Александр Андрианов - Почему умирают гении Страница 5

— Нам имена, пожалуй, стоит поменять — негоже в храм входить в обличье человечьем. Себя я Августином нареку, как будут звать тебя?

— Я выберу Маврикий…

Глава 3

Если с клубом дела складывались хорошо, то в обыденной жизни — все валилось из рук. Вот, например, сегодня Наташа попросила его вымыть полы. Конечно, и сама она не отлынивала от домашней работы, но как можно его, гения, принуждать к физическому труду? Великих людей нужно ограждать от примитивных повседневных хлопот и только лишь вовремя исполнять их просьбы! Пред ними надо благоговеть, приклоняться, превозносить до небес и благодарить судьбу, что тебя, простого смертного, жизнь свела с человеком, наделенным таким талантом. Да, пусть он пока не признан, но ведь это лишь дело времени. Жизнь сама расставит все по своим местам, но так хотелось свободы уже сейчас. Сейчас, а не минутой позже. Чтобы не протирать полы и не выносить мусор, а заниматься творчеством и иметь слуг, которые будут сдувать с него пылинки и исполнять любые прихоти!

«Ну давай же, проклятое пятнышко, стирайся скорее. И ты, следующее пятно тоже, и ты, гнусная чернильная клякса, ну давай же, трись и уничтожайся, сволочь. Ненавижу это никчемное существование, этот жалкий рабский труд. Когда же вы все кончитесь, поганые грязевые точки и полосы, когда же вы изведетесь? Ну что же ты не оттираешься, давай же, давай. Мне некогда возиться с вами, проклятые враги! Меня как пса натравили на вас! Ну почему вы все не кончаетесь? Почему вас так много накинулось на меня одного? Будь проклята эта чистота, будь прокляты все уборки на свете! Вы ведь все равно появитесь снова, так какой смысл гробить на вас свое время? Какого черта, я гений, должен с тряпкой в руках истирать в мозоли колени? Ох, как хочется слуг, бездарных человечков, чье рабское призвание и состоит в этой мирской суете.

Звонок, телефонный звонок… Ну что еще? Кто там смеет мешать моим мыслям? Что за дьявольщина! Вон! Идите прочь, раздражающие звуки и ты, драная, мокрая тряпка! И вы все, масса неудачников и холуев! Кто звал вас в мой мир? Кто сказал, что вы должны быть рядом со мной»?

— Алле, алле! Ну говорите же скорее, что вам надо. Ужель так трудно сообразить — вам здесь не рады!

— Привет! Это Сергей, ну насчет журнала.

— Да я узнал, узнал, давай без промедленья, когда к работе приступать? Когда начнем веселье?

— Понимаешь, мне очень неприятно тебя огорчать, но шеф сказал, что твой план, безусловно, хорош, однако, в ближайшее время вряд ли осуществим. Поэтому он просил тебя поблагодарить, но его ответ — нет…

— Нет? О Боже, ты смеешься надо мной или решил сыграть в игру такую? Какой там шеф? Чего он там решил? Ведь он лишь жалкий черв — отребье. Он высший ум задумал воспитать, быть может, реки вспять пустить задумал? Он кто, Сережа? Кто он, твою мать? Он же букашка, крошка мирозданья!

— Андрей, не огорчайся. Ты талантливый человек, у тебя все получится, и…

— Закрой свой рот и шефу передай, который шефом лишь среди помета быть достоин, что я Андрей Воронин — не дешевка, которой может всякий помыкать. Он чести высшей удостоен был, когда со мной его судьба свела. И так бездарно упустить свой шанс безумец даже вряд ли бы решился, но коль уж он глупец — мне наплевать, другой бы не простил, но я смирился. Ведь с глупостью людской дела иметь привык…

«Ха! Шеф… опять гнусные людишки вякают где–то под рукой, не в силах смириться со своей скорбной участью. Понаделали себе властелинов да королей, мерзопакостные холуи! Ну ничего. Я смету рукой всю вашу жалкую оболочку, и на осколках мира возведу новый. И дырявой, мокрой тряпкой, что драю этот убогий пыльный пол, я заткну ваши рты, гноявые и беззубые. А сейчас надо оттереть эти проклятые пятнышки, эти жалкие полоски на полу… Пусть так, но скоро все изменится, скоро придет мой черед»!..

— Ну как там твой журнал, есть продвижения? — спросила Наташа, когда они уселись перед телевизором и стали смотреть какой–то фильм.

— Не вышло ничего — не велика беда. Неужто ждать признания от слуг бесправных? А ну их к лешему, я так устал от дел этих пустых и дел бесславных…

— Ну я же говорила. С твоим образованием руководить журналом тебе никто не даст. Лучше что–нибудь более реальное поищи.

— Другого человека я б послал подальше, махнул рукой на жалкого раба. С тобою не могу я поступать так. Тебе проститься все, ведь ты жена!

А затем они оба смотрели какие–то дурацкие передачи, обсуждали какие–то дурацкие проблемы и строили дурацкие планы на будущее. Точнее, это Наташа строила, а Андрей лишь молча кивал головой и мысленно переносился в завтрашний день, в заброшенный уголок на пустыре, где должно было состояться первое собрание клуба «Господствующая искренность»…Клуба, который должен собрать под свои знамена всех талантливых людей, понимающих, как близок крах мира и желающих этот мир спасти.

— Нам нужно купить люстры и шторы, а еще у нас засорилась раковина, — доносились до Андрея обрывки Наташиных фраз….

Только объединившись они способны противостоять людской глупости и невежеству — нести крест, сколь бы не была тяжела эта ноша. Но даже этим талантам, собранным по крупицам по всей стране, потребуется вожак. А кому как не ему, Андрею, уготовано быть им? Роман, который он закончит через несколько месяцев, станет эдакой Библией нового мира, откуда люди будут черпать истину. Через книгу они придут к свету. Они станут носить его на руках, боготворить и кланяться в ноги, ведь Андрей откроет им самое дорогое, самое главное в их никчемном существовании — истину и смысл жизни…

— Андрей, в общем, в следующие выходные мы поедем на рынок, а еще через неделю нужно будет….

Да, он даст людям ключик от ворот, о которые они бьются головой целые века. О нем будут писать газеты, его покажут по телевизору, может быть даже предложат государственный пост. Например, министра…или даже президента… Да, президента. Они выберут его царем, назовут в его честь улицы, станции метро, целые города. Ему поставят памятники, его имя увековечат в истории…

— Андрей, ты опять меня не слушаешь? — разозлилась Наташа, обратив внимание на отсутствующий взгляд своего мужа…

— Прости, родная, я чуть–чуть отвлекся, но раковину надо б прокачать!

«Ну наконец–то. Вот он истинный храм, их царство света», — подумал Андрей, когда пришел на пустырь в оговоренный с Костей срок. Впрочем, здесь он был никаким не Андреем, а Августином. Да–да, это звонкое имя так ему шло… Оно словно наделяло его могучей таинственной силой, наполняя душу огнем…

Зайдя внутрь, Августин скинул ботинки и уселся на мягкий ковер. Он закрыл глаза и вновь окунулся в фантазии, представляя, как, находясь в окружении красивых женщин, раздает автографы и интервью, как вальяжно проходит сквозь многотысячную толпу зевак и восседает на трон… Как упражняются в лести слуги, а люди все громче и громче скандируют его имя, а затем к его голове подносят золотую корону, украшенную россыпью драгоценных камней, а затем… Вдруг вдалеке послышался чей–то смех, и видение закончилось. Цокнув от досады языком, Августин выглянул в одну из расщелин и заметил Маврикия под руку с какой–то девушкой. Они пили пиво и медленно приближались ко входу в клуб, явно наслаждаясь обществом друг друга.

Девушка не являла собой эталон красоты, но все же была довольно милой — среднего роста, чуть пухленькая, с карими глазами и темными кудряшками, ниспадавшими на плечи. На ней была одета короткая темная юбка и серая блузка, отнюдь не скрывавшая пышных форм, которыми их обладательница, без всякого сомнения, могла гордиться.

— Познакомься, — сказал Маврикий, — это Елена. Очень необычный, а главное, талантливый человек, достойный вступить в наш клуб. Ты не против?

— Разбив мужской союз прекрасной дамой, большую лепту в наше дело внес. В один прекрасный миг, коль нас с тобой не станет, она продолжит род и мир спасет.

— О, отрадно слышать, — с улыбкой произнесла Елена и присела на свободный стул.

— Елена — художница, — продолжил между тем Маврикий, открывая портфель. — Я принес ее работы, чтобы ты заценил. Смотри, вот ангел с порванными крыльями на палубе корабля, вот падающая с неба звезда, вот Бог, вступающий в схватку с Дьяволом. Обрати внимание на буйство красок, на стиль. Это же талант.

Действительно, работы были хороши, и Августин абсолютно искренне заявил об этом, чем несколько смутил Елену, которая, судя по всему, отнюдь не была скромницей.

— Хорошо не только ее творчество, но и она сама, — сказал Маврикий. — Это настоящая бестия. Если б она захотела, у ее ног валялся бы сам папа Римский, но она не хочет. Ей и не нужно ничего, кроме неба над головой, пения птиц, шелеста травы. Ты знаешь, я посвятил ей стихи, вернее даже целую оду. Я прочту тебе прямо сейчас, только…