Уильям Бойд - Браззавиль-Бич Страница 53

Когда Богдан Левкович позвонил ей, то сказал, что Джон три дня не показывался в колледже. Он не отвечал на телефонные звонки, а когда сотрудница с их кафедры зашла к нему в дом и позвонила в дверь, ответил непристойной бранью.

Вызвали врача, дверь взломали. Джон был «в крайне беспокойном состоянии», истощенный и сильно обезвоженный. Он принимал амфетамины, не ел и не спал трое суток. Квартира была в весьма запущенном, чтобы не сказать — в неопрятном состоянии, дипломатично добавил Богдан. Джона отвезли в госпиталь «Черинг Кросс», где положили под капельницу с физраствором, и он проспал двадцать четыре часа.

Он быстро оправился и выглядел вполне нормальным. Он бесконечно извинялся перед коллегами, что причинил им столько огорчений. Он сказал всем, что на две недели берет отпуск по болезни. Конфиденциально он сообщил Богдану, что ложится в больницу, чтобы ему оказали психиатрическую помощь.

Доктор Ричард Фен был моложе, чем ожидала Хоуп. Почему-то она представляла себе чуть длинноватые седые волосы, узкое лицо, галстук бабочкой и синий костюм с чересчур широкой полоской. Откуда этот образ доктора, который лечит Джона, возник в мозгу, она не знала.

Волосы у Фена действительно начинали седеть, но стрижку он носил короткую, с аккуратным пробором. Она решила, что ему чуть за сорок, однако кожа у него была свежая, как у мальчика, почти без морщин и складок. Он говорил необычайно тихо, вежливым тоном, почти не шевеля губами, и ей приходилось ловить каждое его слово, подавшись вперед, сидя на краешке стула и затаив дыхание, потому что даже энергичный вдох грозил заглушить его речь.

— Ваш муж, — шептал доктор, — несомненно, страдает маниакально-депрессивным психозом. С наших позиций большим преимуществом является то, что он это понимает. Это уже половина победы. Он попросил доктора Фицпатрика…

— Кто такой доктор Фицпатрик?

— Его лечащий врач-психиатр. — Фен посмотрел в лицо Хоуп, ничего на нем не прочел. — Вы не знали? — Ее неосведомленность побудила его негромко откашляться, потом секунду-другую изучать безупречную поверхность своей промокашки. Он начал излагать все сначала.

— Джон уже несколько недель является пациентом доктора Фицпатрика. Он, то есть Джон, попросил доктора Фицпатрика поместить его к нам. Он сам участвовал в выборе своего курса лечения — что чрезвычайно обнадеживает. Чрезвычайно.

— И что это за курс лечения?

— Курс электрошоковой терапии.

— Надеюсь, вы шутите.

— Простите? — доктор Фен явно обиделся. Хоуп увидела, что он не шутит.

Она услышала, как в голове у нее загрохотало, словно приближался поезд. Переждала и снова заговорила: «Я думала… я думала, этим уже не пользуются».

Фен откинулся в кресле, приготовился ответить на ее слова серьезно и подробно, как если бы вел семинар по современной психотерапии. «Сейчас этот метод не столь распространен, как прежде. Но у него есть свои приверженцы. Я бы сказал, что он не является общепринятым в современной лечебной практике, но, — тут он улыбнулся узкими, плотно сжатыми губами, — бывают обстоятельства, когда он обещает быть весьма благотворным. Особенно, если сам пациент просит его назначить».

— Даже если у пациента МДП?

Он усмехнулся, скорбно, снисходительно. «Миссис Клиавотер, я понимаю, слова „маниакально-депрессивный психоз“ звучат устрашающе. Но болезнь может протекать как в тяжелой форме, так и в стертой. В числе самых умных и приятных людей, которых я знал и знаю, есть больные МДП». Он улыбнулся своим воспоминаниям, очевидно, о ком-то очень умном и очень приятном.

— Но если я заявлю, что возражаю против такого лечения?

— При всем уважении от вас мало что зависит. На мой взгляд.

Доктор Фен задержался у двери в комнату Джона.

— Я должен сказать вам, — голос у него стал уже совсем тихим, — что Джон сегодня перенес процедуру. У него возможно нарушение ориентации, путаница в мыслях… Потеря памяти? — Он чуть заметно развел руками. — Да, но все восстановится — со временем.

— Это обнадеживает.

Она прочла у него на лице, что он принял решение не замечать ее сарказма. Очень чистой, плоской ладонью он указал ей на нужную дверь. «Не надо стучать, входите. Если… — он сделал паузу, — если вы перед уходом захотите со мной поговорить, я к вашим услугам».

Он ушел.

Хоуп несколько секунд смотрела на дверь, потом постучала; удивленный голос Джона произнес: «Пожалуйста». Она закрыла глаза, затем открыла, надела на лицо улыбку и повернула дверную ручку.

Он сидел за письменным столом в комнате, которую можно было принять за дорогой номер в приличном мотеле. Бледно-серые, обитые джутовой тканью стены, оранжевые занавески с «современным» узором, простая сосновая мебель. При виде нее он вскочил на ноги, и она с громадным облегчением увидела, что он совсем не изменился. Он поцеловал ее в щеку, они обнялись, он пододвинул ей кресло. Какое-то время они беседовали, осторожно выбирая слова, о том, как улучшается его самочувствие и как правильно он поступил, что лег лечиться в «Гамильтон Клер». Оба были уверены, что абсолютно правильно.

Пока они говорили, Хоуп к нему приглядывалась. Она заметила, что он бледен и кожа у него на висках жирно поблескивает. И мигал он, как кажется, чуть чаще обычного, веки двигались ненормально быстро.

— На что это похоже? — внезапно перебив его, спросила она. — Это больно?

Джон с облегчением улыбнулся. «Нет, нет, нисколько, — он продолжал ухмыляться, его скованность как-то вдруг исчезла. — Никакого запаха горелого мяса, ничего такого… Похоже на шум в голове, воющий пронзительный звук, и ты чувствуешь, что действительно получаешь хорошую встряску. Понимаешь, все в тебе вибрирует. Мне просто ставят пару электродов вот сюда, — он указал на виски. — Притирают на графитовой смазке. Я думаю, их можно разместить по всей голове при желании. Но у меня только на висках».

— Послушай, Джонни, я просто нутром чую, что…

— Нет, нет. Это на самом деле помогает. Я понимаю, напоминает подвалы инквизиции. Пытки, мучения, все такое. Но от этого все в тебе… — он резко зачерпнул руками воздух, — как будто вскипает. Я чувствую себя настолько лучше. — Он зевнул. — Правда, потом ходишь смурной час или два.

— Ну, выглядишь ты неплохо, — теперь она старалась найти правильный тон, быть разговорчивой и благожелательной. — Ты что, постригся? И ты, кажется, похудел.

Они продолжали беседовать. После электрошока, сказал Джон, он будет получать литий, чтобы стать уравновешенным. Он очень надеялся на литий, объяснил он, ему портили жизнь именно перепады настроения. Она поняла, что он хочет говорить только о себе, о своей болезни, о прогнозе врачей.

— Я думал, я мог бы какое-то время провести у тебя в Непе, — сказал он. — Чтобы немного окрепнуть. Я отвык стоять на палубе во время качки.

Она подумала, нет. Тебя там не будет. Ты мне там не нужен. Потом ей стало стыдно.

— Конечно, непременно, — сказала она, чувствуя, как у нее опускаются руки. Я считала, что мы разошлись, думала она. Я не хочу…

— Мои врачишки считают, что это будет полезно.

— Джонни, пожалуйста, не называй их «врачишками».

— О'кей. — Вид у него стал обиженный. — Доктор Фен считает, что мне на какое-то время нужны мир и покой.

— Разумеется. — Она сделала над собой усилие. — Вот и отлично. В Непе сколько угодно мира и уйма покоя. Этого там хватает. Прогулки к озеру и все такое.

— К озеру?

— Да, озеро у старого барского дома… возле него ты копал траншеи.

Он задумался, скривив губы, опустив углы рта.

— Озеро? — повторил он. — Я не помню озера.

ЭЛЕКТРОШОК

Мне нравится этот берег в плохую погоду. Волны грохочут, обрушиваясь на песок. Сосны и пальмы, захлестываемые ветром, раскачиваются и шумят. Кокосовые орехи падают на землю со стуком, напоминающим удар киянки о булыжник, когда мостят улицу. Звук глухой и мелодичный одновременно. В такие ветреные и дождливые дни я совершаю самые дальние прогулки на юг, три мили в одну сторону, туда, где начинаются мангровые заросли и где ил, принесенный Кабулом, придает зеленой воде странный лиловатый оттенок. Возле этого места я поворачиваюсь и иду домой. Над морем вспыхивают и пульсируют огромные электрические разряды, но грома я не слышу: шторм слишком далеко.

Теоретическая база электрошоковой терапии такова: психопатическое поведение вызывается неправильными связями, устойчиво сложившимися в мозгу больного. Под воздействием электрических разрядов напряжением от 70 до 150 Вольт в коре возникают спазмы, благодаря которым разрушаются связи патологического характера, уступая место здоровым. Во время лечения у пациента возможно непроизвольное мочеиспускание, дефекация и даже эякуляция. К числу вероятных побочных эффектов относятся: панический ужас, страх, потеря памяти, личностные изменения, трудности с фиксацией внимания.