Джеймс Олдридж - Победа мальчика с лесного берега Страница 5

— Прекрасно, — сказала мисс Хармсворт. — Начнем с опроса.

Она заглянула в книгу; в ту же минуту бумажный шарик ударился о доску, кто-то щелкнул одну из девочек линейкой, хлопнула крышка парты. Мисс Хармсворт подняла голову, и так как шум не прекращался, она еще раз постучала по столу.

Снова тишина, странная, непривычная.

Мисс Хармсворт оглядела класс в поисках самого смирного и тихого ученика, которого она могла бы вызвать без риска, и заметила Эдгара: он один сидел в каком-то жутком оцепенении, уставившись прямо перед собой бессмысленно вытаращенными глазами.

— Вот ты, мальчик с белыми волосами, — сказала она. — Как тебя зовут?

— Эдгар! — хором закричали ребята. — Эдгар Аллан, мисс.

Эдгар вздрогнул и поднял глаза. Затем он встал и вышел из-за парты.

— Эдгар, — самым мягким и проникновенным тоном обратилась мисс Хармсворт к этому доверчивому ребенку, которого ей было так жаль, когда его распекал мистер Смелл. — Скажи, Эдгар, что такое Калькуттская черная яма?

Мальчик помедлил, вспыхнул, помялся и переступил с ноги на ногу.

— Кажется, угольная шахта, мисс, — ответил он.

Он забыл, что сидит на уроке истории, а не географии. Класс покатился со смеху, и даже у мисс Хармсворт дрогнули губы. Эдгар понял, что снова попал впросак, оглядел хохочущих товарищей и сам смущенно улыбнулся.

— Нет, Эдгар, — сказала мисс Хармсворт, постепенно обретая уверенность. — Калькуттская черная яма — это тюрьма, куда индийцы посадили сто восемьдесят англичан, и его тридцать два из них погибли. После этого в тысяча семьсот пятьдесят седьмом году англичане вынуждены были начать сражение при Плесси и, покарав индийцев, поставили у власти, на благо Индии, новое правительство. Теперь ты понял?

Он не только понял, он запомнил это на всю жизнь, так как в то же мгновение мисс Хармсворт приподняла крышку стола, чтобы достать мел, и весь класс вскочил на ноги, следя за тем, как учительница, заглядывая в ящик, шарит в нем рукой.

Внезапно мисс Хармсворт оцепенела, ее весенний румянец сменился смертельной бледностью, глаза и рот широко раскрылись. Затем она вскрикнула и уронила крышку, но потревоженная ящерица уже выпрыгнула или, скорее, вывалилась из стола и побежала по дощатому полу. Мисс Хармсворт, всхлипывая, зажала себе рукой рот. Она была близка к обмороку. Ученики с испуганным видом забрались на парты, даже Эдгар поддался было общей панике. Но он тут же пришел в себя, кинулся ловить ящерицу между парт и поймал ее за хвост у самых ног мисс Хармсворт. Он стал крутить ее вокруг себя, чтобы спастись от оскаленных зубов и страшных колючек. При этом он нечаянно задел за парту и выронил ящерицу, которая немедленно бросилась наутек. Эдгар упал, но тут же вскочил под отчаянный визг девочек. Он настиг ящерицу у окна и, схватив ее обеими руками, вышвырнул во двор.

Через секунду он уже с невинным видом сидел на своем месте.

В это время в дверях показался мистер Смелл.

Все нормальные проявления жизни так или иначе сопровождаются шумом, и в тишине всегда есть что-то противоестественное. Именно такой и была тишина, вдруг оборвавшая кутерьму в классе.

— Встаньте! — отрывисто и сурово приказал мистер Смелл. Он даже не смотрел на мисс Хармсворт, которая еще не совсем оправилась. — Ну! В чем дело? Что здесь происходит? Что за шум? Отвечайте.

Ох, эта тишина!

— Я предупреждал вас! — сердито закричал мистер Смелл. — Из-за чего весь этот беспорядок? Если вы будете молчать, каждый получит по шесть ударов ремнем. Весь класс. Ну?

— Это все ящерица… — нерешительно сказала Мэри Такери, крупная, рано созревшая девочка, любимица учителей, всегда трепетавшая перед наказанием.

— Ящерица? Кто принес ее сюда?

Молчание.

— Мэри Такери, — сказал мистер Смелл. — Кто принес ящерицу?

— Не знаю, сэр…

— Пусть тот, кто сделал это, встанет, не то я на всю неделю оставлю вас без спортивных игр.

Эдгар понял, что дело его плохо. Неписаный закон требовал, чтобы он сознался; но мальчик не мог заставить себя сделать это под пристальным взглядом мистера Смелла.

— Все, кто живет в лесу, встаньте: Уайт, Аллан, Кэмпбелл, Дигби. Кто из вас принес ящерицу?

Молчание.

— Ты, Кэмпбелл?

— Нет, сэр, — дерзко и вызывающе ответил Скотти.

— Уайт?

— Не я, сэр.

— Аллан?

Эдгар промолчал.

— А! Значит ты! Ступай за мной в кабинет. Остальные садитесь и запомните мое предупреждение. В следующий раз весь класс будет наказан.

По его свирепому тону все поняли, что он не задумываясь приведет угрозу в исполнение. Он повернулся и вышел, Эдгар последовал за ним.

Босые пятки мальчика гулко стучали по коридору, но ему казалось, что сердце его стучит еще громче. Он засунул дрожащие руки в карманы, безуспешно пытаясь храбриться; он не чувствовал озлобления, но сознание вины внезапно исчезло. Он думал только о несправедливости того, что должно сейчас произойти. Ему казалось, что он не сделал ничего дурного, а его хотят наказать. На беду, чувство оскорбленной невинности едва ли могло утешить его, так же как и философская мысль, что все скоро кончится и будет не очень больно. Сама расправа — ничто в сравнении с ожиданием ее; и, не сводя глаз с аккуратной складки на брюках мистера Смелла, мальчик чувствовал, что во рту у него пересохло, а все тело точно налилось свинцом. Мистер Смелл был жестоким и несправедливым человеком, так по крайней мере казалось Эдгару. Если бы не страх, он ударил бы мистера Смелла из одного лишь чувства протеста. Но страх был настолько силен, что даже мысль о бегстве не пришла Эдгару в голову.

Он остановился перед столом мистера Смелла, сам протянул руку и только сморщился, когда толстый кожаный ремень стегнул его пониже локтя.

— Еще! — сказал мистер Смелл, когда Эдгар опустил руку.

Он ударил Эдгара по правой руке шесть раз.

— Теперь другую!

Мистер Смелл держал ремень крепко и уверенно, и когда Эдгар протянул левую руку, ударил со всего размаха, движимый не гневом, но справедливостью, не жестокостью, но чувством долга; не глядя на мальчика, он снова заносил ремень, это воплощение печальной необходимости, и снова хлестал, думая лишь о пользе, которую принесет ребенку суровый урок.

Обычно он ограничивался десятью ударами, но на этот раз какое-то внутреннее побуждение заставило его добавить еще два. После этого он взглянул на мальчика и увидел две прозрачные слезы на его грязных щеках. Грязь — вот что огорчило его; впрочем, сейчас он готов был простить Эдгару грязь и ничего не сказал; Эдгар повернулся и вышел из кабинета. Закрывая дверь, он слышал, как мистер Смелл вздохнул.

Эдгар всхлипнул, проглотил слюну, сплюнул и вошел в класс, встреченный благоговейным молчанием тех, кому удалось избежать кары. Он остановился у дверей, ожидая разрешения сесть; мисс Хармсворт, казалось, сама была готова расплакаться. Однако никто из детей не заметил ее минутной слабости, а Эдгар, разумеется, видел в ней только виновницу беды.

— Садись, Эдгар, — сказала мисс Хармсворт, и мальчик пошел на место. — Я… — начала она и тут же осеклась. — Я не люблю, когда детей бьют…

— Это не больно, мисс, — заверил Скотти Кэмпбелл. Скотти попадало чаще других, но чем больше его били, тем пренебрежительней он к этому относился.

— Если все вы станете хорошо вести себя, наказаний не будет, — в отчаянии проговорила мисс Хармсворт, но ей не удалось выразить свое глубокое отвращение к насилию, и собственные слова показались ей лишь повторением надоевшей учительской морали. — А теперь продолжим.

Урок пошел своим чередом, и Пэтчи Уайт, открывая учебник Эдгара, шепотом спросил: «Больно было?» — а Эдгар мотнул головой и ответил: «Нет!» — после чего товарищи по безмолвному уговору оставили его в покое, и он просидел до конца урока, уткнувшись в книгу, в то время как мысли его разбегались. Он остро ощущал свое одиночество, чувствуя, хотя и бессознательно, что обижен судьбой, наградившей его отцом, над которым смеется весь город, и заброшенным домом у реки, где никто не позаботится накормить его, когда он вернется. Эдгар впервые заглянул в собственную душу, ему было жалко себя, и он обрадовался, когда прозвенел звонок и урок мисс Хармсворт кончился.

— Так вот… — попыталась она снова заговорить с классом. — Надеюсь, больше это не повторится.

Ее слова заглушили крик и суматоха, поднятые юными разбойниками. Шумный поток плескался у самых ее ног; она поспешила выйти и с облегчением затворила за собой дверь.

3

Эдгар досидел до конца уроков и с вызывающим видом прошел через весь город, словно нарочно напрашиваясь на новые насмешки. Но большинство не обратило на него внимания, не находя ничего забавного в том, что по улице идет маленький мальчик, хотя бы даже и в рубахе, выбившейся из штанов. Эдгар был разочарован: от этого равнодушия вчерашние насмешки казались еще более обидными, а наказание, полученное в школе, как ни странно, еще более несправедливым.