Екатерина Вильмонт - Зеленые холмы Калифорнии Страница 5

Стася

Кажется, Лёка поверила насчет ссоры с Мишкой. Или сделала вид. Да какая на фиг разница? Главное – она перестала меня доставать с этой посудой. Конечно, я погорячилась. Но в тот момент мне хотелось не только блюдца с чашками бить, а вообще разнести на фиг весь дом. Но тогда Лёка уж точно меня в психушку бы отправила… Или нет? Я ведь заметила, что никуда она не звонила, только придуривалась. Она доверчивая и жутко добрая. Думает, я ее боюсь. Пускай думает, если ей так легче. И я здорово наврала насчет того, что Мишка сказал, будто я не сексапильная. В моем возрасте такие мысли вполне естественны для девушек, и насчет зеленых холмов тоже прикольно получилось. Она купилась стопудово! Я и правда люблю читать. Только не их дурацкого Хемингуэя. Скучища та еще! А название «Зеленые холмы Африки» я просто запомнила. А вообще туфта. Это им с голодухи все гениальным казалось. Разрешили Хемингуэя и Ремарка, они и кинулись… У меня любимая книжка «Сто лет одиночества». Это чудо! А остальные романы Маркеса – скука смертная. Непонятно даже, как он такое чудо написал… Когда там бабочки летают, у меня внутри все от восторга сжимается, дух замирает… И еще когда я «Барышню-крестьянку» или «Метель» читаю… А другие повести Белкина мне как-то по барабану… С Лёкой я по поводу литературы не откровенничаю. Она не понимает, у нее какие-то свои представления. Пушкина, например, надо любить всего, и точка. И Лермонтова всего. И Гоголя. Но я умею с понтом под зонтом такие турусы на колесах развести, что Лёка только глаза таращит и тихо радуется, что у нее внучка начитанная. Пусть радуется, старушка, ей и так не сладко… А в Америке, если все получится, ее вообще инфаркт хватить может. Хотя у нее сердце, слава богу, здоровое. Да и не такая уж она старая по нашим временам. Пятьдесят восемь с половиной. Зря я ее уговорила со мной лететь, по привычке просто, ведь она моя надежда и опора… Лучше бы одной, у меня руки были бы развязаны, а при Лёке труднее будет… Ничего, еще время есть, и надо как следует подготовиться. Мамалыга должна просто рухнуть, когда меня увидит. Подготовка уже идет полным ходом. Ничего, цель оправдывает средства…

Леокадия Петровна

Я возвращалась домой от Натэллы и у метро столкнулась с матерью Стаськиной одноклассницы.

– Леокадия Петровна, здравствуйте, вот хорошо, что я вас встретила. Знаете, мне надо с вами поговорить!

– Добрый вечер, Елена Владимировна, – вежливо ответила я, не испытывая ни малейшего желания с нею говорить. Но никуда не денешься, она живет в нашем доме и идти придется вместе. Эта дама лет сорока была активнейшим членом родительского комитета, который в выпускном классе развил весьма бурную деятельность.

– Леокадия Петровна, я просто обязана вас предупредить… – довольно зловеще начала она.

У меня заныло сердце. Неужели Стаська опять что-то натворила?

– Слушаю вас, Елена Владимировна.

– Вы знаете, что Станислава торгует в школе поношенными вещами?

– Что? – оторопела я.

– Да-да, именно так! Она распродает вещи, присланные из Америки. Согласитесь, занятие не самое благопристойное.

– Соглашусь, хотя, с другой стороны, в этом возрасте могло бы быть и хуже!

– Ну конечно, зарабатывать проституцией хуже. Но вы, разумеется, не в курсе дела?

– Нет, я ничего не знала. Но этому будет положен конец. Дура она еще…

– Судя по вашему тону, вы к ней слишком снисходительны. А она девочка с тяжелым характером, впрочем, понятно, без матери растет. Только вы уж не говорите ей, что это я вам сказала, а то моей Ляльке достанется… Она у меня тихая, скромная и не умеет за себя постоять. А Станислава бывает очень агрессивной и несдержанной. Вы уж простите, я понимаю, вам и так трудно… Но я должна была вас предупредить, просигнализировать, так сказать…

– Спасибо за предупреждение.

И как это я не заметила? Давно шмона не устраивала, все времени не было. У нас поменялась сетка вещания, и у меня стало меньше возможностей для обысков. Но завтра я не работаю и все выясню.

Стаська спала. Или притворялась? Я не стала устраивать разборки на ночь глядя. Но спала я ужасно, несмотря на снотворное. Что она опять удумала? Зачем распродает шмотки?

Утренний шмон принес ошеломляющие результаты. В обычно битком набитом шкафу буквально свистал ветер. А в ящике стола в драном учебнике физики за девятый класс лежали деньги – пятьсот двенадцать долларов. Это что, подготовка к Америке? А в чем, хотелось бы знать, она поедет? И неужели эти горы шмотья стоили всего пять сотен? Впрочем, если торговать в школе… Или есть еще заначки? Но я решила больше не искать. Я должна поговорить с ней начистоту.

– Обедать иди! – распорядилась я, едва она вошла в квартиру.

– Лёка, ты чего такая?

– Да понимаешь, нас ограбили, – сообщила я.

– Как? – позеленела она и кинулась к своему столу.

Вернулась довольная.

– А чего украли-то?

– Твои тряпки, больше ничего не взяли. Странно, да?

Она вспыхнула.

– Ты зачем в мой шкаф лазила?

– Я не лазила, я твой розовый свитер из чистки взяла. И смотрю, пусто все. Можешь объяснить мне, что это значит? Сперва посуду колотишь, теперь шмотки выбросила. Так и разориться недолго.

– Я не выбросила… Я продала.

– Продала? Как интересно! И много наторговала?

– Да нет, но все-таки на пятьсот баксов.

– А зачем ты это сделала? И в чем собираешься ехать? Голая, чтобы вынудить мать купить тебе все новое?

Она зашлась от возмущения.

– Ты… как ты могла такое подумать!

– А что прикажешь мне думать?

– Я просто хочу на эти бабки купить себе что-нибудь совсем другое, хорошее, классное, а не ширпотреб… пусть видит, что мы в ее подачках не нуждаемся.

– Послушай, зачем с таким настроением ехать, скажи на милость?

– Хочу!

– А как по-твоему, на пятьсот долларов можно купить много дорогих вещей?

– Можно кое-что, я уже присмотрела… особенно на распродаже, уже начались рождественские распродажи…

– И кому ж ты это все загнала?

– Девчонкам в школе… Кое-что еще осталось, думаю, баксов на двести, так что Мамалыга не особенно тратилась на меня. Я собрала тряпье за четыре года…

– А почему ты мне ничего не сказала?

– А ты бы разве позволила? А так… я, кстати, сама хотела тебе рассказать и даже… попросить тебя пойти со мной, чтобы выбрать…

– Стаська, не ври и не подлизывайся.

– Нет, правда. Я твоему вкусу доверяю.

– И напрасно. Я в вашей молодежной моде не разбираюсь.

– Ну, Лёкочка, не злись, пожалуйста, ты же сама всегда говоришь – лучше иметь две-три хорошие вещи, чем мешок плохих. Пусть она видит, что ты меня хорошо одеваешь, а не в дешевое американское дерьмо.

– Это что, способ вымогательства? – рассердилась я. – У Ариадны наверняка не слишком много денег, особенно учитывая наш приезд и свадьбу…

– Как ты можешь так обо мне думать? Это не способ вымогательства, а наглядный пример того, что ты… что мы не нуждаемся в ней…

– Что за идиотизм, ты же взрослая уже, школу кончаешь, а несешь невесть что! Да если б не эти шмотки, ты бы всегда ходила в двух-трех вещах и далеко не лучшего качества. А благодаря ей у тебя шкаф ломился от тряпок, которыми ты почему-то раньше вовсе не брезговала. Мне за тебя стыдно.

– Лёка, не придуривайся, что ты не поняла… ты просто придираешься ко мне. Между прочим, я получила пятерку за сочинение.

– Поздравляю!

– Единственная пятерка в классе!

– И то хлеб. А что, ты в школе прилавок поставила или как?

– Или как!

– И никто тебе ничего не сказал?

– Из-за шмотья? Да они до смерти рады, что это не наркота, вот и все.

– Господи помилуй!

– Да, Лёка, ты вчера на кладбище была?

– На кладбище? Нет, а почему ты спросила?

– Понимаешь, мы с Лизаней вчера в Донской монастырь мотались…

– Зачем это?

– Лизаня покреститься хочет, а одна пойти стеснялась, ну я с ней тоже пошла. А потом мы на кладбище заглянули, я там у тетки цветочков купила деду на могилку…

Она не устает меня поражать!

– Понимаешь, там на могиле такие шикарные хризантемы стояли, даже странно, что их еще не уперли. Рублей на тыщу наверное… Белые… Лохматые. От кого это?

– Понятия не имею. Но с другой стороны, мало ли кто мог прийти к нему на могилу. У него же было много друзей.

– И баб, наверное, тоже…

– А зачем, собственно, ты мне это говоришь?

– Ни за чем, просто интересно, кто туда еще ходит кроме тебя?

Мне вдруг показалось, что все это она придумала на месте, чтобы отвлечь мое внимание. Гадко, жестоко… Ничего, вырастет, потеряет любимого человека, тогда поймет. И все же в последнее время она меня пугает. Особенно я опасаюсь этой поездки. Она явно что-то затевает… Но что? Я решила обратиться к брату. Он отлично ладит со Стаськой. Пусть попробует расколоть ее. Может, ему она скажет или попросту проговорится. Он лучше меня сможет найти к ней подход. А то я в последнее время часто пасую перед ней. И не успела я об этом подумать, как Гера позвонил мне.