Обманщики - Драгунский Денис Викторович Страница 5

Наверное, потому, что он был весь из себя такой крепкий, сильный, красивый, по хмурому виду и хриплому голосу даже несколько грубоватый, и ей это нравилось. Настоящий мужчина. Муж у нее был в этом смысле так себе. Но интересное дело – он, этот ее любовник, относился к ней без всякой грубости, наоборот – очень нежно, заботливо, даже трепетно, сказал бы я. Встречал ее салатом из огурцов и бутербродами с колбасой, свежим горячим чаем – не из пакетика, а в чайнике заваривал. Улыбался, в глаза заглядывал. Называл нежными именами. Ну а всё то, ради чего она к нему бегала, – вообще супер.

Она, конечно, сразу поняла, в чем дело. Он ведь был никто и звать никак, а она – ой-ой-ой. Дочка генерала и внучка еще советского замминистра обороны. Квартира на Большой Бронной, в очень серьезном доме. Мама – известный врач, профессор. Муж – тоже из нашего, так сказать, круга. Но не в муже дело, она и без мужа была ой-ой-ой, квартиру ей папа устраивал и работу тоже.

То есть она понимала, что для этого простого парня она была подарком, внезапным и ярким сюрпризом судьбы, этакой райской птицей, влетевшей в форточку его узкой и темноватой коммуналочной комнаты, и он, наверное, пытается эту птичку приручить, задержать, а там, глядишь… Небось мечтает о чем-то.

Но она ему ничего о себе не рассказывала, разумеется. Да и вообще у них времени не было разговоры разговаривать: она отвозила сына в бассейн и сразу к нему – буквально сорок минут у них было на всё про всё, включая салат из огурцов и чай с бутербродом. Машину оставляла далеко, а ему врала, что ей некогда, потому что обеденный перерыв кончается. А где, что – не говорила.

Один раз она позвонила ему, сказала, что будет через полчаса примерно, а он вдруг попросил ее взять колбаски докторской. Она сказала:

– Ну… Ну постараюсь.

Он ответил:

– А чего стараться-то? Возьми у себя.

– У себя? – она не поняла.

– Ну у себя в магазине!

«Ни хера себе!» – вот так прямо в уме сказала она. Он что? Подумал, что она продавщица? Да! Они же познакомились, когда он ее вез в такси! А пока она три минуты ждала такси, вдруг пошел дождь и она зашла в двери магазина. В тамбур! И он, значит, увидел, как она оттуда выходит.

– У меня в магазине? – повторила она, чтобы убедиться.

– Ну да, в «Магнолии». Ты ж там работаешь?

– Неважно, – сказала она и нажала отбой.

Потому что разлюбила его напрочь, в ту же самую секунду.

Просто как отрезало.

А один мой приятель, довольно известный художник, однажды на выставке познакомился с девушкой, и девушка в него сразу влюбилась, – вот почти как та генеральская дочь в таксиста, – сразу в кафе стала целоваться, и они поехали к ней. Он ей потом стал рассказывать о себе, про свои каталоги, выставки и продажи, а она обняла его и засмеялась:

– Да какая разница!

Она ведь хорошее сказать хотела: дескать, я просто так в тебя влюбилась, как в человека и мужчину, – а он, дурак, обиделся и ушел.

Взгляд, полный любви

Работа актера над собой

– Стоп! – сказала режиссер Тамара Матвеевна. – Не годится.

– Что такое? – спросил оператор.

– Здесь должна быть любовь, – сказала Тамара Матвеевна и уточнила: – Во взгляде! Эпизод про любовь или нет? Или как? А? Эй? Не слышу!

– Да, – сказала юная актриса Настя Лапулина.

Она полулежала в постели, опершись локтем на подушку, а ее партнер Василий Свенцицкий, не очень молодой, хотя красивый и здорово накачанный, сидел, откинувшись на спинку кровати. Он, значит, сидел, а она должна была чуть снизу на него взглянуть. Утро после первого секса влюбленной девушки и утомленного жизнью мужчины.

– Если «да», тогда смотри на него с любовью. С любовью! – повторила Тамара Матвеевна.

– А как?

– Приехали! – Тамара Матвеевна засмеялась своим хриплым курящим голосом, хотя на самом деле она не курила никогда. – Знаешь, что такое любовь?

– Знаю! – чуть обиженно сказала Настя.

– Тогда давай, взгляд с любовью. Готова? – Настя кивнула. – Камера! Нет, стоп. Не получается. Будем работать над ролью. Как положено. Как в школе учили.

Свенцицкий сдержал улыбку.

– Хорошо, – кивнула Настя. – Давайте.

– Понеслась, – сказала Тамара Матвеевна. – Любовь – это что? Отвечай.

– Это счастье! – сказала Настя. – Это преданность и верность.

– Мало! Алкаш счастлив при виде бутылки, ну и так далее. У тебя был хороший секс, ты счастлива? Мало! Насчет преданности и верности… Понимаешь, деточка, я не о той любви, которая созревает позже, про которую говорят через пять, десять, двадцать лет жизни: «Мы очень счастливы, нам хорошо вместе, мы понимаем, мы любим друг друга» и все такое. Тут без вопросов. Но ты-то с ним только что первый раз трахнулась! Я про чувство любви, которое возникло недавно и ярко вылезло вот сейчас. Поняла?

– Да, – кивнула Настя.

– Ну и что же это такое? Новая, свежая, неожиданная, еще не до конца понятная тебе самой, но при этом реальная, сильная, захватывающая любовь… Что это?

– Это нежность!

– Нежность бывает к кошкам.

– Это… Это желание всегда-всегда быть вместе…

– Да он от тебя убежит, как только поймет, что ты к нему прилипла, как банный лист к жопе.

– Это, – не сдавалась Настя, – желание всегда помогать… Готовить обед…

– Ты что, личный врач? Личный МЧС? Повар?

– Желание родить ему ребенка!

– А ты его спросила, про ребенка?

Настя чуть не заплакала.

– Ну ладно, ладно, – сказала Тамара Матвеевна. – Давай попробуй изобразить это в своем взгляде. Нам нужно пять секунд, всего ничего. Что там у тебя? Желание родить ребенка, всегда быть вместе, быть опорой в жизни, плюс нежность… В одном взгляде. Взгляд, полный любви. Собралась?

– Да.

– Поехали. Камера… Нет. Стоп. Не получается.

– Тамара! – подал голос актер Свенцицкий. – Дай ей время. Может, пусть она как-то поработает, войдет в роль. Нас в школе учили, что процессу перевоплощения предшествует процесс переживания…

– Сиди! – оборвала его Тамара Матвеевна. – Вот ведь Станиславский на полставки, честное слово.

– Давайте я еще раз попробую, – подала голос Настя.

– Нет уж, – сказала Тамара Матвеевна. – А теперь слушай меня. И запоминай. Задача: посмотреть на партнера взглядом, полным любви.

Она встала и пересела на край кровати, жестом велев актеру Свенцицкому чуть подвинуться, и продолжала:

– Смотри на меня. Внимательно. Но не в глаза, а на мой нос. Отлично. А вот теперь, – Тамара Матвеевна отодвинулась влево, – смотри на дерево, которое в окне за моей спиной, за моим затылком. Отлично. Вот я держу палец там, где был мой нос. Смотри на палец, потом на окно, потом снова на палец. Фокусируй глаза сначала на пальце, потом на дереве в окне и снова на пальце. О! Получается. Умница. А теперь я двигаюсь на место, смотри на мой нос, а потом как бы сквозь мое лицо – вдаль, на дерево в окне. Не на само дерево, не верти головой! Именно сквозь, меняй фокусировку, а потом назад… Хорошо. И вот так с Васиной рожей будет, смотри на него! – Она встала и кивнула в сторону актера Свенцицкого. – Ну-ка, на его лицо, потом куда-то сквозь него вдаль и снова на него. Отлично.

– И всё?

– Нет, не всё! Теперь как следует отморгайся. Часто-часто поморгай глазами, а потом раскрой их. И наконец. Сожми челюсти. Сильно-сильно. А потом ослабь прикус. Ослабь, но не размыкай. Ну разве чуть-чуть, на четверть миллиметра просвет между зубами чтоб был, но не больше, поняла?

Настя кивнула.

– Повторяю. Поморгай. Отморгайся. Сожми челюсти. Слегка их расслабь. Смотри Василию на нос, потом сквозь него как бы вдаль, потом снова на него. Готова? Поехали. Камера! Так. Так. Так. Снято.

Тамара Матвеевна подошла к оператору.

Тот прокрутил запись.

– Отлично, – сказала Тамара Матвеевна. – Взгляд, полный любви!

Соблазн

И не введи нас во искушение

«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке, было чересчур прохладно. Мужчина накинул на плечи девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики, попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги; как ее зовут и где живет – он не знал».