Александр Житинский - Не уезжай ты, мой голубчик! Страница 5

– …А я сначала испугался. Думаю: что за мужик? Может, рэкетир? Ну, когда ты ее втащил, отошло немного… – объяснял он Алексу.

– Спросите у нее: кто она, что… Мне интересно. Я, к сожалению, совсем языка не знаю, – попросил Андрюшу Стебликов.

– А ты что – не знаешь про нее ничего? – удивился тот.

– Да мы только что познакомились.

– Ну, ты даешь! – одобрил Андрюша и обратился к Барбаре с вопросом: – Мисс Барбара, нам хотелось бы знать – чем вы занимаетесь у себя дома? Ваше семейное положение?

– Я разведена. У меня дочь, ей двенадцать лет…– начала Барбара, все уютнее пристраиваясь к Алексу.

– Она в разводе, – подмигнул Андрюша Стебликову. – Дочка. Двенадцать лет…

– Я служу в фирме «Ликон инкорпорейтед»… Занимаюсь рекламой компьютеров. Неплохо зарабатываю… Люблю путешествовать.

– Она рекламирует компьютеры, – перевел Андрюша.

– Ну-ка, ну-ка… – оживился Сергей Ильич.

Он пошарил рукою в кармане висевшего за его спиной пиджака и извлек визитку, которую протянул Барбаре.

– Объясни ей, кто я такой.

– Надо же. Я тоже программист, – удивился Стебликов.

– Где работаешь? – спросил старик.

– В ящике. Секретном, – сказал Стебликов.

– Сколько имеешь?

– Двести семьдесят.

Старик вытащил еще одну визитку, протянул Стебликову.

– Позвони. Нам программисты нужны. Системщики.

Барбара переводила взгляд со старика на Стебликова, не понимая – о чем они говорят.

– Мистер Погорельский, – указал на старика Андрюша, – является председателем кооперативного сообщества «Информатика-сервис». Хочет открыть совместное предприятие…

– О, это интересно! – оживилась Барбара.

Стебликов внимательно изучал визитку старика.

– Может быть, вашу фирму заинтересует это предложение?

– Я передам это нашему президенту, – сказала Барбара.

– Она передаст президенту, – перевел Андрюша.

– Соединенных Штатов? – удивился Алекс.

– Нет, фирмы… А ваш друг, между прочим, программист. Работает с компьютерами, – несколько игриво обратился Андрюша к Барбаре, кивая на Стебликова.

– О-о… Должно быть, он много получает? – уважительно сказала она.

– Угу. Навалом, – кивнул Андрюша, зевая.

– К сожалению, моя визитка осталась в купе…– начала Барбара.

– Ничего, мы запишем, – Андрюша достал записную книжку и авторучку. – Продиктуйте, пожалуйста, адрес фирмы.

– Бостон. Рочестер-стрит, бокс «В», 1752. Телефакс «Инди, 789—345», – сказала она. – Барбара Мерфи.

– Барбара Мерфи, – повторил он.

Стебликов занервничал. Разговор пошел не по тому руслу. Так хорошо все началось! Он почувствовал, что трезвеет. Стебликов положил руку на плечо Барбары, как бы давая понять – кто истинный хозяин этой женщины. Она сразу отбросила деловитость, прильнула к нему. Алекс растроганно улыбнулся.

– Андрюш, покурить не хочешь? – со значением обратился старик к своему молодому другу.

– Я спать хочу, – сказал Андрюша.

– Пойдем, пойдем покурим… Вам полчаса хватит? – улыбаясь, обратился старик к Стебликову.

– На что? – растерялся тот.

– Но мы же понимаем… Женщина готова. Не смущайтесь, такое раз в жизни бывает… Все люди, – говорил старик, выпроваживая Андрюшу, который весьма неохотно покидал купе.

– Нет, но как же… – пролепетал Стебликов.

– А вы мне понравились, обязательно позвоните. У нас будете иметь втрое больше, – уже в дверях обернулся Сергей Ильич к Стебликову.

Барбара как бы дремала на плече Алекса.

– Желаю счастья! Гуд найт! – старик вышел в коридор и закрыл за собою дверь.

Барбара открыла один глаз, посмотрела снизу на Стебликова и вдруг рассмеялась. Стебликов, напротив, нахмурился. Она метнулась к выключателю, и синий ночной свет озарил купе.

Барбара обняла Стебликова, они вновь поцеловались, но Алекс был какой-то вялый. Завод кончился.

– Они уступили нам купе на всю ночь? – спросила она.

– Я не понимаю… Донт андерстенд.

– Они сейчас вернутся? – она знаками перевела себя.

– Через полчаса, – нехотя сказал он. – Половина часа.

– О’кей! – деловито сказала Барбара и принялась стягивать с себя одежду.

Алекс сидел нахохлившись.

– Ну что же ты, Алекс? У нас мало времени, – сказала она, притягивая его к себе и целуя.

Он поцеловал ее, стягивая с себя куртку. Она лихорадочно помогала ему, расстегивала пуговицы на рубашке, шепча:

– Ай лав ю… ай лав ю… Я хочу тебя, Алекс…

Он вдруг резко вскочил на ноги, начал застегивать пуговицы:

– Нет!

– Почему? – спросила она.

Барбара полулежала перед ним в синем свете ночника – обнаженная до пояса, в расстегнутой юбке. Он уселся на противоположную полку. Барбара остервенело дернула молнию на юбке – ту заклинило.

– Почему? Почему ты не хочешь? Я люблю тебя, ты так хорошо пел… Мы с тобой взрослые люди, мы имеем на это право… – говорила она чуть не плача.

Алекс схватился за голову.

– Я хочу тебя. Ай лав ю!.. Но я не могу. Понимаешь? Импоссибл!

– Почему? Ты болен?.. Неужели у тебя СПИД? – испугалась она.

– У меня ничего не получится. Потому что я – несвободный человек, понимаешь?! – закричал он. – Я боюсь! Я работаю в секретной конторе, у меня первый допуск. Тебе этого не понять. Мне с иностранцами вообще видеться нельзя! А трахаться – тем более! Я подписку давал… Господи, что я говорю!..

Он уселся рядом с нею, погладил по плечу.

– Барбара, милая… Прости меня. Но здесь – не могу. Чужая постель. Эти сейчас вернутся… Просто – не получится. Понимаешь?

Она непонимающе глядела на него, потом догадка озарила ее лицо.

– Я понимаю, у тебя семья. Ты любишь жену… Ты не можешь ей изменить. Я уважаю тебя за это… Но то, что мы хотели сделать, не повредит твоей жене… Ты по-прежнему будешь любить свою жену. Но у тебя останется память обо мне…

– При чем здесь «вайф»! – вскричал он, уловив знакомое слово. – Да, у меня есть «вайф»! Или ты хочешь стать моей «вайф»? Я не понимаю.

– Ты хороший муж, Алекс. Извини меня, я могла повредить твоей репутации, – сказала она, надевая лифчик и поворачиваясь к нему спиной. – Застегни, пожалуйста.

Он понял, застегнул.

– Дикость какая-то… – пробормотал Алекс.

– Я очень тебя хотела, – вздохнула она, одеваясь.

– Я и говорю: в следующий раз, – кивнул он. – Ты где остановишься в Питере?

– Я не понимаю.

– Вот хотел ин Ленингрэд? – сказал он.

– Отель «Ленинград». Всего один один. Послезавтра у нас самолет на Нью-Йорк. Один день… Завтра, – повторила она.

– Уан дей? Туморроу? – задумался Алекс. – Трудная задача.

Она вдруг всполошилась, стала заглядывать ему в глаза.

– Алекс, но ты скажи мне правду? Может быть, у тебя все же СПИД? Ты должен предупредить меня. Я очень боюсь СПИДА.

– Что ты говоришь? – нахмурил он брови. – Рипит!

– СПИД, Алекс, СПИД!

– Эйдс? Что это такое? Ах, эйдс! Это же СПИД!.. У тебя СПИД?! – испугался он.

– Нет, у тебя, – указала она на него пальцем.

– У меня?! Ноу, Варя! У меня нет СПИДА! Упаси Господь!

– Хочешь, я пришлю приглашение тебе в Америку?

– Не понял. Рипит!

– Я… Тебя… В Америку… Приглашаю, – она подкрепляла слова энергичными жестами.

– Меня? В Америку?.. Нет, Варя, не получится.

– Почему?

– Я в секретной конторе работаю. Даже если уволюсь, десять лет – «невыездной»… Ну, как тебе объяснить? Милитари, понимаешь?

– Ты военный? – удивилась она.

– Ну, в некотором смысле. Подневольный. Не пустят меня в Америку. Ай донт кам ин Америка.

Теперь опечалилась Барбара.

– Хочешь, я пришлю тебе подарок? – она оглядела Алекса. – Что-нибудь из одежды?

– Презент? Не надо мне презентов. Как-нибудь перебьемся, – хмуро ответил он, но вдруг оживился. – А скажи, у тебя такие истории бывали? С мужиками?.. Ну, не с американцами?

– Я не понимаю.

– Ну, как бы это сказать?.. Лав… Ю лав виз форин мэн…

– Да… Однажды в Испании. Там тоже был отличный мужчина.

– Тореадор? Тореро? – с надеждой спросил Алекс.

– Нет, почему тореадор?.. Биржевой маклер.

Пока они так беседовали, гостеприимные хозяева купе, покуривая в тамбуре, предавались воспоминаниям на темы любви:

– …Я ее очень любил, – рассказывал Сергей Ильич, пуская дым. – И знаешь, что интересно – нисколько нам не мешало то, что она по-русски не говорила, а я, естественно, по-китайски тоже ни слова. Изъяснялись жестами…

– А где это было? – спросил Андрюша.

– В Порт-Артуре, после войны… Там наша база была… Нет, что ни говорил, а иностранная женщина – особая женщина. тут, кроме любви, еще и национальная гордость. Честь Отечества не уронить!..