"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Хайсмит Патриция Страница 5

Мистер Гринлиф вошел в комнату. Тому показалось, что его фигура вибрирует и разрастается. Он сощурил глаза. Мистер Гринлиф внушал ужас и желание напасть первым, прежде чем нападет он.

– А что, если нам попробовать бренди? – предложил мистер Гринлиф, открывая потайной бар в стене рядом с камином.

“Я как будто снимаюсь в кино”, – подумал Том. Вот сейчас мистер Гринлиф или кто-либо другой крикнет: “Стоп, съемка закончена!” – и Том расслабится, очутившись снова “У Рауля”, а перед ним будет рюмка джина с тоником. Впрочем, нет, он окажется в “Зеленой клетке”.

– Или вы уже выпили свою норму? Не пейте, если не хочется.

Том неопределенно кивнул. Он вдруг припомнил случай, происшедший на прошлой неделе в аптеке. Хотя все уже позади, и сейчас ему в самом деле нечего бояться. Он и не боялся. Аптека находилась на Второй авеню. Он давал ее телефон, когда настаивали на том, чтобы позвонить ему и еще раз поговорить о своих налогах. Он говорил, что это телефон отдела корректировки и застать его по этому телефону можно только по средам и пятницам с пятнадцати тридцати до шестнадцати часов. Эти полчаса Том околачивался в аптеке вблизи телефонной будки и ждал звонка. Во второй раз, когда он туда пришел, аптекарь стал посматривать на него подозрительно, и Том объяснил, что ждет звонка своей девушки. Итак, в прошлую пятницу он, сняв трубку, услышал мужской голос: “Ты знаешь, о чем речь, да или нет? Мы знаем, где ты живешь, можем прийти к тебе на квартиру… Если у тебя есть для нас товар, то и у нас для тебя кое-что найдется”. Неизвестный мужчина говорил настойчиво, он чего-то недоговаривал, так что Том заподозрил ловушку и был не в силах ответить ни слова. А тот закончил: “Слышишь, мы придем прямо сейчас. К тебе домой”.

Том на ватных ногах вышел из телефонной будки. Аптекарь в ужасе вытаращил на него глаза, и тут разговор стал вдруг понятен: аптекарь торговал наркотиками, а Тома принял за полицейского сыщика, напавшего на его след. Том рассмеялся. Аптеку он покинул с громким хохотом, но все же пошатывался, потому что ноги подкашивались от пережитого им самим страха.

– Размечтались о Европе? – услышал он голос мистера Гринлифа.

Том взял протянутую хозяином рюмку.

– Да.

– Что ж, надеюсь, вы не только сумеете воздействовать на Ричарда, но и получите удовольствие от путешествия. Кстати, вы очень понравились Эмили. Она мне так сказала. Даже не пришлось спрашивать. – Мистер Гринлиф вращал свою рюмку с бренди между ладонями. – Том, у моей жены лейкемия.

– Вот как! Это, кажется, очень серьезная болезнь?

– Да. Она не протянет и года.

– Мне грустно это слышать, – сказал Том.

Мистер Гринлиф вынул из кармана какую-то бумагу.

– Вот расписание теплоходов. Я думаю, вы быстрее всего доберетесь обычным путем через Шербур. Это и самая интересная дорога. В Шербуре пересядете на специальный поезд, который подают к этому теплоходу, на нем доедете до Парижа. Затем спальный вагон через Альпы, до Рима и Неаполя.

– Чудесно. – Затея начинала увлекать Тома.

– От Неаполя до городка, где живет Ричард, придется добираться автобусом. Я ему напишу про вас. Разумеется, не о том, что вы едете как мой эмиссар, – добавил мистер Гринлиф, улыбаясь, – но сообщу, что мы с вами повстречались. Вероятно, Ричард приютит вас у себя, но, если по какой-либо причине не сможет, в городке есть гостиницы. Думаю, вы с Ричардом отлично поладите. Что касается денег, – мистер Гринлиф улыбнулся отеческой улыбкой, – кроме билетов туда и обратно, я предлагаю вам шестьсот долларов в дорожных чеках. Устраивает? Этих шести сотен вам хватит месяца на два, а если понадобятся еще – стоит только дать мне телеграмму. По-моему, вы не из тех молодых людей, кто швыряет деньги на ветер.

– Этих денег мне вполне достаточно, сэр. Под воздействием бренди мистер Гринлиф становился все более добродушным и веселым, а Том – все более молчаливым и угрюмым. Он жаждал выбраться из этой квартиры. Но жаждал также и поехать в Европу, и произвести хорошее впечатление на мистера Гринлифа. Эти минуты на диване были более мучительными, чем минуты в баре вчера вечером, когда ему было так скучно, потому что сегодня переключения скоростей не происходило. Несколько раз Том вставал с рюмкой в руках и прогуливался до камина и обратно, а взглянув в зеркало, заметил, что уголки его губ опустились. Мистер Гринлиф разглагольствовал о том, как они с Ричардом вдвоем были в Париже, когда Ричарду было десять лет. Ничего интересного в этом рассказе не было, и Том начал думать о своем. Случись в ближайшие десять дней какая-нибудь неприятность с полицией, мистер Гринлиф даст ему приют. Он наплетет, что ему срочно понадобилось сдать свою квартиру в поднаем или что-нибудь в этом роде, и здесь переждет опасность. Том чувствовал себя ужасно, его прямо-таки физически тошнило.

– Мистер Гринлиф, мне, пожалуй, пора идти.

– Уже? А я хотел показать вам… Ну да ладно. В другой раз.

Том знал, ему следовало бы спросить, что именно хотел показать хозяин, набраться терпения и посмотреть, чем бы это ни оказалось. Но сие было выше его сил.

– Я хочу пригласить вас на нашу верфь, – не сдавался мистер Гринлиф. – Когда вам удобно? Наверно, только во время ленча? Расскажете Ричарду, что теперь делается на верфи.

– Да… я могу прийти в свой перерыв на ленч.

– Позвоните, когда надумаете, Том. У вас есть моя визитная карточка с номером прямого телефона. Если позвоните за полчаса, пришлю вам машину. Перекусим, а потом шофер отвезет вас обратно.

– Я вам позвоню, – пообещал Том.

Казалось, еще минута в полутемной прихожей – и он упадет в обморок, но мистер Гринлиф снова захихикал и спросил, читал ли он такую-то книгу Генри Джеймса.

– К сожалению, нет, сэр. Читал другие его книги, но не эту.

– Ладно, не имеет значения, – улыбнулся мистер Гринлиф.

Они пожали друг другу руки, и мистер Гринлиф долго не выпускал руку Тома. Но наконец-то все осталось позади. Однако лицо Тома сохраняло испуганное и страдальческое выражение, в чем он убедился, взглянув в зеркало лифта. Он стоял, забившись в угол кабины и прислонившись к стенке как бы в полном изнеможении, но знал, что стоит лифту остановиться в вестибюле, как он пулей вылетит из него и пробежит не останавливаясь всю дорогу до дома.

Глава 4

День проходил за днем, и Тома все сильнее охватывало странное ощущение. Будто Нью-Йорк то ли потерял реальность, то ли его реальность потеряла значение, и город всего лишь разыгрывал перед Томом спектакль, грандиозный спектакль, в котором участвовали и автобусы, и такси, и торопливые пешеходы на тротуарах, и телевизионные экраны во всех барах на Третьей авеню, и кинотеатры, сияющие огнями средь бела дня. Этот спектакль сопровождался звуковыми эффектами – автомобильными гудками и человеческими голосами, талдычащими нечто бессмысленное. Как будто после того, как теплоход Тома в субботу отчалит, весь город Нью-Йорк с легким шумом обрушится, подобно груде картонных декораций.

А может быть, Том просто боялся. Он ненавидел море. До сих пор еще никогда по нему не плавал, за исключением одного рейса из Нью-Йорка в Новый Орлеан и обратно. Но тогда он работал на грузовом судне, перевозившем бананы, и находился в основном внизу, под палубой, так что почти не заметил, что плывет. В тех редких случаях, когда он поднимался на палубу, сначала пугался вида моря, а потом подступала тошнота, и он снова убегал вниз, где, в противоположность общепринятому мнению, становилось лучше. Родители Тома утонули в Бостонском заливе, и он всегда считал, что, возможно, именно с этим связана его водобоязнь, ибо, сколько себя помнил, всегда боялся воды и так и не научился плавать. При мысли о том, что менее чем через неделю под ним будет вода глубиною в несколько миль и придется почти все время смотреть на нее, поскольку пассажиры океанских лайнеров обычно почти все время проводят на палубе, у Тома начинало сосать под ложечкой, а ведь ничто так не вредило изысканности и элегантности, как морская болезнь. Том никогда в жизни не страдал ею, но в эти последние дни много раз бывал близок к ней от одной мысли о путешествии в Шербур.