Жаклин Митчард - Роковой круиз Страница 5

Первым делом он реашл зайти в паб «Рейли», чтобы по старой дружбе попросить Квинна об услуге. На этих просоленных островах, где очень немногие задерживались надолго, дружба старилась довольно быстро. Оказавшись в извечном полумраке заведения, Мишель позвал хозяина:

— Квинн, тебе придется открыть для меня скобяную лавку. Мне нужны консервные ножи. У нас последний заржавел.

— Он заржавел у тебя или у Ленни? — уточнил Квинн. — Ленни об этом знает?

Мишель опустил глаза, и Квинн сочувственно кивнул. Они никогда не открывали консервы и не распечатывали сублимированные армейские полуфабрикаты, на приобретении которых настаивал Ленни, называя их отличными продуктами по прекрасной цене. Но Ленни придет в ярость, если узнает, что по недосмотру Мишеля на «Опусе» остался только один консервный нож. Сверкающий морской воздух мог разделаться с чем угодно.

Поскольку у Квинна был выходной, он, несмотря на раннее время, уже сидел над пятой пинтой. Поэтому и попросил Мишеля зайти еще раз на следующий день. Мишель рассказал ему о заказе: четыре американки, которые дружат еще со школы, хотят прогуляться от Сент-Томаса до Гренады. Много времени к море и мало выходов на берег за всякой ерундой. Американки будут развлекаться самостоятельно — читать, загорать, болтать. Их с Ленни задача будет заключаться лишь в том, чтобы время от времени обеспечивать дамам погружение, веселить их какими-нибудь россказнями, занимать настольными играми или показывать дождливым вечером кино. Никаких скандалящих новобрачных или угрюмых тинейджеров.

Мишель попрощался с Квинном, пообещав вернуться через несколько недель. Выйдя из паба, он спустился по Розалия-стрит к рынку и там сел в машину. Выехав на Сентер Коув-роуд, Мишель купил минеральную воду и вино, ловко забросив ящики с бутылками в кузов видавшего виды «доджа». Он поймал себя на мысли, что с американками будет хоть немного веселее. В течение трех месяцев его приветливостью и дружелюбием злоупотребляли новобрачные, сотрясавшие судно стонами и ссорами, семейные сборища, которые следовало бы разогнать, и даже шестеро беспрерывно ругавшихся бойскаутов, или как там их называют в Штатах. Его насмешила одна запись, сделанная Ленни в бортовом журнале, в который они заносили краткие заметки: «Погода и плавание — хорошо. Гости — громко».

Мишель заглянул в свой список.

«Напитки с маленькими зонтиками, — написала Бриджет, брокер рейса. — Много напитков». Чтобы насмешить Мишеля, она нарисовала рядом фигурку женщины в бикини с бокалом мартини такого же размера, как она сама. Одна из клиенток, Трейси, вегетарианка, но иногда ест рыбу. Все пьют кофе. Никаких идиотских аллергий на яйца, пшеницу или арахис. Поставив локти на капот грузовика, Мишель дополнил список ликерами и крепким белым ромом «Барбанкур» с Гаити, австралийским вином, устрицами и курицей. Недостатка в специях нет. Он закупит продукты утром, когда на рынке все свежее: яйца, хлеб и овощи — немного, чтобы хватило на самое первое время. Они не будут сейчас загружаться на весь рейс, а пополнят припасы на Сент-Джоне, так как Ленни фанатично требователен к качеству. Ленни будет прокладывать курс, печь булочки с корицей, готовить безупречные яйца «бенедикт», варить рыбу в специях и вине, резать овощи для гаспачо, тушить кубинскую говядину с жареным подорожником. Он будет следить за тем, чтобы емкость для прохладительных напитков всегда была полной и сверкала свеженаколотым льдом. Мишель будет сыпать шутками и руководить погружениями, эффектно сбрасывать рубашку перед тем, как налечь на фал, и строить подружкам глазки.

Одна из них дипломированный дайвер.

Одна хочет попробовать себя в этом деле.

Десять емкостей и компрессор. Этого будет достаточно. Более чем. Не забыть о консервном ноже. Арахисовое масло тоже заканчивается. Он сделал пометку.

Надо заехать к Мехерио за постельным бельем.

К тому времени, когда подруги будут вселяться сегодня вечером в «Золотую игуану», Мишель успеет поиграть с сынишкой Ленни Энтони, позвонить матери, провести час в постели с девушкой из Австралии, завезти на борт и разложить по местам все припасы, исключая хлеб и некоторые продукты, которые он купит утром. А затем он устроится в своей каюте для восхитительного двенадцатичасового сна.

Мишель застелил постели, прочитал страницу Тома Вулфа и уже засыпал, когда ему пришла в голову мысль о том, что было бы хорошо, если бы купальники американок были без юбок. Его это необъяснимо раздражало. Как правило, американки оказывались слишком толстыми, но Мишелю больше правились женщины, которые относились к этому спокойно, а не пытались чем-то прикрыться.

— Мы тут подумываем, — сказала Кэмми и одним прыжком очутилась в комнате родителей. Рухнув вниз лицом на кровать, она утонула в мягком матраце и продолжила: — Мы подумываем взять отпуск на один семестр и отправиться путешествовать.

Трейси не обратила внимания на слова дочери, однако заметила, что на плотно облегающих ее бедра шортах, выкроенных из ничтожно маленького куска трикотажа, красовалась надпись «Мауи». Буквы были лишь немногим меньше шорт. Через несколько часов Трейси предстояло встретиться с Дженис, и Трейси решила, что надо бы ущипнуть двоюродную сестру за то, что она привезла Кэмми шорты со съезда дантистов.

— Я и Трент. У нас пока нет никаких планов. Может, и Кении поедет, — говорила дочь. — И мы не поедем туда, где опасно. Только цивилизованныестраны: Ирландия, Шотландия, Уэльс, Франция, Индия.

«Индия», — пронеслось в голове Трейси. Истощенные младенцы и дородные привилегированные крысы, важно разгуливающие по кишащим людьми улицам; медленные реки, в которых вода перемешивается с золой и экскрементами. Она мысленно одернула себя, подумав: «Все, что мне нужно, — это выбраться из дому».

— Мы хотели... — Кэмми настороженно посмотрела на мать.

— М-м-м... —протянула Трейси.

Полное имя Кенни было Кендра. Они с Кэмми жили в одной комнате общежития при колледже в Миннесоте. Девочки познакомились еще в Вестбруке. Кенни играла в волейбол за команду своей частной школы, которая часто встречалась с командой Кэмми из школы Святой Урсулы.

Эта песня была не нова. Летом, после окончания школы, Кэмми и Кенни решили автостопом объехать Европу, как это «в свое время» сделал Джим. Тогда Трейси без труда удалось придушить эту идею. Кэмми исполнялось восемнадцать только в начале мая. Не могло быть и речи о самостоятельной поездке в Европу. Но сейчас Кэмми только и ждала, чтобы Трейси высказала все, что она думает об этой возродившейся идее. А думала она, что времена изменились, и юноши и девушки с рюкзаками за плечами воспринимались уже не как завороженные и безобидные эльфы (если только они вообще ими когда-нибудь были), а как добыча. Поэтому Трейси стиснула зубы и продолжила скатывать хлопчатобумажные платья и футболки в рулончики, напоминающие миниатюрных спеленатых младенцев, и складывать их в открытую сумку. Доносившийся в открытое окно визг играющих в надувном бассейне соседских детей заставил ее по старой учительской привычке насторожиться. Но вскоре она расслышала негромкий голос их матери и расслабилась. Задумчиво посмотрев на яркую фиолетовую майку, которую она купила только прошлым летом, Трейси отложила ее в сторону. «Не берите с собой вещи, которые вы боитесь безнадежно испортить», — гласила инструкция. Тем временем Кэмми громко вздохнула и перекатилась на спину. Кольцо у нее в пупке поблескивало, как обнаженный кинжал.

Кендра была хорошая, очень серьезная девушка. Трейси не сомневалась, что ее родителям об их намерении ничего неизвестно.

Трент — совсем другое дело.

Она видела Трента всего дважды за те полгода, что Кэмми встречалась с ним. Один раз Трейси пригласила его в гости на пасхальный завтрак.

Он оказался хамом.

Парень говорил, не закрывая рта, съел третью часть всего, до чего смог дотянуться, и ушел рано, чтобы успеть на ежегодный яичный рулет к бабушке и дедушке на лужайке в Лейк Женйва. («Эту традицию дедушка ввел, когда был сенатором от нашего штата, и сейчас там, конечно, собирается одно старичье, но мы все вынуждены приезжать, чтобы засвидетельствовать свое почтение!») Трент не употребил ни одногослова, которое бы намекало на то, что он считает себя и своих кузенов иллинойским эквивалентом семьи Кеннеди. Это было очевидно. Трейси и Джим так и не поняли, он действительно хороший парень или все дело в его приятной внешности и дорогом костюме. Он был похож на викинга. У Трейси не вызывала сомнений его чисто гормональная притягательность для ее дочери. Но когда Трейси спрашивала Кэмми о Тренте во время своих еженедельных звонков (иногда Кэмми тоже звонила ей, причем зачастую в одиннадцать вечера), она слышала один и тот же ответ: «Все хорошо».