Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки Страница 50

На следующий день Фрици забрала Сьюки на обед в «Гриль Ализаль у реки», где частенько играла в гольф. Сделав заказ, Сьюки спросила ее, встречалась ли она с ее настоящим отцом.

– Всего раз. Привет-пока. Но могу сказать тебе, как его звали. Джеймс Бранстон. Среднего имени не знаю.

– Как он выглядел?

– Очень здоровым, если это тебя интересует.

Сьюки рассмеялась:

– Нет, в смысле, высокий? Коротышка?

– Охти, родная, шестьдесят с лишним лет назад дело было, но я помню, да, высокий симпатичный светловолосый парень с голубыми глазами. У тебя волосы матери, а вот нос, думаю, его.

– И какой он был?

– Да вроде милый. Конечно, потом, когда выяснилось, что он натворил с Софи, я переменила к нему отношение. Но, знаешь, оглядываясь, понимаю, что время было другое. Люди напуганы, все слова – на ветер. Все жили вроде как мгновением. Приходилось. У нас большего не было. Никто не знал, есть ли у нас вообще будущее, так что цеплялись за любую кроху счастья. Я вот точно. Да и что тут скажешь? Он, может, любил твою мать, а может, даже и вернулся бы. Кто знает? Это его не оправдывает, но такие штуки случались. Ребята влюблялись без ума в девчонок, которых и не знали толком. Ребята рвались жениться. Черт, да и я могла б выйти замуж за сотню разных пацанов, они, думаю, все хотели оставить по себе что-то или кого-то – в доказательство, что они вообще жили на свете… Мне-то повезло. После войны мы с Билли переехали сюда и открыли маленькую летную школу, сорок лет вместе прожили. Потом ушли на пенсию, много ездили. У нас был маленький самолет, и я нас возила везде, куда захотим. Жаловаться не на что. Чертовски отличная жизнь получилась, и дожила я до времен, когда девки начали водить реактивные самолеты, получили свой шанс. И приятно чувствовать, что ты открыл в них это окошко, понимаешь?

Сьюки пробыла в Солвэнге неделю и каждый день виделась с Фрици. Обычно они вместе обедали или ужинали, а остальное время она бродила по городку, разговаривала с людьми, и все шло чудесно. Здесь, в Солвэнге, она не была дочерью Ленор Симмонз. Впервые за все эти годы она была самой собой. Познакомилась со многими друзьями Фрици и даже завела своих. Две очаровательные дамы из Японии пригласили ее к себе на ужин, а еще она завтракала с милейшей парой, Сьюзен и Майклом Бекмен из Тенефлая, Нью-Джерси. И сдружилась с обаятельной Линдой Пекэм в гостиничном спа.

Каждый вечер Сьюки звонила Эрлу, и в одном разговоре он ей сказал:

– Милая, я давно не слышал у тебя такого счастливого голоса.

И то была правда.

В последний день в Калифорнии они с Фрици отправились в старую испанскую миссию на службу и поужинали в ресторане «Кусочек Дании».

Покончив с ужином, Сьюки сказала:

– Кхм… Фрици, прежде чем уехать, можно я задам вам еще один вопрос? Мне очень интересна история имени Джинджер. Вы назвали меня так в честь кого-то из семьи?

Фрици рассмеялась:

– Нет, детка, прости. В тот вечер, когда мы тебя сдавали и заполняли свидетельство о рождении, они спросили, как тебя зовут, я вписала первое попавшееся. Я тогда была большой поклонницей Джинджер Роджерз.

– О, это из пары с Фредом Астэром?

– Точно.

– Какая прелесть. Мне она очень нравится.

– Да? И мне. Я ее разок встречала, и она оказалась преотличной дамочкой – и на экране, и в жизни. Но у тебя было и настоящее имя – которое тебе мать дала.

– О?

– Ага, тебе это может не понравиться, но она назвала тебя в честь меня.

– Мое настоящее имя – Фрици?

– Ага. Фрици Уиллинка Юрдабралински. Годится?

Сьюки улыбнулась:

– Да, годится. Более того, горжусь, что ношу ваше имя.

Наутро Сьюки уезжала домой, и Фрици провожала ее до машины. Сьюки сказала:

– Все было чудесно.

Фрици ответила:

– Детка, я бы встречу с тобой ни на что не променяла. А, вот еще что, пока ты не уехала: вот тебе от меня подарок.

– Ой спасибо.

– Ты не пропадай, слышишь?

– Ни за что.

Машина увезла Сьюки, а Фрици вернулась в дом и подумала: «Бедная детка. Такая чудная деваха, а ей всю жизнь врали. А теперь вот и я тоже». Она не сказала ей, что на самом деле стряслось с ее матерью. Ей и так досталось порядком, и чего хорошего от такого знания? Ничего не докажешь ведь.

В машине Сьюки распечатала сверток, подаренный Фрици. Внутри были маленькие голубые четки и записка.

Дорогая Сара Джейн,

Это вещь твоей матери, и, я знаю, ей бы хотелось, чтобы она была у тебя.

Несчастный случай

23 ноября 1944 года

Хотя «осам» осталось всего несколько недель до официального роспуска и возвращения к гражданской жизни, навалом парней хотели свиданья с Софи. Но свиданья – последнее, о чем тогда думала Софи. Она желала одного – перегнать последние самолеты, а в свободное время быть с малышкой.

Никому из летчиков удача с ней не светила. Но один парень в особенности скверно переносил безответность. Не привык он к такому. Баду Хэррису приходилось поддерживать репутацию. Его знали как Сердцееда. Он был хорош собой, язык подвешен, и ему поэтому – никаких отказов. Он настолько не сомневался, что выбьет из Софи свиданье, что поспорил с приятелями: он не только с ней погуляет, но и полностью окрутит за две недели.

Бад испробовал все что мог, включая заветное «О, милая, а вдруг я не вернусь живым. Ну хоть одно свиданье?» Он присылал цветы, писал записки, применил весь арсенал уловок. Но Софи – ноль интереса, и ему это не нравилось.

Он не собирался проиграть спор из-за какой-то дурацкой польской сучки, не понимавшей своего счастья, что он вообще на нее глянул. Как-то вечером сидел и выпивал – и тут услыхал, что Софи после перелета через всю страну сегодня ночью возвращается на базу. Выпив еще одну, решил, что встретит ее да и втолкует, что к чему, – чтоб перестала так выделываться. Он считал, что она только этого и ждет. Кроме того, почти все они тут за этим и ошиваются.

Софи так устала, что, приземлившись, хотела лишь одного – вернуться на свой участок, заползти в постель и уснуть. Она вышла из ангара и пошла сдавать полетный рапорт, а Хэррис вдруг вырос рядом, тут как тут. Схватил ее за руку и прижал к стене.

– Эй, детка, что за спешка? Ну-ка иди сюда, потолкуем. Ты чего такая недотрога? Ты ж даже не знаешь, что упускаешь.

Софи попыталась вырваться, оттолкнуть его, но он прижал ее и грубо поцеловал в губы.

– Прекрати! Пожалуйста… не надо! – проговорила она, но он не переставал – и вот уж распахнул на ней верх летного костюма и облапил. Она отбивалась, как умела, но в нем было шесть с лишним футов росту и силища. Она кричала: – Нет! Перестань! – Пыталась кричать еще, но он рукой заткнул ей рот и прижался еще сильнее. Он желал выиграть спор – любой ценой. А что ее слово против его?

И тут вдруг раздался мужской голос:

– Эй, что тут еще такое?

На них направили фонарик. То был Элрой Лиферз, механик, – он услышал ее крик. Хэррис оглянулся, увидел щуплого механика и сказал:

– Смойся, вахлак, мы тут заняты.

Увидев ужас в глазах Софи, Элрой быстро понял, что тут может случиться, достал из-за пояса тяжелый гаечный ключ:

– Отпусти ее, Хэррис, или я тебе мозги по всей взлетке размажу.

Хэррис ослабил хватку всего на миг, но Софи успела вырваться и отбежать к Элрою. Тот загородил ее собой и глянул на Хэрриса:

– Давай-ка, ас. Рискни. Глянем, на что ты годен.

Хэррис постоял, подумал, но понял, что лучше не связываться. Не в духе он сегодня. И зашагал прочь, а Софи обмякла у Элроя на руках.

– Спасибо тебе, Элрой.

– Ох, да все хорошо, родная, не беспокойся. Гнилое он яблоко, вот и все.

Софи никому не сказала о случившемся. Времени осталось совсем немного, и неприятностей не хотелось. Жить бы дальше да растить ребенка. Какое-то время Хэрриса удавалось избегать.

Но через несколько дней пацаны из Хэррисова подразделения летали боевыми порядками, и кто-то из них приметил пониже одинокий самолет, признал рыжие волосы и передал по радио:

– Эй, любовничек, глянь-ка вниз. Там вон рыжая деваха, которая так от тебя без ума. Может, сгоняешь поздороваться?

Хэррис слышал, как все ржут, и покинул строй. В тот день его больше не видели.

А когда через два часа вернулись без него на базу, узнали, что ему пришлось экстренно садиться – механические неполадки, но он цел. И лишь позже тем же вечером стало известно, что другой самолет рухнул, а летчица в нем погибла.

На следствии Бад Хэррис подтвердил, что они летели строем, когда летчица-«оса» внезапно, без видимой причины или предупреждения, набрала высоту и правым крылом своего самолета оцарапала днище его машины, испортив шасси. Он решил, что она поднялась еще выше и улетела, что ситуация у нее по контролем, а крушения он не видел.