Валентин Черных - Свои Страница 53

Меня беспокоил кинооператор. Каратистка, некрасивая в первой половине фильма, во второй половине, когда влюбится в учителя музыки, должна выглядеть красавицей. Художник-гример предложил свое решение преображения. На фотопробах преображения не получилось. Кинопробы немногое изменили. Арман посмотрел пробы и сказал:

— Девочка способная, но лечь с ней в постель вряд ли кому захочется, тем более Вечному Князю. Ищите грим, и хорошо бы найти оператора поинтереснее.

Вечером ко мне зашла женщина лет сорока, в джинсах и куртке, по ее голосу я определил — курит давно и много, она это тут же подтвердила:

— Я ваш директор. Я знаю, что вы не курите и не разрешаете курить в своем кабинете. Это будет единственной нашей с вами проблемой. Я курю больше двух пачек в день. Сделайте для меня исключение.

— Нет, — сказал я. — Вы будете курить перед встречей со мною и после встречи.

— Не прошло так не прошло, — ответила директриса. — Но попомните мои слова: вы закурите если не на этой картине, то на следующей.

Ее предсказание не сбылось, я не закурил и не курю до сегодняшнего дня, хотя такое воздержание не спасло от тех болезней, предпосылкой которых, по утверждению врачей, является непомерное курение.

В первой комнате перед моим кабинетом сидели помощник режиссера, девочка лет восемнадцати, и ассистентка по актерам, сорокалетняя полнеющая красавица, мечта мужчин от тридцати до пятидесяти. Судя по хорошо поставленному голосу, из неудавшихся актрис. Почти все ассистенты по актерам были из бывших актрис.

Афанасий говорил: «У режиссера в группе должна быть толстая, некрасивая, средних лет женщина, с которой не захотелось бы переспать, брошенная мужем, разведенная, без детей. У нее должно быть нерастраченное чувство заботы и служения мужчине. Но ее надо поощрять, делать подарки ко дню рождения, когда возвращаешься из-за границы. Тогда она становится незаменимой. Вся ее жизнь — это съемки и создание условий для режиссера. В перерывах между съемками она не живет, она ждет, когда режиссер запустится с картиной. Но ей, как, ревнивой жене, нельзя изменять. Ее всегда надо приглашать на картину, не делая исключений. Она, и только она». Я дал поручение Органайзеру искать такую. Она довольно быстро нашла оператора.

— Сейчас свободен оператор Будберг. Из пятерки лучших. На его картине у режиссера инфаркт. Следующая картина у него только в начале года. Он успеет снять нашу. Я показала ему наш сценарий, он готов обсудить.

Будберг зашел ко мне через несколько дней.

— Сценарий — говно, — сказал он, — но Каратистка — замечательная актриса.

— Она должна быть красивой, когда влюбится.

— Она и так красива. У нее замечательные глаза.

— У нее лошадиные зубы.

— А зачем показывать ее зубы? Надо показывать ее глаза. Но я приду на картину только после того, как вы решите свои проблемы с оператором.

В кино киногруппа — это группа наемников. Люди объединяются для одной операции — съемки картины — и уходят, как только съемки закончены. Они могут встретиться на другой картине, у другого режиссера через год или никогда уже не пересекутся, хотя и работают на одной студии. Существуют, конечно, привязанности и дружбы, но не для режиссера. Можно снимать из картины в картину любимых артистов, если они подходят для роли, но если не подходят, их заменяют на других, более подходящих в данном фильме. Оператор — более близкий и труднее заменяемый член группы, если он понимает режиссера и дополняет его.

С моим нынешним оператором мы пили пиво в Киноинституте, разминались на ринге. Разговор, который у нас состоялся, тогда казался трудным, сейчас я это делаю намного легче. Но тогда в мой кабинет вошел оператор с предложениями по съемкам натуры — улиц, по которым будут ходить будущие герои фильма, и я ему сказал:

— Картину будет снимать другой оператор. Ты пока не тянешь.

— А ты тянешь? — спросил меня оператор.

— Я тяну, — ответил я ему. — Трудно отказывать своим друзьям, но я отказываю.

— Друзьями мы никогда не были.

— Ну, приятелям, знакомым. Но я должен думать о картине.

— Можешь не объяснять. Я все понял, когда мне передали, что к тебе заходил Будберг. Режиссеры все бляди. Дают тому, кто дороже заплатит.

— Кто дороже стоит, — поправил я.

— Ладно, я уйду, — сказал оператор. — Но больше ко мне не обращайся, я с тобой никогда работать не буду.

— Будешь, — сказал я. — Когда я стану знаменитым режиссером. Будешь считать за честь, что я тебя приглашу.

— Ты будешь знаменитым?

— Буду.

Оператор задумался и неожиданно согласился:

— А что? Вполне возможно. Таких сволочей, как ты, поискать надо.

Будберг сделал пробы Каратистке. Она была прелестна, когда не улыбалась во весь рот. Но зато, когда смеялась, вместе с ней смеялись все зрители в зале, потому что она не стеснялась показывать свои огромные зубы.

Мне были нужны молодые актеры, которые исполнили бы роли школьников. Ассистентка по актерам принесла мне альбомы школьников, которые снимались в картине известного режиссера на студии Горького. Я видел эту картину два года назад, значит, снималась она больше трех лет назад.

— Они уже выросли, — сказал я, возвращая альбом.

— Хорошо, я поищу в школах, — тут же согласилась ассистентка.

— Пригласите на завтра Каратистку, будете искать вместе. Ей с этими девочками работать.

Я сказал директрисе:

— Где та ассистентка, которая бы мне подсказывала, а не я ей?

— Есть такая, — ответила директриса. — Завтра выходит из отпуска.

А пока в моем кабинете сидели Каратистка и очень сосредоточенная прежняя ассистентка — ей уже сообщили, чтобы она искала себе другую работу. Сегодня у нее оставалась последняя попытка доказать свою профессиональную необходимость.

— По сценарию у тренерши из группы в двадцать девушек действуют шесть каратисток. Первая — полная, высокая, с мощной задницей, грудью четвертого размера и лицом школьницы. Вторая — маленькая, худенькая, которая всех побеждает. Остальные четверо — чтобы у всех были замечательные попки и груди. — Я поставил конкретную задачу.

— Простите, — возразила ассистентка, — но это же школьницы, дети, какие груди?

— Любые, чем они больше, тем лучше. Фильм будут смотреть и мальчишки, и мужчины, и на экране должно быть, на что посмотреть.

— Актерские способности вас совсем не интересуют? — спросила ассистентка.

— В данном случае не интересуют. Я буду просматривать всех претенденток. Форма одежды — трико. На каждую надевать трико на размер меньше, чтобы все обтягивало. И никаких лифчиков.

Ассистентка молчала. До моей картины она работала на нескольких картинах со старым интеллигентным режиссером, почти классиком, была его любовницей и привыкла к другим объяснениям. Она буквально постарела за несколько минут, вероятно поняв, что для меня она не представляет ценности ни как женщина, ни как работник. На следующий день она написала заявление об уходе, и появилась другая ассистентка, худенькая, сорокалетняя, гладко зачесанная, в белой блузке, темной юбке, туфлях-лодочках на невысоком каблуке. Я начал ей объяснять.

— Мне все ваши пожелания передали, — сказала она. — Мы пройдем по первокурсницам актерских училищ и физкультурных факультетов педагогических институтов. Через неделю покажем.

— Через пять дней.

— Хорошо, через пять дней.

По четкости ответов и по полному отсутствию кокетства она абсолютно не походила на бывшую актрису.

— Вы кто по образованию? — спросил я.

— Филолог. Преподавала латынь в медицинском училище. На студии десять лет, провела четырнадцать картин.

Судя по занятости, режиссеры ее ценили.

— Сколько картин провели с одним и тем же режиссером?

— Пять.

— Снова к нему пойдете работать?

— Не пойду. Он умер.

— Простите. Сколько лет вашим детям?

— У меня нет детей. Я не замужем. Живу одна, рядом со студией. Когда я на картине, у меня не бывает проблем от и до. Я работаю сколько необходимо. А если получается хорошее кино, я радуюсь этому, как самому лучшему подарку.

Конечно, она не подходила полностью под критерий Афанасия, не была ни толстой, ни безобразной, и, хотя она явно старше меня лет на десять, встретив ее в какой-то компании, я, наверное, попытался бы затащить в постель.

Через пять дней в студийном спортивном зале толпилось не меньше полусотни девушек в купальниках. Мой приход отфиксировали почти все.

Мгновенно среагировали девушки из театральных училищ. Девушки из физкультурных факультетов лежали на сложенных матах — привыкли расслабляться перед соревнованиями. Я сразу выделил одну, потому что она выделила себя. Встала, поправила под купальником внушительную грудь, провела ладонями по талии, повернулась, демонстрируя спину и ягодицы, великоватые для вчерашней школьницы, и улыбнулась мне. И я улыбнулся ей, уже зная, что возьму ее обязательно. Потом я много раз убеждался, что режиссер, выбирая актрису на роль, выбирает женщину, которая нравится и хочет понравиться. Если не хочешь понравиться, будь трижды талантливой, мимо тебя могут пройти. Нужен посыл, чтобы получить ответ, положительный или отрицательный, как уж сложится, а если ничего не посылаешь, ничего и не получаешь в ответ.