Альфрид Изатулин - Медики уранового стройбата Страница 5

  Дядя Саша указал на мужика, который уже второй день приезжал на телеге. Перекурит минут 15-20 и уезжает. В то утро мужик опять появился в поле зрения. А телега, кстати говоря, была у него не просто телега, а фура, которыми обычно возят лес. Амир подозвал мужика, тот охотно подошел. Среднего роста, молодой, загорелый. Одет он был в поношенную, выгоревшую штормовку, на ногах яловые сапоги. Поздоровались. Амир без дипломатии спросил:

  - Ну что, лес нужен?

  - Ну!

  - Как будем договариваться?

  - Сколько просишь?

  - Значит, так. Увозишь на телеге, сколько сможешь. Одна телега 5 рублей.

  Лес-то был дармовой, а лишние деньги в студенческой кассе не помешают.

  - Пойдет.

  Бизнес развивался активно. Потом мужики менялись, цена оставалась прежней. Командир отряда был очень доволен, правда, что-то там вякнул комиссар насчет торгашества, но командир его быстро придушил. Пару раз мужики привозили самогонку. Очень крепкая она была. После работы как-то Амир с Шурой приняли на грудь по стаканчику (на самом-то деле, прямо из огромного чайника) и с непривычки сомлели. Дядя Саша довез их до села, там сняли с кузова ребята. Смеху было. Зато потом стали осторожнее.

Амир, свинка, горшки и медсестры

  Пятый курс на лечебном факультете посвящается изучению госпитальных дисциплин. На простом языке это означает изучение течения заболеваний у конкретного человека, с его особенностями.

  Геннадий Иванович, ассистент кафедры госпитальной хирургии, - рост метр девяносто, кулаки с детскую голову.

  Однажды с самого утра Амир ощущал какой-то дискомфорт, его познабливало, плохо гнулась шея.

  Преподаватель обратил на Амира свое врачебное внимание:

  - Тарский, неважно выглядишь, болен?

  - Что-то знобит меня, и шея не гнется!

  - Шея, говоришь? А ну, посмотрим твою шею, - своими пальцами, величиной с сардельку, он пропальпировал шею студента и гулко захохотал:

  - Да у тебя свинка!

  Ржала вся группа. Амир загрустил.

  - И что же теперь мне делать?

  - Лечись водкой.

  - Как водкой, пить?

  - Можно и пить. Но, главное, компресс на околоушную железу поставь.

  - А если без шуток? Что делать-то?

  - К инфекционисту!

  В троллейбусе народу было мало. С удобством устроился на сидении у переднего выхода: он любил наблюдать за водителем и дорогой. В этот раз его ничто не радовало.

  Врач здравпункта общежития с диагнозом согласилась и выписала направление в стационар инфекционного отделения.

  В приемном отделении медсестра с сомнением оглядела Тарского и засмеялась.

  - Что смешного? Заболел человек, его направили на лечение. Кстати, я студент медик. Пятый курс!

  - Хи-хи!

  - Опять хи-хи! В чем дело? Лечить меня будут?

  - Будут, будут! Но у нас ведь детское инфекционное отделение.

  - Я знаю. Ну и что? Я тоже чей-то ребенок.

  - У нас таких пижам нет, больших.

  - Обойдусь.

  Поместили в большую палату на восемь коек. Рядом детки от четырех до десяти лет: плачут, визжат, прыгают, бегают. Амир в кровати не поместился, ноги ниже колен высовывались за спинку. Лег, под ноги подставил табуретку, которую тут же стащили для игр. Поспать так и не удалось.

  Всю ночь потом укрывал детишек (прохладно, осень, отопления еще не было), садил их на горшок, выносил горшки, давал пить и т.д. Пил чай с двумя молоденькими постовыми сестрами.

  Утром - обход заведующего кафедрой детских инфекций в сопровождении группы с педиатрического факультета. Это значит - одни девушки. Все они Амира знают. Пошли улыбочки, подмигивания, сочувствия. Профессор подвела их к койке нашего пятикурсника:

  - Здесь случай детской инфекции у взрослого человека. Особенности течения болезни мы обсудим позже. Нам известно, что это наш студент. Как себя чувствуете?

  - Нормально. Кровать вот маленькая, и не выспался немного.

  - Да, кроватей других у нас нет. Поставьте ему кушетку. А спал плохо от чего?

  Завотделением:

  - Сестры сказали, что он ухаживал в палате за детьми.

  Кончилось тем, что Амира отпустили для продолжения лечения амбулаторно, в здравпункте общежития, взяв подписку о невыходе из комнаты в течение четырех суток.

Год 1971

  По лицу ползла муха и щекотала нос. От мухи почему-то исходило приятное, лучистое тепло. Амир чихнул и проснулся. Лучи утреннего солнца высветили синие смеющиеся девичьи глаза, от близкого расстояния кажущиеся огромными... Впрочем, они такими и были. Девушка кончиком своей русой косы щекотала Амиру нос. Он проснулся окончательно. Повернулся к лежащей рядом совершенно голой юной девушке, крепко обнял горячее тело...

  - Нет, нет, нет, и не думай! Ты же сам ночью говорил, что тебе рано утром на пароход надо успеть!

  - Едрён корень! А который час? - Амир схватил свои наручные часы, валявшиеся на полу у койки. Пять минут седьмого! А теплоход "Ракета" отваливает в семь ровно!

  - Рота, подъем! - заорал он, вскочил на ноги прямо на койке, сорвал простыню с девушки и... залюбовался совершенными линиями ее тела.

  Накануне они с друзьями отмечали возвращение из студенческого стройотряда в ресторане "Маяк". За соседним столиком то же самое событие отмечали студенты физкультурного института. Среди них он и увидел совершенно неотразимую, с волосами цвета спелой ржи, девушку в униформе ССО . Свои люди...

  В конечном итоге Амир с рыжеволосой убежал, уехал на троллейбусе. Двери захлопнулись перед носом у физкультурников, которых искусственно задерживал друг Коля. Таня (так ее звали) весело хохотала, обняв Амира за шею. Она оказалась студенткой четвертого курса медучилища, у физкультурников же была врачом отряда. Прибыли к общежитию. Перед общежитием в палисадниках частных домов всегда росли огромные пионы. Поставив Таню стоять на стреме, Амир перебрался через заборчик и сорвал несколько цветков. Один цветок вахтерше: пропустила без придирок, только покачала головой.

  Пионы алые

  Листья роняют,

  Словно любовница платья...

  Пионы поставили в тазик с водой, прямо на столе. Цветы сразу наполнили комнату своим благоуханием (аромат пиона - одно из самых главных его достоинств, оцененное еще древними. В Китае, где пион входит в число самых почитаемых растений, о нем говорят: "сто роз в одном цветке", имея в виду и внешний вид - крупный многолепестковый цветок, сложенный у многих сортов наподобие розы, - и аромат, часто напоминающий старинные сорта роз. Эти качества сделали пион в Китае "королем цветов"). Униформы обоих студиозов уже валялись в разных местах комнаты. Амир приник к Тане...

   И вот уже утро... Смутившись от его взгляда, Таня ловко пнула парня пяткой в живот. Амир свалился на пол, тут же вскочил и оделся. Однако его подруга одеваться не спешила, прошла к окну и потянулась. В лучах утреннего солнца ее кожа с рыжим пушком казалось прозрачной... Озноб прошел по щекам парня, застучало в ушах. Он непроизвольно потянулся к ней, но она резво отскочила:

  - Па-ро-ход!! Опоздаешь!

  Быстренько умылись в тазике с пионами и выскочили на улицу. Подвез ранний рыбак на "Москвиче-412" за три рубля. У трапа Амир припал к сладким губам и взбежал на теплоход. Договорились встретиться после его возвращения из родительского дома, через две-три недели. Но так больше никогда и не встретились... Таня, Таня...

  Дизели "Ракеты" заурчали, причал отплыл. Теплоход встал на крылья и понесся в прозрачном утреннем воздухе на север, к отчему дому. Вскоре открылся мини-буфет. Амир подошел к стойке. В кармане лежали две пачки трехрублевок, его летний заработок. Из зеркала над стойкой на Амира смотрел дочерна загорелый брюнет со сверкающими белками глаз, в зеленой униформе. Радость мелкими пузырьками распирала его изнутри, как воздушный шар. Взял коржик и бутылку портвейна. Соседка по креслу, молодая и симпатичная женщина, дала ему граненый стакан и очищенное вареное яйцо. Амир залпом махнул стакан вина, целиком засунул в рот яйцо, прожевал, предложил вино симпатичной соседке, она пригубила, а Амир тут же уснул.

  Проснулся через три часа, его голова лежала на плече симпатичной соседки, которая что-то читала. Она улыбнулась ему...

  Уже неделю Амирхан наслаждался отчим домом, мамиными оладушками (коймак, по-татарски), отсыпался. Голова была абсолютно пустой... В субботу топили баню, Амир возил флягами на тележке воду из Иртыша. Как-то, поднимаясь с ведрами, полными речной воды, он оторвал глаза от довольно крутого песчаного спуска к воде и лицо его залилось жаром... Навстречу, с коромыслом на плече, спускалась, ладно ступая босыми ногами, смущенно и радостно улыбаясь, слегка морща чистый, невысокий лоб с соболиными черными бровями, очень стройная девушка в ситцевом платье. Ее длинная коса была перекинута вперед и слегка подрагивала на девичьей груди от негромкого ее смеха.