Елена Долгопят - Правитель мира Страница 5

Кстати, существовало предание о создании нашего замка. Его записал в конце девятнадцатого века школьный учитель и даже опубликовал в сборнике для домашнего чтения. Человек, купивший эту землю вместе с деревней, собирался то ли строить на ней завод, то ли разводить сады. Но, едва совершил купчую, стали ему сниться сны, в которых появлялась какая-то удивительная, прекрасная женщина. Видеть ее он не видел, но казалось, что еще чуть-чуть, еще немного, и она покажется. Он слышал шелест ее платья, чувствовал ее присутствие, а видел только то, где она жила, комнаты, по которым она ходила, окна, в которые она выглядывала, аллею, по которой возвращалась откуда-то домой. Он просыпался и зарисовывал то, что видел. Из его ночных видений и сложился образ замка, в котором обитала невидимая красавица. Он решил его построить. Нанял архитектора, предоставил рисунки. В том числе и подъездной аллеи от станции. При строительстве добивался полного соответствия. Наверное, он верил, что, войдя в замок, найдет в нем свою красавицу. Увидит наконец.

Кончил он сумасшедшим домом. Ему казалось, он слышит шелест ее платья. Он просил ее показаться, сжалиться, но она не сжалилась. В начале двадцатого века замок был еще цел, сохранились фотографии.

Наследники сновидца съезжались в замок на лето, устраивали театральные представления. В восемнадцатом году его сожгли. Наш дом поставили в конце шестидесятых, ровно на месте замка из сна.

Поговаривали, что иногда и в наших убогих стенах слышен шелест платья. Но мне не доводилось.

Как-то раз в выходной день я сняла пену с закипевшего бульона, уменьшила огонь и подошла к окну. У нашего подъезда стоял похоронный автобус. Несколько человек топтались. Курившие вдруг отбросили свои сигареты. Мужчины сняли головные уборы. Вынесли гроб. Я была дома одна, Артур слушал новый диск у приятеля; я все никак не могла накопить на музыкальный центр, то новые башмаки срочно надо было покупать, то за квартиру платить. Я смотрела из окна очень внимательно, чтобы все запомнить и рассказать потом мальчику.

Хоронили Колю. Того, чье имя не умещалось в моей памяти. Прожил он двадцать три года. Умер не своей смертью. Убийцу не нашли. Бабка причитала и выла над гробом единственного своего внука. И это меня потрясло.

Дело в том, что “познакомилась” я с ней вот при каких обстоятельствах: я шла из булочной, была ранняя весна, кое-где, на припеке, снег уже стаял. Передо мной тащилась бабка, я не могла ее обогнать, мы шли очень узкой асфальтовой дорожкой, густо обсаженной колючим кустарником. И я внимательно рассмотрела и ее палку, и ее сумку, и ее розовую косынку, и ее бедное пальтецо. Дорожка оборвалась, я полетела вперед бабки, чтобы успеть через переезд до электрички: шлагбаум уже был опущен, и машины ждали перед ним. Дома я занялась какими-то делами, то ли стиркой, то ли глажкой. Артур готовил уроки. Телевизор я не стала включать, чтобы ему не мешать.

Выглянула в окно. Бабка сидела на взгорке, подставив солнышку лицо.

Сидела она на складной брезентовой скамеечке, которую, как объяснил

Артур, всегда таскала с собой в сумке. Артур сказал мне, что это

Колина бабка, что Коля ее выгоняет из дома, и она бродит, то здесь, то по поселку за линией. Устанет, поставит свою скамеечку, сядет.

Просидела она, пока солнышко не ушло, глазея на ребятишек во дворе, на птиц, на собак, на кошек, на прохожих. С тех пор я нередко ее замечала то тут сидящей, то там, иногда в самых неожиданных местах.

Бывало, она просила у людей деньги, Коля отбирал пенсию. Иногда сидела на своей скамеечке ночью под собственной дверью, за которой камнепадом обваливалась музыка: Коля принимал гостей. Кто-то из этих гостей его и убил в пьяном угаре.

Меня поразило не только то, что бабка выла и причитала по своему мучителю. Меня поразило и то, что я, увидев его мертвым, тут же вспомнила его настоящее имя и больше уже не забывала никогда.

На кладбище его могила оказалась недалеко от могилы матери, и мы с

Артуром к его могиле тоже подходили, смотрели на фотографию. Но это уже напоследок, перед уходом. Иногда там сидела бабка на своей скамеечке. Мы здоровались.

Артур любил и помнил мою мать, я немого его ревновала. Он молчал перед ее надгробием, а мне казалось, он что-то говорит ей, лежащей в земле, рассказывает, что нового тут у нас произошло, так, как только он умеет.

Однажды я осознала, что смертельно боюсь его потерять.

Это было в Москве. Утром я спешила на работу, опаздывала, электричка пришла позже. Укорачивая путь, я неслась дворами. На одном из мусорных баков я вдруг увидела знакомое пальто. Все серое, и пуговицы все серые, кроме двух, зеленой и красной, прямо смотревших на меня. Я так и остановилась под их взглядом. День был солнечный, ясный, тихий.

Я простояла на этом месте, пока какой-то бомж не взял пальто. Кстати он сунул в свою обширную сумку несколько бутылок, какие-то книги.

После этого я долго боялась, что моя сестра объявится.

Сбылось гадание, стал он правителем мира, правителем и создателем мира моего.