Пол Остер - В стране уходящей натуры Страница 5

Но как избежать дождя, когда ливануть может в любую минуту? Ты слоняешься по улицам, так как тебе некуда приткнуться, вдруг небо темнеет, сшибаются две грозовые тучи, и через пять минут — ты мокрый как мышь. Даже если тебе посчастливилось укрыться под навесом, не спеши радоваться, что в этот раз пронесло. Там, где нет асфальта, образовались лужи, где-то разлилось настоящее озеро, и грязи под ногами по щиколотку. При наших дорогах, выщербленных, разбитых, в трещинах и колдобинах, не вляпаться, считай, нереально. В какой-то момент ты оказываешься посреди болотной жижи, и выбирать уже не приходится. Но смотреть надо не только под ноги, неприятностей можно ждать и сверху, например из водостоков. Еще опасней порывы ветра, который часто налетает после дождя, шквальный ветер, взметающий тучи брызг, швыряющий в лицо мелкие камни, крутящий тебя, как щепку, ослепляющий и дезориентирующий. Люди налетают друг на друга, пускают в ход кулаки, кажется, воздух пропитан насилием.

Если бы погоду можно было предсказать заранее, было бы другое дело. Люди бы как-то строили свои планы, кто-то не выходил бы на улицу, другие загодя прятались бы в укрытии. Но все меняется слишком быстро, ждешь одного, а получаешь другое. Напрасно я изучала природные знаки и атмосферные явления: оттенки и высоту проплывания облаков, скорость и направление ветра, разлитые в воздухе запахи в разное время дня, черноту ночного неба, продолжительность закатов и количество утренней росы. Это мне ничего не давало. Все попытки что-то сопоставить, установить связь между полуденной тучей и вечерним бризом заканчиваются головной болью. Ты все прокрутил в мозгу, просчитал варианты и вот выходишь на улицу, готовый к проливному дождю, а в это время жарит солнце и на небе ни облачка.

Остается быть готовым ко всему. Хотя на этот счет существуют диаметрально противоположные точки зрения. Меньшинство убеждено в том, что плохая погода — это результат плохих мыслей. Если согласиться с этими мистиками, то следует признать, что мысль материальна и она способна воздействовать на физический мир. Согласно этой теории, стоит человеку подумать о чем-то грустном, как в небе появляется облачко. Если же много людей одновременно погружаются в мрачные мысли, жди грозовой тучи. Этим, говорят они, объясняются резкие перемены погоды и тот факт, что никому не удается дать научное обоснование, почему у нас такой фантастический климат. Выход: постоянно пребывать в веселом расположении духа, как бы скверно все ни складывалось. Никаких насупленных бровей, глубоких вздохов и тем более слез. Эти по-детски простодушные люди, единственные в своем роде, называют себя Живчиками. Они уверены, что если бы абсолютное большинство обратилось в их веру, и погода бы стабилизировалась, и жизнь бы постепенно наладилась. Они постоянно проповедуют, агитируют вступать в свои ряды, но природная мягкость делает их плохими вербовщиками. Им редко удается заполучить нового сторонника, а посему их идеи невозможно проверить на деле — верящих в эту теорию так мало, что недостаточно и радостных мыслей, чтобы переломить ситуацию. Но отсутствие доказательств только укрепляет их в своей правоте. Я уже вижу, как ты качаешь головой, и готова с тобой согласиться: да, эти люди смешны, сбиты с толку, хотя… если посмотреть, как мы живем, — в их доводах что-то есть, во всяком случае они не более абсурдны, чем любые другие. И потом, с Живчиком просто приятно побыть в одной компании, его мягкость и оптимизм — отличное противоядие желчной злобности, которая исходит от всех остальных.

По контрасту есть секта Ползунов. Эти полагают, что будет еще хуже, если мы не продемонстрируем, и как можно убедительнее, как нам стыдно за нашу прошлую жизнь. Они ложатся на землю ничком и отказываются встать, пока не будет получен некий знак, что их покаяние принято. О том, каким он должен быть, этот знак, идут бесконечные теоретические дебаты. Одни говорят «месяц дождей», другие — «месяц ясной погоды», третьи — «сердце подскажет». В этой секте есть две группы — Собаки и Змеи. Первые считают передвижение на четвереньках достаточной епитимьей, тогда как вторые признают только ползанье на брюхе. Между группами часто случаются кровавые разборки в борьбе за первенство, но, в сущности, ни та ни другая не сумели повести людей за собой, и, как мне кажется, дни этой секты сочтены.

А вообще у большей части населения нет твердой позиции по этим вопросам. Что до разных группировок с собственной теорией погодных метаморфоз (Ударники, Певцы Конца Света, Ассоциативщики), то они составляют абсолютное меньшинство. Если ты спросишь меня — на все воля случая. Небесами управляют настолько запутанные и загадочные силы, что нам не дано этого постичь. Я угодила под дождь, значит, мне не повезло, и к этому больше нечего прибавить. Я осталась сухой — тем лучше. Мой образ жизни или мои убеждения тут ни при чем. Дождю до всего этого дела нет. Он льет на кого придется, и перед ним все равны, нет ни плохих, ни хороших.

Мне надо так много тебе рассказать. Но только начну — и сразу вижу, как мало я понимаю. Факты, цифры, чем конкретно живет наш город. То, о чем собирался поведать Уильям. Газета послала его сделать серию репортажей, по одному в неделю. Исторический экскурс, интересы людей, обо всем понемногу. Но материалов, как ты помнишь, пришло немного. Пара коротких репортажей, а затем — тишина. Если Уильям не справился с заданием, куда уж мне. Я не имею ни малейшего представления о том, за счет чего город продолжает существовать, и если бы я даже занялась расследованием, пока я что-то выясню, ситуация успеет сто раз поменяться. Например, где выращивают овощи и как их доставляют в город. У меня нет ответа на этот вопрос, и никто не мог мне на него ответить. Говорят про сельскохозяйственные зоны где-то в глубинке, на западе, но это еще ничего не значит. Люди болтают обо всем без разбору, особенно о вещах, в которых ничего не смыслят. Меня поражает не то, что все разваливается, а то, что еще не все развалилось. Сколько же нужно времени, чтобы все накрылось медным тазом? Гораздо больше, чем ты можешь подумать. Жизнь продолжается, и каждый становится свидетелем своей маленькой драмы. Да, у нас не осталось школ; да, последний фильм был показан пять лет назад; да, вино стало роскошью, которую только богатые могут себе позволить. Но к этому ли сводится то, что мы называем жизнью? Пусть уж лучше всё-всё развалится, вот тогда и посмотрим. Это, наверно, и есть самое интересное: что будет, когда ничего не будет, и сумеем ли мы пережить и это?

Последствия могут быть довольно любопытными, поскольку они частенько расходятся с нашими ожиданиями. Крайнее отчаяние идет рука об руку с поразительной изобретательностью, распад соседствует с процветанием. Поскольку всего осталось мало, люди практически ничего не выбрасывают, и то, что когда-то шло на помойку, неожиданно находит себе применение. Родился новый взгляд на мир. Всеобщий дефицит заставляет искать оригинальные подходы, в голове крутятся идеи, до которых раньше никогда бы не додумались. Взять проблему человеческих отходов. Сантехника, можно сказать, осталась в прошлом. Трубы проржавели, унитазы раскололись, канализационная система практически не действует. Вместо того чтобы пустить дело на самотек, мол, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, что неизбежно привело бы к катастрофическим последствиям и вспышкам эпидемий, в каждом квартале была организована Служба Фекальных Услуг.

Три раза в день специальная команда появляется на улицах города со своими разбитыми, громыхающими на ухабах тележками и колокольчиками, которыми они извещают жителей, что пора опорожнять ведра в ржавые баки, установленные на тележках. Запашок стоит, конечно, тот еще, и когда у нас только ввели эту службу, работать там соглашались одни заключенные — им предлагался сомнительный выбор: больший срок в случае отказа, меньший в случае согласия. С тех пор ситуация изменилась. Сегодня фекалисты приравниваются к госслужащим, и им предоставляются квартиры наравне с полицейскими. По-моему, это правильно. Без материальных стимулов кто пойдет на такую работу? Вот тебе пример того, как эффективно может действовать правительство в чрезвычайных обстоятельствах. Трупы и дерьмо — с этим наши власти разобрались не хуже, чем в Древнем Риме, просто образец разумных решений.

Но это еще не всё. Ты думаешь, физиологические отходы выбрасываются? Нет, фекалии и мусор — наше главное богатство. С учетом катастрофического снижения запасов угля и нефти важнейшим источником энергии становится… вот именно. В каждой избирательной зоне есть своя электростанция, работающая на жидком топливе. Она дает метан, благодаря которому бегают автомобили и отапливаются дома. Тебе мой рассказ, вероятно, кажется смешным, а здесь никто бы не улыбнулся. Дерьмо — это серьезный бизнес, и всякого, кто вывалит его на мостовую, ждет арест. Повторное нарушение автоматически карается смертной казнью. Какие уж тут шутки. Ты подчиняешься закону и со временем перестаешь задумываться по этому поводу.