Андрей Никулин - Грех как предчувствие Страница 5

- Просто мы уже опились, - Иван тоже отпил, и тоже поморщился, - Давай покурим, и пойдём.

- Пить то, говорю, уже не хочется? – Алик послушно закурил.

- Да ты всю охоту отобьешь!

- Вот и хорошо. Брось ты эти мысли! – «Как не хер! Только вот тебя я больше не позову, когда мне приспичит выпить, уж это – точно!».

Иван обернулся к соседнему столику, рядом с которым всё ещё находилась Ксюша.

- Ксюш, можно тебя?

Девушка что-то сказала болтливому клиенту, и подошла к Ивану.

- Что-нибудь ещё?

- Нет. Рассчитай нас, нам с папой пора по домам, программу «Время» смотреть.

Девушка сначала не поняла смысла сказанного, но потом вспомнила своё детство и улыбнулась.

- Сейчас нет программы «Время»!

- Всё равно нам пора, на горшок и спать. Старость не радость, - Иван подмигнул своему товарищу.

- Шутите, - ещё больше заулыбалась девушка и заторопилась к стойке.

Через пару минут девушка положила им на столик книжечку со счётом внутри. Иван взглянул на листок и удивился аккуратному, почти детскому подчерку девушки. Буквы и цифры были какими-то пузатыми и смешными, а цифра «8» так вообще походила на построенного детьми снеговика. Вложив в книжечку вместе со счётом купюру, номиналом втрое превышающую сумму заказа, Иван резко поднялся и посмотрел на Алика.

- Пошли, ваше преподобие. Нам пора!

Он, не став ждать, когда Алик докурит сигарету, вышел из кафе.

- Иван, подождите! – уже на улице его окрикнула Ксения. Она подошла и что-то сунула Ивану в карман куртки.

- Что это? – Иван хотел было достать это что-то.

- Это просто визитка нашего кафе, там расписание работы и телефоны, - затараторила девушка, останавливая руку Ивана, - потом посмотрите.

Тут из дверей вышел Алик, и Ксюша, чмокнув в щёку отца, нырнула в кафе. Иван вынул визитку, но в темноте ничего не смог рассмотреть и засунул её в задний карман джинсов.

Решив, что в такой вечер не стоит торопиться домой (а он и в любой другой вечер не особо туда спешил), Иван предложил Алику прогуляться по главной городской улице, а в конце сесть на «маршрутку». Тот естественно согласился. Вечер был прохладным, но безветренным и гулять было одно удовольствие. Они медленно фланировали среди разношёрстной публики, которая заполняла этот городской «Бродвей» с утра до вечера. Было много праздно шатающейся молодёжи, но иногда попадались и пожилые супружеские пары, совершающие моцион перед сном. Алик на удивление молчал, видно переваривал встречу с дочерью. Иван тоже не высказывал желания о чём-либо говорить. Так они шли в толпе, каждый, думая о своём.

Иван продолжал думать о Вере. В голове крутились какие-то обрывочные воспоминания об этой не совсем обычной женщине, и любовнице. «Ведь не глупая баба была! Что же так паскудно жизнь то кончила. И хватка была деловая, и работы не боялась, а вот подижь ты, спилась в конец!», - недоумевал Иван. В памяти всё снова и снова всплывали уже почти забытые сюжеты.

Сразу после свадьбы Алика и Веры, Иван почувствовал, что не безразличен ей. Хотя, конечно же, он этого не добивался, и к этому не стремился. Он был у них частым гостем, особенно когда семья Федоровских заимела свою жилплощадь. В те времена своё собственное жильё у молодой семьи было редкостью, впрочем, как и сейчас. Он приходил к ним и один, и со своей женой, вскоре он сам женился, и с друзьями – Вера всегда была рада. И уже тогда что-то чувствовалось во взгляде и в словах женщины обращённых к нему. Между ними пробегала какая-то искра, но разгореться пламени - хотя он прекрасно понимал её полунамёки и полувзгляды - Иван не позволял.

Иван тогда ещё очень любил свою жену, безумно её ревновал, мог бегать за ней по всему городу, когда та позволяла себе небольшие загулы с подружками. Он вытаскивал её из сомнительных пьяных компаний, ловя на себе насмешливые взгляды её знакомых и подавляя недовольство от своего неожиданного появления у любимой молодой самочки. Ей казалось, что Иван ограничивает свободу женщины, и не важно, что эта женщина уже давно не весёлая студентка, а жена и мать. Но для Ивана другие женщины тогда просто не существовали. Нет, он не был ангелом и мог перепехнуться на стороне, тем более что предложений было сколько угодно. Но всё-таки это были случайные интрижки, и чаще всего Иван просто игнорировал немой вопрос во взглядах других женщин. Он тогда любил!

Вера же постепенно раскидывала свои сети, как не театрально это звучит. Она даже знакомила Ивана со своими подружками, и с некоторыми он имел секс. А Вера, наверняка потом расспрашивала подружаек, и те делились с ней своими впечатлениями. А впечатления, надо сказать, были тогда у всех великолепные. Иван был отменным любовником, всегда добивался, чтобы удовольствие получала и партнёрша. Порой это даже было приоритетом. «Сунул, вынул, и бежать», - это был не его стиль. В каждую свою женщину он всегда был немного влюблён, а без этого чувства, или хотя бы малейшего намёка на влюблённость, он не ложился в постель. Вот такой он был романтик – и куда всё делось!

Иван сплюнул, и вполголоса выругался.

- Ты чего это? – спросил Алик, всю дорогу старающийся идти в ногу с Иваном, что при разнице в росте было ему сложновато.

- Да так, кажется, ногу натёр, - Иван сбавил шаг, чтобы друг сумел отдышаться.

В конце концов, Вера добилась своего. Ни возможные побои мужа, а Алик не задумываясь, мог ударить женщину, ни потеря хороших отношений с женой Ивана, а они считались близкими подругами, её не остановили. Она, не дождавшись решительных действий со стороны мужчины, решила действовать сама. И потом, в дальнейшем, всегда поступала именно так.

Один раз она приехала в офис фирмы Ивана – он тогда занимался бизнесом, как и все в начале 90-ых – и буквально за шкирку утащила его из-за накрытого стола. Бизнес шёл хреново, и по-русской традиции неудачи заливались вином. Вера сунула вдрибадан пьяного Ивана в «такси» и увезла. У него в кармане оказались ключи от склада фирмы – туда они и поехали. Там, на голом матрасе, брошенном между стилажами из ящиков с водкой – фирма Ивана торговала спиртным – они весь вечер и всю ночь занимались сексом. На утро Иван был совершенно трезв, и никакая опохмелка ему не требовалась. Вера всегда находила его и брала, когда сама этого хотела.

Последняя их встреча случилась, когда и Иван был в глубоком многомесячном запое, и Вера уже конкретно пристрастилась к выпивке. С Аликом она уже к тому времени разошлась, и снимала вместе с дочерью квартиру в полусгнившем бараке на краю города, где не было горячей воды, а газ и свет давали по большим праздникам. Это был первый, и последний раз, когда Иван сам к ней пришёл. Он уже и не вспомнит, как он узнал адрес, но он её нашёл.

Вдребезги пьяный он постучал в обшарпанную дверь, и, открыв дверь, Вера была очень удивлена. «У меня месячные, - без обиняков заявила женщина, - но раз сам захотел, то уже не отвертишься». Они опять трахались на матрасе, кровати у Веры не было. В промежутках, а он ни как не мог кончить, они пили водку, которую Иван принес, и закусывали холодными слипшимися макаронами, больше ничего из еды у Веры не было. Девочка Ксюша находилась тут же в комнате, и отчаянно делала вид, что спит. Не Иван, не мать не обращали на неё никакого внимания.

«Сколько же Ксюшке тогда было лет?», - стал вспоминать Иван, нынешний, идущий по главной улице города с отцом девочки.

- А как поживает твоя дочь? – вдруг неожиданно спросил Алик. Иван даже сначала не понял, кого он имел ввиду.

- Нормально, - Иван внимательно посмотрел на друга, ему опять показалось, что он заговорил вслух, и тот услышал его слова.

- Она ведь на год младше Ксюхи, да? – Алик как не в чём не бывало, шагал, стараясь попасть в ритм Ивана.

- Да. Но твоя - девушка, а моя выглядит как баба, - Иван расслабился, - Она из девочки, школьницы сразу перешла в категорию баб. Пропустила стадии «девушка» и «молодая женщина», вот так вот бывает в жизни! Сразу после школы заарканила самым известным бабским способом дурочка, родила и превратилась в бабу. Валяется дома на диване, смотрит сериалы, листает глянцевые журналы, и ждёт когда мама, моя жена то бишь, ей и её тупому муженьку купит квартиру. И больше не о чём ни думать, ни мечтать не хочет. Работать тоже не хочет. И уже подумывает о втором ребёнке, чтобы уж окончательно привязать к себе своего бычка, а заодно и ещё на три года официально сесть нам на шею.

- Ну - ну, что-то ты на неё совсем уж набросился… Молодая, глупая ещё, всё впереди…