София Блейк - Шлюха. Любимая Страница 54

— Они выплатили арендную плату в полном объёме единственный раз — в начале августа, — вещал мой директор, откашливаясь едва ли не после каждого слова. — В сентябре уплачена только официальная часть. У нас коммунальная задолженность, налоги, зарплаты бухгалтеру и… директору, — Борис Аркадьевич бросил на меня испуганный взгляд, я улыбалась. — Словом, найдешь все отчёты вместе с остатком денег здесь.

Он погладил портфель в последний раз и передал его мне.

— Когда поедете знакомиться?

— Завтра, — сказала я. — Сегодня просмотрю документы, а завтра и поедем.

Мягко говоря, я вернулась домой не в самом радужном расположении духа. Даниэль сидел в гостиной на диване, перед ним на салонном столике лежала русская грамматика для младших классов, и мама втолковывала великовозрастному ученику что–то незамысловатое, связанное с алфавитом. Впору было умилиться от этого зрелища, да как–то не хотелось. Я прошла к себе в комнату, легла на кровать прямо в джинсах, закрыла глаза.

— Ты в порядке? — спросил Даниэль, неслышно проникая в спальню.

— Голова болит, — ответила я.

— Это акклиматизация, — поставил диагноз мой любимый.

— Вероятно.

— Принесу тебе аспирин.

Я промолчала, Даниэль вышел и вернулся вскоре, неся стакан с растворённой в нём шипучей таблеткой. Я села на кровати и стала пить кисловатый раствор.

— Как дела в твоём бизнесе? — наконец–то спросил Даниэль, похоже, для того, чтобы заполнить паузу.

— Замечательно.

— У тебя хорошие менеджеры, — улыбнулся Даниэль. — Все–таки тебя не было полгода, не каждое дело может обходиться так долго без участия главного лица.

Какие гладкие у него фразы, с горечью подумала я, как он далёк от здешней реальности. Как бесполезен!

— Значит, тебе нравится заниматься бизнесом? — спросил Даниэль.

— Наверное, — сказала я. — Еще не решила.

Пожалуй, Даниэль ждал от меня чего–то большего, но ведь мы договорились не лгать друг другу. Фраза о том, что бизнес это ерунда, а вот заниматься с ним любовью — лучшее, что может быть на свете, была бы встречена намного благосклоннее, но означала бы лишь то, что наши отношения становятся обычными лживыми семейными узами. Узилищем, в котором обреченно томятся два узника. Не хочу! Что со мной происходит? Почему я не могу быть просто с любимым, который станет думать за нас обоих? Потому что он не такой, он не тот, о ком я мечтала всегда, ведь он не владеет «золотым кодом»!

Наверное, что–то отразилось в моей мимике — Даниэль уже успел расстегнуть мои джинсы, но тут отстранился и внимательно посмотрел на меня.

— Что с тобой, любимая?

— Всё в порядке, — я вымученно улыбнулась. — Наверное, таблетка еще не подействовала.

— Бизнесмены всегда живут под стрессом, — Даниэль провел рукой по моим волосам. — Расслабься.

— Хорошо, — я откинулась на подушку, закрыла глаза.

— Мой отец тоже занимается бизнесом, — сказал Даниэль. — Он хотел бы видеть во мне преемника, но я как–то не вижу ничего привлекательного в магазине шпионской электроники.

— Странно, — сказала я, — если бы я родилась парнем и будь у моего отца такой магазин, я мечтала бы ему помогать.

— Я всегда задавал себе вопрос: какой в этом смысл?

— А какой смысл ты видишь вообще в чём бы то ни было?

— Есть вещи, которые реально меняют мир к лучшему, — убежденно произнёс Даниэль. — По-моему, шпионская электроника не относится к подобным вещам.

— Глупо как! — застонала я. — Нам ли судить, что к лучшему, а что нет?

Тебе разве не известно, что все самые светлые прорывы человеческой мысли в первую очередь служили военным целям? Или вот коммунизм, казалось ничего лучшего для людей и выдумать нельзя, а вот, поди ж ты — лагеря, миллионы невинных жертв. Христианство, и то не обошлось без инквизиции…

— Смысл человеческого существования заключается в том, что люди не должны мириться с тем, что считают злом, — убежденно произнёс Даниэль.

В самом деле, это слова какого–то пуританина, подумала я, бесконечно далёкого от меня мужчины в черном камзоле с белым воротником. Что он делает в моей постели?

— Тебе не приходило в голову, что одни люди могут считать добром то, что другие полагают злом? Где критерии для истины? О каком смысле ты тут пытаешься говорить? Одиннадцатого сентября произошло безусловно злое событие, но для миллионов мусульман это был праздник. И кто будет устанавливать критерии? Ваш или наш президент? Усама бен Ладен?

Даниэль молчал, тревожно глядя на меня. Я почувствовала, что этот вечный внимательный и серьезный взгляд меня раздражает.

— Можно болтать о смысле жизни до утра, можно писать об этом книги или пытаться выразить его в картинах, музыке, стихах. Но все это уже столько раз происходило раньше, столько великих по-настоящему людей влезало в этот океан, да так и не вынырнуло, что я не вижу смысла не только в жизни, но тем более и в болтовне на эту тему. Можно видеть великий смысл во всём, что происходит на свете, а можно, как предпочитаю делать я, не видеть его вообще ни в чем. Результат от этого всегда один. Нулевой. А вот сделать что–то конкретное самой кажется мне куда более достойной задачей. И я хочу, чтобы рядом со мной был не просто любимый человек, с которым хорошо в постели, а мужчина, вершащий конкретный дела. Понимаешь, милый?

— Думаю, моему отцу придется по сердцу такая невестка, — серьезно сказал Даниэль. — Ты буквально повторяешь его слова. У тебя такой же, как у него ход мыслей.

— Я–то ведь собираюсь замуж за тебя, а не за твоего папу, — сказала я устало. — Что мне с этим делать?

— И что же?

— Садись за компьютер, — сказала я. — Пиши.

— Что писать?

- American English teacher.

Даниэль написал эти слова и остановился. Мой мужчина, похоже, нуждался в руководстве ничуть не меньше, чем Борис Аркадьевич. Я подошла к письменному столу, Даниэль сразу же уступил мне кресло.

«Учите язык с настоящим его носителем! — написала я. — Преподаватель из США набирает эксклюзивный курс интенсивного обучения. Контактный телефон. София».

— Вот это да! — сказал Даниэль с восхищением в голосе, когда я перевела ему русский текст. — А я и не знал, как себя к делу нормальному пристроить.

Он выразил радость из–за того, что теперь не будет висеть у меня на шее, и я была довольна хотя бы таким его отношением. Правда, к этому примешивалось лёгкое огорчение: я поняла, что связываю жизнь с человеком, которым время от времени придется руководить… Впрочем, я вряд ли была бы счастлива, если бы он попытался руководить мною.

Мой полуподвал не то, чтобы сильно изменился, но стал, конечно, красивее, чем весной, перед ремонтом. Под внимательным взглядом продавца мы с Борисом Аркадьевичем прошли мимо умывальников и унитазов, душевых кабинок и джакузи, стендов с керамической плиткой и шкафчиков для ванных комнат. В дальнем конце помещения располагалась бухгалтерия и рядом с ней — директорский кабинет. Я коротко постучалась и вошла, Борис Аркадьевич — следом.

Главный арендатор восседал за массивным столом, на котором стоял компьютер и были раскиданы бумаги. Я уже знала, что учредитель сантехнической фирмы недавно уволил директора-женщину и сейчас временно сам исполняет административные обязанности. Ему принадлежало 75 процентов акций компании, а остальными процентами владел еще некто, Борис Аркадьевич подозревал, что этот некто — бандит.

Впрочем, и сам по себе человек, вставший из–за стола, чтобы приветствовать нас, был высок и широк в кости. Казалось, ему не составит никакого труда вышвырнуть нас за двери, если вдруг у него появится такое желание. Неожиданно этот здоровяк заговорил скрипучим тенорком, никак не вязавшимся с его комплекцией.

— Присаживайтесь, София Николаевна, — он указал на стулья, задвинутые под столик для совещаний, торцом прислоненный к директорскому столу. — И вы садитесь, Борис Аркадьевич. С чем пожаловали?

— Во-первых, мне очень хотелось лично познакомиться с вами, Алексей Иванович, — сказала я, украдкой потирая руку, болевшую после медвежьего рукопожатия.

— Мне тоже приятно познакомиться с такой красавицей, — ухмыльнулся наш собеседник, — и это совсем не комплимент, а, так сказать, констатация факта.

— Будем считать, что условности соблюдены, — сказала я, стараясь не отводить взгляд от маленьких глазок Алексея Ивановича. — Главный вопрос, который меня волнует на сегодняшний момент, это арендная плата, которую вы на сегодняшний момент должны.

— Но помилуйте, любезная Софья Николаевна, — удивился сантехник. — Все суммы, согласно с нашим договором, были еще пятого числа переведены на ваш счет.

— Речь идет о совершенно других суммах, в отношении которых у нас существуют устные договоренности.

— Это, наверное, какая–то шутка! — Алексей Иванович беззаботно рассмеялся, показывая неровные зубы. — Я впервые слышу, чтобы у человека беззастенчиво клянчили деньги, не упомянутые ни в одном письменном договоре.