар будет петь:

Ты меня не любишь, не жалеешь,Разве я немного не красив?Не смотря в лицо, от страсти млеешь,Мне на плечи руки опустив…

В трубке долго стонали длинные гудки, наконец они оборвались, и старческий голос сказал:

– Але?

– Кончилась там ваша хитрая конференция? – спросил Сергей.

– Какая-такая конференция? – прошамкала трубка. – Сегодня воскресенье.

– Это институт? – крикнул Сергей.

– Ну, институт.

Сергей вышел из будки. Воздух струился, будто плавился от жары. По аллее шел толстый распаренный человек в шелковой «бобочке» с широкими руками. Он устало отмахивался от мух. Мухи упорно летели за ним, кружили над его головой, он им, видимо, нравился.

«Та-ак», – подумал Сергей, и у него вдруг чуть не подогнулись ноги от неожиданного, как толчок в спину, страха. Он побежал было из парка, но вспомнил об Ольге. Она сидела в тени на скамеечке и водила рака.

– Даже раки, даже раки, уж такие забияки, тоже пятятся назад и усами шевелят, – приговаривала она.

«Способная девочка, – подумал Сергей. – В мамочку». Он схватил ее за руку и потащил. Она верещала и показывала ему рака.

– Папа, он такой умный, он почти стал как живой!

Сергей остановился, вырвал у нее рака, переломал его пополам и выбросил в кусты.

– Раками не играют, – сказал он, – их едят. Они идут под пиво.

Девочка сразу заплакала в три ручья и отказалась идти. Он подхватил ее на руки и побежал.

Выскочил из парка. Сразу подвернулось такси. В горячей безвоздушной тишине промелькнула внизу Москва-река, похожая на широкую полосу серебряной фольги, открылась впереди другая река, асфальтовая, река под названием Садовое кольцо, по которому ему летать, торопиться, догонять свое несчастье. Девочка сидела у него на руках. Она перестала плакать и улыбалась. Ее захватила скорость. В лицо ей летели буквы с афиш, вывесок, плакатов, реклам. Все буквы которые, она выучила, и десять тысяч других – красных, синих, зеленых – летели ей навстречу, все буквы одиннадцати планет солнечной системы.

– Пэ, жэ, о, рэ, мягкий знак, жэ, лэ, рэ, жэ, у, е, жэ… Папа, сложи! «Пжорьжлржуеж, – проносилось в голове у Сергея. – Почему так много «ж»? Жажда, жестокость, жара, женщина, жираф, желоб, жуть, жир, жизнь, желток… «Папа, сложи!» Попробуй-ка тут сложи на такой скорости».

– У тебя задний мост стучит, – сказал он шоферу и оставил ему сверху счетчика тридцать копеек.

Он вбежал в свой дом, через три ступеньки запрыгал по лестнице, открыл дверь и ворвался в свою квартиру. Пусто. Жарко. Чисто. Сергей огляделся, закурил, и эта его собственная двухкомнатная квартира показалась ему чужой, настолько чужой, что вот сейчас из другой комнаты может выйти совершенно незнакомый человек, не имеющий отношения ни к кому на свете. Ему стало не по себе, и он тряхнул головой.

«Может, путаница какая-нибудь?» – подумал он с облегчением и включил телевизор, чтобы узнать, начался ли матч.

Телевизор тихо загудел, потом послышалось гудение трибун, и по характеру этого гудения он сразу понял, что идет разминка.

«Она, может быть, у Тамарки или у Галины», – подумал он.

Спускаясь по лестнице, он убеждал себя, что у Тамарки или у Галины, и уговаривал себя не звонить. Все же он подошел к автомату и позвонил. Ни у Тамарки, ни у Галины ее не было. Он вышел из автомата. Солнце жгло плечи. Ольга прямо на солнцепеке прыгала в разножку по «классикам».

Она подошла и взяла его за руку.

– Папа, куда мы пойдем теперь?

– Куда хочешь, – ответил он. – Пошли куда-нибудь.

Они медленно пошли по солнечной стороне, потом он догадался перейти на другую сторону.

– Почему ты растерзал рака? – строго спросила Оля.

– Хочешь мороженого? – спросил он.

– А ты?

– Я хочу.

Переулками они вышли на Арбат прямо к кафе.

В кафе было прохладно и полутемно. Над столиками во всю стену тянулось зеркало. Сергей видел в зеркале, как он идет по кафе и какое у него красное лицо и уже большие залысины. Ольги в зеркале видно не было, не доросла еще.

– А вам, гражданин, уже хватит, – сказала официантка, проходя мимо их столика.

– Мороженого дайте! – крикнул он ей вслед.

Она подошла и увидела, что мужчина вовсе не пьян, просто у него лицо красное, а глаза блуждают не от водки, а от каких-то других причин.

Оля ела мороженое и болтала ножками. Сергей тоже ел, не замечая вкуса, чувствуя только холод во рту.

Рядом сидела парочка. Молодой человек с шевелюрой, похожей на папаху, в чем-то убеждал девушку, уговаривал ее. Девушка смотрела на него круглыми глазами.

– Хочешь черепаху, дочка? – спросил Сергей.

Оля вздрогнула и даже вытянула шейку.

– Как это черепаху? – осторожно спросила она.

– Элементарную живую черепаху. Здесь недалеко зоомагазин. Сейчас пойдем и выберем себе первоклассную черепаху.

– Пойдем быстрей, а?

Они встали и пошли к выходу. В гардеробе приглушенно верещал радиокомментатор и слышался далекий, как море, рев стадиона. Сергей хотел было пройти мимо, но не удержался и спросил у гардеробщика, как дела.

Заканчивался первый тайм. Команда проигрывала.

Они вышли на Арбат. Прохожих было мало и машин тоже немного. Все в такие дни за городом. Через улицу шел удивительно высокий школьник. В расстегнутом сером кителе, узкоплечий и весь очень тонкий, красивый и веселый, он обещал вырасти в атлета, в центра сборной баскетбольной команды страны. Сергей долго провожал его глазами, ему было приятно смотреть, как вышагивает эта верста, как плывет высоко над толпой красивая, модно постриженная голова.

В зоомагазине Оля поначалу растерялась. Здесь были птицы, голуби и зеленые попугаи, чижи, канарейки. Здесь были аквариумы, в которых, словно металлическая пыль, серебрились мельчайшие рыбки. И наконец, здесь был застекленный грот, в котором находились черепахи. Грот был ноздреватый, сделанный из гипса и покрашенный серой краской. На дне его, устланном травой, лежало множество маленьких черепах. Они лежали вплотную друг к другу и не шевелились даже, они были похожи на булыжную мостовую. Они хранили молчание и терпеливо ждали своей участи. Может быть, лежали, скованные страхом, утратив веру в свои панцири, не ведая того, что их здесь не едят, что они не идут под пиво, что здесь их постепенно всех разберут веселые маленькие дети и у них начнется довольно сносная, хотя и одинокая жизнь. Наконец одна из них высунула из-под панциря головку, забралась на свою соседку и поплелась прямо по спинам своих неподвижных сестер. Куда она ползла и зачем, она, наверное, и сама этого не знала, но она все ползла, и этим понравилась Оле больше других.

Папа действительно купил эту черепаху, и ее вытащили из грота, положили в картонную коробку с дырочками, напихали туда травы.

– Что она ест? – спросил папа у продавщицы.

– Траву, – сказала продавщица.

– А зимой чем ее кормить? – поинтересовался папа.

– Сеном, – ответила продавщица.

– Значит, на сенокос надо ехать, – пошутил папа.

– Что? – спросила продавщица.

– Значит, надо, говорю, ехать на сенокос, – повторил свою шутку папа.

Продавщица почему-то обиделась и отвернулась. Когда они вышли на улицу, начался второй тайм. Почти из всех окон были слышны крики – это шел репортаж. Оля несла коробку с черепахой и заглядывала в дырочки. Там было темно, слышалось слабое шуршание.

– Она долго будет живой? – спросила Оля.

– Говорят, они живут триста лет, – сказал Сергей.

– А нашей сколько лет, папа?

Сергей заглянул в коробку.

– Наша еще молодая. Ей восемьдесят лет. Совсем девчонка.

Рев из ближайшего окна возвестил о том, что команда сравняла счет.

– А мы сколько живем? – спросила девочка.

– Кто мы?

– Ну мы – люди…

– Мы меньше, – усмехнулся Сергей, – семьдесят лет или сто.

Ох, какая там, видно, шла драка! Комментатор кричал так, словно разваливался на сто кусков.

– А что потом? – спросила Оля.

Сергей остановился и посмотрел на нее. Она своими синими глазами смотрела на него пытливо, как Алка. Он купил в киоске сигареты и ответил ей:

– Потом суп с котом.

Оля засмеялась.

– С котом! Суп с котом! Папа, а сейчас мы куда поедем?

– Давай поедем на Ленинские горы, – предложил он.