Александр Иванин - Быдло Страница 5

Но тут произошло событие, о котором я потом очень часто вспоминал.

Певец посмотрел мне в глаза, улыбнулся и сказал:

— Ты удивительный человек, Максим. Поверь мне — это так. Но сейчас ты стоишь на пороге великого испытания. Твоя жизнь должна перевернуться. Сумей это выдержать, парень.

Он пожал мне руку и пригласил с собой на сцену. Следующую песню мы пели вместе.

Глава 3

Кома

Домой я ввалился, даже не знаю, во сколько. Ночью.

Супруга встретила меня заготовленной тирадой:

— Вы там совсем с ума посходили со своей пятницей?! Ты о семье помнишь?! Ты…

Я не дал ей договорить.

— Лиль, меня повысили. Ик… Зарплата бешеная. Ик…

Я вынудили из кармана, сложенный вчетверо, мятый листок и протянул разъярённой жене.

Супруга с недоверием посмотрела на меня, но все же развернула бумагу. Коридор вместе с Лилькой покачивался у меня в глазах.

— Там сумма оклада и премии в конце маркёром обведена.

Жена приезжала ладонь к лицу и медленно опустилась на трюмо, которое мы зачастую использовали вместо скамейки или банкетки. Она медленно подняла голову.

— Боже мой. Макс, это твоя зарплата?

— Да, Лиля. Теперь я топ-менеджер.

От боевого настроения жены не осталось и следа. Она кинулась мне на шею.

— Максик, я так и знала. Ты смог. Ты самый лучший.

Непонятным образом я оказался на кухне и уже пил крепкий чай, а во второй кружке на столе уже бурлила какая-то аптечная гадость для протрезвления. Лилька проявила завидную настойчивость в попытках разузнать подробности моего назначения. Несмотря на пьяную пургу в башке я умудрился рассказать историю моего феерического повышения.

Ванная, душ, махровое полотенце, и я нырнул в свежую мягкую постель. Но о том, чтобы уснуть, не могло быть и речи. Меня трясло как под напряжением.

Я обнял и начал тискать жену. Она досадливо оттолкнула меня, сонно залопотала что-то про усталость, но я настойчив, и Лиля уступает. Ведь я заслужил немного ласки и внимания — я сегодня герой.

Со мной происходит что-то невероятное. Я обнимаю и ласкаю жену, а слышу голос той самой девушки, я вижу её, она в моих объятиях. Мы с Лилей шепчем что-то друг другу, но я сейчас не с женой, а с той самой красавицей, которая утром назвала меня замечательным человеком. Я ничего не могу поделать.

Жена сначала едва отвечает на мои ласки, а потом начинает заводиться всё больше и больше. Ей уже наплевать на мой перегар. Мы проваливаемся в пучину бурной страсти. Наш супружеский секс вырастет в нечто большее, чем регулярное соитие людей с печатями в паспорте. Я беру Лилю снова и снова, не могу ей насладиться. На пике наслаждения она впивается зубами в подушку, силясь подавить отчаянный стон. Я не чувствую усталости. Торнадо неуёмной похоти кружит голову.

После безумного постельного марафона мы лежим крепко обнявшись мокрые и усталые, не в силах пошевелиться. В ощущении крайней эйфории я проваливаюсь в забытьё.

Испуганный голос жены выдёргивает меня из царства сна:

— Максим, проснулись. Ну, пожалуйста. Мне страшно. Что с тобой?

Мне невыносимо жарко, и в то же время бьёт озноб. Ледяной пот катится с меня градом, а тело сводят мучительные судороги. Я подыхаю. Что это: инфаркт, инсульт, приступ неизвестной болезни? Тело не слушается меня. Я понимаю, что проваливаюсь в страшную бездну, из которой нет возврата. Ещё один шаг, и я покину этот мир с обустроенной жизнью, семьёй, умопомрачительным карьерным ростом и той самой красавицей, с которой сумел поговорить вчера в автобусе — единственный раз за все эти годы. Помогите!!!

— Скорую, — хриплю я не своим голосом.

Пространство вокруг меня становится вязким. В нём тонут краски, звуки и ощущения. Тело немеет. Неужели это смерть? Сквозь серую вату клубящегося тумана ко мне прорывались обрывки слов, сказанные незнакомыми голосами, но я не могу разобрать их смысл. Я ещё чувствую, как меня трясут, колют иглами и перекладывают на носилки, но все манипуляции с моим телом кажутся далёкими и слабыми. Меня куда-то несут.

А затем мой мир выключили.

Больше я ничего не видел и не ощущал. Только темнота. Казалось, что я шагнул в другой мир. Мне было страшно. Может, я уже умер? Но я не видел туннелей, умерших родственников, ангелов и прочих картинок загробного мира; перед глазами не проплывали события моей жизни. Накалила давящая жуть, хотелось чтобы это как можно быстрее прекратилось.

Мне стало досадно. Досадно не от того, что судьба наградила меня странной напастью как раз на самой границе чудесного карьерного рывка. Мне глодала тоска исключительно потому, что я больше никогда не увижу свою милую попутчицу, с которой говорил то всего один раз в жизни. Я уцепился за образ юной красавицы и принялся вытаскивать себя из небытия. Я вспоминал её лицо и голос, случайное прикосновение самыми кончиками пальцев к моей руке, летящую походку и то самое ощущение счастья, которое нельзя выразить словами.

Страшная тьма и небытие всё-таки стали наполняться звуком. Монотонный ритмичный шум начал делиться на октавы, превращаясь в мелодию, обретая фактуру и объем. Через какое-то время музыка приросла голосами. Слова были непонятны, но создавалось впечатление того, что рядом поёт многоголосый хор католического собора.

Серая пелена вокруг замерцала всполохами. Сквозь облака начали проступать очертания гротескных уродливых фигур. Монстры двигались в такт жуткой мелодии. Туман стал обжигать космическим холодом и испепеляющим огнём одновременно. Запахло раскалённым железом и тёплой кровью. Происходило нечто страшное и отвратительное. Пустой мир в одно мгновение наполнился злом, болью и страданием.

Отчаянный крик о помощи вернул мне ощущение собственного тела и способность двигаться. Я нырнул в скопище жутких уродин, пытаясь прорваться к зовущему на помощь существу.

Далее, не было ничего. Нет времени, нет пространства, нет мыслей, нет эмоций, лишь вездесущее ничто вокруг, которое можешь только осознавать.

Не знаю, как долго я провисел в бесконечном ничто. Сознание вернулось практически сразу. Было такое впечатление, что я проснулся. У меня не было икаких неприятных ощущений кроме осоловелой заспанности и саднящего горла. Обилие белого цвета вокруг подавляло. Я видел люминесцентные лапы, медицинские приборы, провода, матовые пакеты капельниц на штангах.

Я ещё помнил ужасное место, наполненное болью и ужасом, которое сочилось непереносимым страданием. Аспидно-чёрная тень воплощённого зла колыхалась где-то на самом краю сознания. Тугие хвосты ненависти тянулись ко мне из небытия, но разум уже вырвался из великого небытия, спасаясь в реальной действительности.

Я жив и моя главная цель — это любым способом остаться в реальности. Ни за что нельзя терять сознание.

Язык пересох, а закрыть рот не получалось из-за какой-то штуковины, просунутой между зубами. Краем глаза я заметил молодую высокую женщину в лиловой одежде и шапочке. Я попытался обратить на себя внимание. И у меня получилось. На моё сипение женщина резко обернулась и нависла надо мной вытянутым худым лицом в голубой маске. Мы какое-то время смотрели друг другу в глаза.

— Вы меня слышите? — поинтересовалась она, а её пальцы уже ходил по дуге над моими глазами.

Я попытался кивнуть головой, но дикая боль в горле меня остановила.

— Подождите. Не суетитесь. Полежите спокойно.

Она поднялась во весь рост и сказала в глубину палаты:

— Роман Сергеевич, новенький в себя пришёл.

Я услышал приглушённые шаги нескольких человек.

В зоне моей видимости появился мужчина в маске и пара молодых людей.

— Так, гражданин. С возвращением вас. А что же вы нам тут голову морочите и больным прикидываетесь? Вы посмотрите, какой молодец, — Мужчина оттянул мне веки и заглянул в глаза. — Трубку дыхательную уберите. Он у нас мужчина самостоятельный и дышать сможет без всяких там протезов. Ведь так, командир?

Мне на лоб легла прохладная ладонь медсестры.

— Не шевелитесь и рот пошире откройте. Будет немного больно, но недолго. Потерпите, больной.

Горло прорезала скребущая боль, и я почувствовал как из моего рта вытащили нечто громадное и невообразимо длинное. Меня чуть не вырвало.

— А ну-ка, соберитесь. Не нужно тут блевать.

Мне промокнули влажной марлей губы.

— Воды. Пить, — сумел выдавить я.

— Уже разговариваем. Великолепно. Дайте ему воды.

В губы ткнулся небольшой предмет и мне в рот полилась тоненькая струйка воды. Теперь я уже без труда приподнял голову, но все равно, пить было неудобно, и я попытался сесть. Тогда я почувствовал, что привязан за предплечья к трубчатым бортикам высокой кровати.

Прохладная ладонь снова опустилась мне на лоб и мягко уложила обратно в постель. Параллельно врачи разговаривали на своём совсем уж непонятном языке. Но до меня дошло, что давление у меня в норме и остальные показатели как у космонавта.