Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты Страница 5

Достоинства партнеров иногда выясняются не в драке, а в танцах (например, у журавлей), в демонстрации строительства гнезд, в сложном ритуале ухаживания, наконец в песне. Изумительное по красоте пение соловья — не только призыв самки, не только сигнал сопернику — «территория занята!», в этом пении, можно думать, закодирована и жизнеспособность певца. Самка, еще не видя самца, по песне делает выбор.

Можно привести много других примеров выявления жизненных сил и «серьезности намерений» в продолжении рода.

Носороги.

Австралийская птица шалашник оборудует специальную площадку любви, строит на ней нечто вроде беседки и украшает разноцветными камешками, ракушками, лепестками цветов. В других случаях самец должен показать умение строить жилище, способности добывать для птенцов корм. Страусы, у которых быстрый бег — основа жизненного успеха и выживанья, кроме демонстрации пышного брачного оперения и победы в турнирах, должны показать еще и спринтерские способности. Самка стремительно убегает, а достойный любви должен ее догнать. Или присмотритесь к стрекозам.

Летуны-виртуозы сладость любви постигают в парном полете. В нем проявляется пригодность для продолжения рода.

Ни у кого в природе эмоциональная окраска любви не может сравниться с переживаниями человека, окрыляющими его — «способен горы сдвинуть» — или заставляющими чувствовать себя несчастными. Имеется в виду именно любовь, а не то, что ныне принято называть сексом. Но не все одинаково в фантастически разнообразном мире животных. Мгновенье любви у мух мгновеньем и является. Молниеносный наскок, и парочка разлетелась. Лишены эмоций и скоротечные встречи кротов. Мрачно встретились, сделали предписанное природой, мрачно и разошлись. Но послушайте, как трубят в болотных крепях весной журавли. Любовный крик одного подхватывается партнером — и до нашего уха ветер доносит слитный крик, песню любви торжествующей.

Глубокими переживаниями сопровождаются любовные перипетии гусей. В сложной социальной жизни гусиной стаи пары влюбленных чувствуют себя счастливыми. Гусак будет яростно защищать свою честь, будет стеречь подругу, пока гусыня сидит в гнезде, будет вместе с нею воспитывать малышей. В случае гибели подруги или измены (тоже, увы, случается!) гусак страдает настолько, что теряет чувство самосохранения.

Очень трогательны отношения у влюбленных слонов. Парочка удаляется от сородичей и несколько недель проводит в уединении.

«Он провел кончиком хобота у нее по спине, она тоже ответила ему нежным прикосновеньем», — пишет пристальный наблюдатель. Это начало любовной сюиты. Нежность и страсть нарастают тут постепенно. На какой-то день ухаживания наступает момент, когда слоны замирают друг против друга, подняв кверху сплетенные хоботы. Потом оба хобота превращаются в инструменты изощренной эротики. И это, пожалуй, самая бурная фаза любви. Заключительный акт кажется тихим, спокойным, коротким — одна минута. Он повторяется день за днем со все большими перерывами, и наступает момент, когда забеременевшая самка начинает партнеру показывать, что соскучилась по семье. Уход подруги слону не нравится, но воспротивиться он не может. Двадцать два месяца у слонихи длится беременность, потом несколько лет с помощью «тетушек» она воспитывает малыша. За это время слон не один раз находит себе новую пару и переживает с нею медовые дни. Не исключено, что самка, воспитав малыша, может встретиться с прежним возлюбленным, но, скорее всего, им станет кто-то другой. Таким образом, можно сказать, что слоны переживают до старости несколько глубоких и довольно длительных увлечений, которые без натяжки определяют словом «любовь».

Привязанность на всю жизнь (моногамия) в природе явление более редкое, чем полигамия. Многолетнюю привязанность друг к другу сохраняют волки, койоты, лисы. Волчица, определив избранника (иногда она помогает ему прикончить соперника), больше к себе уже никого не подпустит. Потомки волков собаки в этом смысле полная противоположность диким своим сородичам. За самкой собаки (сукой) во время течки вьется шлейф ухажеров, и каждый может рассчитывать на взаимность. Сохраняют верность друг другу пары у гусей, лебедей, бобров и, как ни странно, у некоторых рыб.

Есть в природе и сексуальная деспотия. Олени и жеребцы ревниво стерегут свои табунки самок. Морские котики, образовав гаремные группы на берегу, ведут себя, как султаны. Самочка, легкомысленно решившая прогуляться за дозволенную черту, будет силой водворена на место, и, если сосед-владыка заявит права на беглянку, возникают между секачами кровавые драки.

Особенный деспотизм царит в сообществе обезьян бабуинов. Альфа-самец тут не только является предводителем, но и «султаном», за которым сохраняется право спариться с любой самкой. Остальным же как повезет. Такие сообщества живут в большом напряжении. «Султан» все время должен силой подтверждать свою власть, а соплеменники ждут момента занять его место.

Пингвины.

Чтобы не происходило вавилонского столпотворения в сексуальных процессах, у каждого вида животных есть «опознавательные знаки» — облик тела, сигнальные пятна в оперении, в расцветке меха, песня, характерные запахи. Наконец, там, где путаница у близкородственных видов особенно вероятна, действует поведенческий код-пароль (как при встречах секретных агентов), один должен подать соответствующий знак, другой ответить строго определенным образом, за чем следует новый опознавательный знак. У некоторых животных это довольно сложный поведенческий шифр. Он дает возможность не только не спутать «своего» и «чужого», но и проверить психологическую устойчивость партнера, его полноценность в продолжении рода.

Важно сказать, в животном мире образование пар, половое сближение продиктовано только задачей воспроизводства себе подобных. Оно ограничено по времени и обуславливается готовностью самки к спариванию. В средних широтах любовный гон у разных животных проходит в разное время: у медведей — летом, у лосей и оленей — осенью. У лис и волков — в середине зимы, у зайцев — в самом ее конце, у мышей в поле страсти кипят под снегом всю зиму.

Время года обусловлено разными сроками беременности у разных животных. Малыши должны появиться уже в бесснежное время и должны до новой зимы окрепнуть, а в некоторых случаях уже быть готовыми к самостоятельной жизни.

Есть случаи, когда фаза сексуальной восприимчивости у животных очень мала. В Америке обитает грызун поркупайн (древесный дикобраз). Самочка этого древоеда лишь одни (!) сутки в году способна к спариванию. Календарем этот день, разумеется, не отмечен. Идет созревание яйцеклетки. Этот процесс сопровождается физиологическими сигналами, к которым самочка поркупайна чутко прислушивается и ведет себя так, чтобы в нужные двадцать четыре часа оказался рядом колючий партнер. И он, наблюдая за поведением самки, всегда тут как тут. Если же партнера в нужный час в нужном месте и «во всеоружии» не оказалось — все, поезд ушел, потомства у этой самки не будет. Надо ждать еще год. Но такое случается, видимо, редко — поркупайны живут в Америке повсеместно вплоть до Аляски.

Сексуально восприимчивыми в любое время наряду с человеком называют еще обезьян гиббонов. Но половые отношения у этих голосистых обитателей леса Юго-Восточной Азии не беспорядочны. Гиббоны нежно привязаны друг к другу, ревнивы и находятся в ряду немногих животных, чьи чувства вполне можно определить как любовь. В других случаях это слово кажется неуместным, настолько прозаической, упрощенной и грубоватой выглядит встреча самца и самки.

Улитки.

Мы, однако, не все знаем об эмоциях, предшествующих этой минуте. Ведь и финальная близость в любви человеческой, если ее рассматривать обособленно от всего, что предшествует заключительной фазе, довольно близко стоит ко всему, что видим мы у животных.

В «спальню животных» человек заглядывал с тех времен, когда и сам был еще зверем. Любознательность в сочетании с растущей сообразительностью научила его коварно использовать брачное поведение птиц и зверей в охотничьих целях. Подражая призывному голосу самки или самца, он заманивал «потерявших головы» любовников в ловушки, подходил к ним на выстрел. Сами сцены любовных встреч наблюдал он, конечно, с большим интересом.

Сегодня для биологов, занятых изучением поведенья животных, половая их близость много дает для понимания общих законов жизни.

Простейший и самый существенный вывод: для всех животных (и человека тоже) инстинкт продолжения рода — важнейший. Природа позаботилась, чтобы осечек в этом процессе было немного. С огромным избытком расходуется семя, все животные надежно приспособлены к соитию, и «умелость» в этом процессе врожденная, ей не учатся. Объект анекдотов — колючий ежик никаких затруднений в обладании самочкой не испытывает. Столь же результативны свидания черепах и закованных в броню хитина жуков. Самцы моржей и бобров в детородном органе имеют косточку. Совокупленияс самками у них происходят в холодной воде, и природа позаботилась об их надежности.