Анатолий Семенов - Коровка, коровка, дай молочка Страница 5

— Теперь бросьте по горстке землицы, — сказала опять старуха, обращаясь к сёстрам.

Нина и Люба бросили в могилу по комку мёрзлой глины. Все присутствующие тоже бросили по комку глины.

Афанасий взял лопату и стал закапывать. Иван принёс из автобуса свою лопату. Дело пошло вдвое быстрее.

— Говорят, Галине-то руки — ноги анпутировали, — сказала сухонькая согбенная старушка. — Лежит как чурка обтёсанная…

— Пошла молоть старая мельница. — Еремеевна покачала головой.

— Чирей тебе на язык, — добавила другая.

— Так ведь говорят же.

— Говорят в Москве кур доят, — возразила Еремеевна. — Слушай кого ни попадя — наговорят с три короба.

— А чего тогда болтают?

— Язык без костей, вот и болтают. От фершала слышала, ей анпутировали всего два пальца на левой руке. И то не целиком, а кончики. А вот на левой ноге — три пальца отхватили. Только вот не знаю — целиком или кончики. Забыла фершала спросить. Седни спрошу.

— А откуда фершал-то знает? — не унималась старушка.

— Вот те раз! — сказала Еремеевна. — Фершал и не знает. Позвонил, а может сам ездил в больницу. Он по своим делам туда часто ездит.

Иван и Афанасий завершили дело, поправили могильный холмик.

— С нами поедешь? — спросил Иван, стряхивая с лопаты налипшую землю.

— Нет, — ответил Афанасий.

— Почему?

— Компания не устраивает. — Афанасий зыркнул в сторону Завадского, который стоял у автобуса. Протянул Ивану свою лопату. — Поедешь мимо моего дома — забрось во двор.

— А ты куда?

— А! — махнул рукой Афанасий. — Куда глаза глядят. Не хочу ни видеть никого, не слышать…

— Чего так?

— Да чёрт его знает… Пусто у меня внутри. Неуютно как-то. Тоска навалилась…

— Такие дела кого обрадуют… — Иван кивнул на могильный холмик.

— Не в этом дело. Белый свет не мил — вот в чём дело.

— Да, — кивнул Иван. — Судьба твоя — не малина.

— А! — Афанасий опять взмахнул рукой. Поднял хозяйственную сумку с земли.

Афанасий шёл по лесу с хозяйственной сумкой в руках. Остановился. Стал «читать» следы зверей. На заячьей тропе проверил петлю из тонкой проволоки, настроил её заново и пошёл дальше. В одном месте на краю небольшой поляны, где стояли кусты, внимательно огляделся по сторонам. Подошёл к одному кусту и вынул из снега капкан, прикреплённый с помощью проволоки к основанию куста. Капкан с приманкой из мыши был насторожён. Афанасий опять сунул его в сугроб и присыпал сверху снежком. Наверху осталась только мышь.

Пошёл дальше. Проверил другой капкан, прикреплённый к высокому дереву. Этот капкан сработал. Но в нём остались лишь две лапы от филина. Самого же филина, видимо, съела лиса. Вокруг валялся пух, перья, и были видны пятна крови. Афанасий плюнул с досады, бросил капкан. Он ударился о дерево, и снег посыпался с ветвей.

Афанасий сел на пенёк. Злоба на весь мир вдруг заклокотала в нём. Он взвыл и стал истерично бить кулаком по коленке.

— Будь проклята!.. Будь проклята эта собачья жизнь!

Утих. Перевёл дыхание. И вдруг услышал сзади осторожные шаги по снегу. Обернулся. Увидел сохатого с огромными ветвистыми рогами. Лось остановился в нескольких шагах и смотрел на Афанасия большими чёрными глазами. Афанасий поначалу оторопел, но лось очень робко приблизился ещё на два шага, и Афанасий понял, что это ручной лось, который бродит в окрестностях села. Зовут его Стёпкой.

Афанасий достал из сумки начатую буханку хлеба, разломил пополам, посыпал солью и протянул одну краюху лосю, а другую пока придержал. Лось неспеша подошёл и взял хлеб из рук. Стал есть. Часть хлеба упала на снег, но лось подобрал все до крошки и опять уставился на Афанасия, который посыпал солью другую краюху.

— Варнак эдакий. На, бери.

Лось стал откусывать и есть прямо из рук.

— Умный ты, Стёпа. Умный зверь, — приговаривал Афанасий. — Посоветуй, как жить дальше.

Афанасий поднял капкан с земли.

— Вот хотел поймать лису… Никогда этими капканами не баловался. Но люблю я одну тут… Тайно люблю… Давно… Много лет мучусь как червь на раскалённом асфальте. Теперь она свободна. И мне захотелось воротник ей добыть… Лисий. — Развёл руками. — Правда, ей сейчас не до воротников. Но впрок на всякий пожарный случай не помешал бы… А?..

Лось стоял и слушал.

— Ну, ладно. Ни чё, Степа. Мы ещё повоюем. Первым делом узнать бы, кто поджёг склад и на меня свалил… Все равно узнаю. По сетям узнаю… По зелёной нитке. Продать сети тогда не успели. Значит, кто-то поживился. Ну, ни че… Шила в мешке не утаишь. У кого-то да все равно объявятся. А уж если найду, спуску не дам. Сотру в порошок, падлу. Никому больше спуску не дам!..

Афанасий поднялся с пенька.

— До свиданья, Степа. Спасибо за приятную беседа.

В каюте старого катера, что стоял в самом конце затона между причалом и самоходной баржей, за небольшим столом сидела компания ремонтных рабочих. Четверо стучали костяшками домино, остальные следили за игрой. В каюту спустился ещё один человек в брезентовой спецовке и прямо с лестницы, не спускаясь до конца, а лишь нагнувшись, чтобы было видно игроков, крикнул, обращаясь к рослому широкоплечему парню в сером вязаном свитере:

— Антон! Тебя тут ищут!

— Кто?

— Женщина.

— Какая женщина? — Антон держал в обоих руках костяшки и застыл от удивления.

— А шут её знает. Какая-то хромая, на костыле. Антон вопросительно уставился на парня в спецовке.

— Иди, иди! Тебя разыскивает, — парень лихо повернулся и побежал по лестнице вверх.

Следом за ним нехотя поднялся на палубу Антон. Он не одевался — на улице стояла весенняя оттепель. С палубы ещё раз внимательно осмотрел женщину с головы до ног, сошёл по трапу на причал и приблизился к ней.

— Вы бригадир водолазов?

— Я, — ответил Антон.

— Мне сказали, вы зимой поднимали машину со дна реки.

— Было дело.

— Там утонул один мужчина.

— Да, мы искали его, но не нашли. Кругом лёд, сами понимаете.

— Мне хотелось бы поговорить с вами.

— Пожалуйста.

— Не здесь, мне неудобно стоять. Антон взглянул на костыль.

— Кажется, я догадываюсь кто вы. Идёмте в контору, — Антон показал рукой на стоявшую поблизости сколоченную из досок будочку. — Нам рассказывали, как вас нашёл на дороге один шофёр. Легко отделались, — прибавил бригадир, разглядывая забинтованные пальцы на левой руке, которой она опиралась на костыль. — Могло быть хуже.

Галина Максимовна лишь вздохнула в ответ и, внимательно глядя под ноги, медленно костыляла вслед за бригадиром к будочке.

Конторка была пуста — все ушли на обед. Антон и Галина Максимовна расположилась за столом.

— Я заплачу вам тысячу рублей[1], — сказала Галина Максимовна, положив костыль возле себя на лавку, — если вы в течение недели найдёте моего мужа.

— Ну, а если не найдём?

Галина Максимовна развела руками:

— Что ж, деньги получите и, как говорится, с Богом.

— А если найдём в первый же день?

— Сразу получите тысячу рублей.

— Вы хоть немного представляете, что такое поиски подо льдом?

— Представляю. Надо долбить проруби и, вообще, много неудобств.

— Не в том дело, что много неудобств. Опасно, рискованно — вот в чём дело. Места там незнакомы.

— Вам мало тысячи рублей?

— Нет, но ведь вы, наверное, знаете — утопленники не всё время лежат на дне. Проходит какое-то время, и они всплывают. Их несёт вниз. Стоит ли нести такие расходы? Подумайте.

— Времени прошло ещё не так много. Я советовалась кое с кем: надо скорее искать… Надо попробовать… Может быть зацепился где-нибудь поблизости за корягу или прибило к берегу и вмёрз в лёд…

Бригадир вздохнул и, облокотившись на стол, почесал лоб.

— Проруби долбить тоже придётся вам, — прибавила Галина Максимовна.

— Это само собой, — ответил Антон. — А между прочим, дни стоят тёплые. Подождите, когда тронется лёд. Дешевле всё обойдётся.

— Весной и летом вода в реке очень мутная, как в луже — у самого берега ничего не видно. И главное — нельзя упускать время. Если прибило к берегу и вмёрз в лёд, то каждый день дорог.

Антон в знак согласия кивнул головой.

— Сейчас всё-таки есть хоть какая-то надежда, — продолжала Галина Максимовна. — А потом её вовсе не будет. Река таёжная. На сотни километров ни единой живой души. Где искать?

— Ладно, — сказал бригадир. — Я посоветуюсь с ребятами. Свою работу в затоне мы в основном закончили. Остались мелочи. В принципе можем взять отпуск и поехать. Но поскольку дело артельное, будем решать сообща. Посидите пока здесь. И напишите сразу заявление на имя начальника с просьбой о помощи. Чтобы официально разрешили нам выехать. Без этого не выдадут скафандры и инвентарь. Вот вам бумага и ручка.

Антон вышел из конторки и побежал на катер. Совещались водолазы недолго. Через несколько минут с бригадиром пришли ещё четверо.