Алексей Рыбин - Ослепительные дрозды (Черные яйца) Страница 54

Артист вежливо кашлянул. Из дальнего угла буфетного зала на него с восхищением взирала примелькавшаяся уже фанатка — та самая, со сцены.

— Вы, простите, Василий…

— Да-да? — быстро откликнулся Леков.

— Вы тоже музыкант, насколько я понял?

— Да. — Скромно ответил Леков. — Тоже. Да.

— А где вы учились?

— А вы?

Леков в упор посмотрел на артиста.

— Я? Я окончил консерваторию. Сейчас преподаю.

— Что?

— Что преподаю? Вокал…

— А-а. Ясно.

Леков взял бутылку и налил себе пива.

— А я дома учился.

Он залпом выпил целый стакан, громко рыгнул, отчего артист Отрадный вздрогнул, поставил стакан на место с громким стуком и уперся взглядом в собеседника.

— Дома, — сказал артист, переходя в наступление. — Дома — это несерьезно. Знаете, отчего в нашей стране так плохо с рок-музыкой?

— Плохо? Да, вот, интересно, отчего же у нас все так плохо? — Леков поставил локти на стол и уперся подбородком в ладони. — Отчего у нас ничего нет? Ума не приложу…

Отрадный поморщился, но продолжил.

— Понимаете, вот вы, например…

— Ну-ну, — подбодрил артиста Леков.

— Вот вы, — снова поморщившись продолжил Отрадный. — Вы говорите «дома»… А это, вы уж меня извините, несерьезно.

— Да?

— Конечно. Музыке нужно учиться, это требует полной отдачи, это годы упорного труда… И не каждый способен понять, что такое, вообще, музыка.

— Это точно, — кивнул Леков. — Не каждый. И это, между прочим, очень странно.

— Почему же странно? Ничего странного. У нас все кому ни лень лезут сейчас на эстраду. А профессионалов, практически нет. Особенно в рок-музыке. Никто толком и не знает, как рок-музыку играть нужно. И петь. Какие вокальные школы…

— Интересно. И как же ее нужно играть?

— Ну что, познакомились? — Кудрявцев навис над столом держа в руках две увесистые грозди пивных бутылок.. — Давайте-как выпьем за сегодняшнее выступление. Отличный концерт, Сережа, был сегодня, отличный.

— Да ну, что ты… Зал такой…

— Какой? — спросил Леков.

— Гопники одни, — ответил Отрадный. — Ни черта не понимают. Половина вообще — пьянь. Сидят, портвейн хлещут… Я видел со сцены. Бисер перед свиньями…

— Ну да. А кто еще на рок-концерты ходит? Папики, ведь, не пойдут.

Две последние фразы Леков произнес с иронией, которой, впрочем, артист не заметил. Слишком увлечен он был идеей, видимо, мучавшей его давно и тяжело.

— Не пойдет. Конечно. А почему? Почему, так называемые папики не ходят на рок-концерты? Потому что «папики» — это нормальные люди, которые хотят слушать нормальную музыку. А музыке учиться нужно. Просто так ничего не дается. Вся эта самодеятельность — все эти ваши группы… Рок-клуб… Это же все детский сад. Никто ни играть не умеет, ни петь… Я столько лет уже слушаю рок-музыку, я ее знаю, я в ней разбираюсь, я могу петь все. что угодно. Но сколько я учился этому? А? Сколько лет?

— Сколько? — спросил Леков.

— О, да какая разница! Много лет. Музыкальная школа, училище, консерватория… Это годы, это десятилетия труда, бешеного труда… А эти… Ваши… Ну, не знаю, не знаю… Несерьезно это все. И, больше того, больше того — вредно.

— Чего это — вредно?

— Вся эта самодеятельность, которая называет себя «рок-музыкантами», вся эта шобла алкашей и наркоманов — это вредно. Непрофессонализм — это мало сказано… Беспомощность эта, с которой все они, самодеятельные рокеры пытаются что-то играть, вот эта беспомощность, это чудовищное звучание — вот что отбивает охоту у нормальных людей ходить на рок-концерты. И вообще слушать рок-музыку. Они дискредитируют жанр, дискредитируют все направление… Вот я пытаюсь отстоять, пытаюсь много лет объяснить людям, что рок-музыка…

— Что — «рок-музыка»? — спросил Леков.

— Что рок-музыка — это искусство, это великое искусство… Я о рок-музыке знаю все. Я ее изучаю много лет. Я весь «Битлз» пою…

— Может, тогда треснем?

Леков поднял стакан.

— За искусство-то?

Артист посмотрел на своего молодого собеседника каким-то очень странным взглядом, перевел его на Кудрявцева и взял стакан с пивом.

— За искусство можно, — сказал он неуверенно.

— Ну, чтобы все искусства процветали, — улыбнулся Леков и стукнул своим стаканом о стакан артиста.

— Да… Чтобы процветали, — промямлил тот и вдруг быстро, в один глоток проглотил двести пятьдесят граммов «Жигулевского».

— Ну вот, — заметил Леков. — Это другое дело. Продолжим? Роман, — он посмотрел на Кудрявцева. — А что дальше-то будем делать?

— Поехали ко мне, — предложил Кудрявцев. — Сережа!

— Да? — встрепенулся артист.

— Ты свободен сегодня вечером?

— В общем-то…

Отрадный с тоской посмотрел на пивные бутылки, которые выглядели как-то очень сытно, очень по-доброму поблескивали своими зелеными, запотевшими боками.

— В общем-то… — не мог решиться Отрадный.

— Да в чем дело-то, е-мое?!.

Леков налил себе еще пива.

— Нужно же нам как-то закрепить дружбу Ленинграда и Москвы. А то рок-клуб — говно, самодеятельность — говно… Так не пойдет. В мире очень много есть хороших вещей. В том числе, и в самодеятельности. Поехали, Сережа. Выпьем, поговорим… А баб возмем?

— Баб? — Кудрявцев тяжело вздохнул. — А каких?

— Да вон, куча целая, — Леков махнул рукой в сторону буфетной стойки. Там маячила небольшая очередь из малолетних поклонниц Отрадного, перекочеваших сюда из-за кулис вслед за любимым артистом.

— Не люблю я московских девушек, — скучным голосом сказал Кудрявцев. То ли дело, ваши, питерские… Интеллигентные, хоть и бедные. И одеты плохо. Но, зато, обязательно посуду помоют после вечеринки, ночью спать не мешают… И, главное, никогда ничего не сопрут. А наши — их только в квартиру запусти. Сколько случаев было. То икону снимут со стены… На кухне у меня — штук пять уже ушло. Вместе с московскими девушками. То кольцо уведут… На худой конец — шампунь из ванной стащат. И вообще — засрут все, загадят квартиру, а потом еще выебываться начинают. Кофе им, понимаешь ли, в постель, еще чего-нибудь. Ты за кофе пошел на кухню — а она — шасть — к тебе в письменный стол… Такие суки. А питерские — они другие.

Кудрявцев зажмурился и потянулся, выбросив длинные руки высоко вверх.

— Питерские — они бедные, но гордые. И трахаются совсем по-другому. Наши-то ленивые… Манерные. А ваши…

Он скосил глаза на Лекова.

Леков важно кивнул.

— Да, трахаются ваши — как в последний раз, — мечтательно молвил Кудрявцев.

— Серьезно? — заинтересованно спросил артист. — С чего бы это? А? Я не замечал…

— А были у тебя питерские?

— Питерские?..

Артист пожевал губами.

— Не помню… Наверное, были… Хотя, — спохватился он. — Хотя, я, вообще-то, по сексу, знаете ли… Я такой образ жизни веду… Строгий. Работа, занятия… Преподавательская деятельность…

— Ну студенток-то пердолишь, Серега? — весело блеснул глазами Леков.

— Ну, а то, — Отрадный мечтательно посмотрел в потолок, потом спохватился и быстро закончил, — Да что вы, в самом деле…

— Короче говоря, едем ко мне? — Кудрявцев хлопнул ладонью по столу. Да или нет?

— Едем.

Леков встал и, повернувшись к буфету, махнул рукой.

— Эй, девушка!

Девчушка, та самая. которая на сцене толкалась перед Лековым и выражала свое неудовольствие его поведением встрепенулась. С лица ее исчезло сонное выражение, с которым она взирала на Отрадного, его сменила маска, выражающая крайнее раздражение и досаду. Леков, совершенно очевидно, вывел ее из транса.

— А? — растерянно спросила она.

— Вот тебе и «а»! — громко крикнул Леков, не обращая внимания на то, что взоры всех, присутствующих в буфетном зале, включая комсомольцев-комитетчиков в один миг уперлись в его покачивающуюся фигуру. Иди сюда. говорю.

— Это вы мне?

Девчушка, кажется, не понимала, чего от нее хочет странный юноша, по виду — совершенный гопник, но при этом почему-то оказавшийся за одним столиком с живым богом. И не просто оказавшийся, а ведущий с ним оживленную беседу. Как равный с равным.

— Тебе, тебе. Иди сюда.

Комсомольцы, растворившиеся было в затененных углах буфета встрепенулись и приняли охотничьи стойки.

Девчушку передернуло — вероятно от волнения, она быстро посмотрела по сторонам — товарки, стоящие в очереди за пивом и тихонько щебетавшие о чем-то своем, девичьем и потаенном как по команде замолчали и пялились на бедную избранницу во все глаза.

— Ну, слушай, давай, шевелись, — крикнул Леков. — У нас времени нет.

Кудрявцев усмехнулся и посмотрел на артиста. Тот с отсутствующим видом пил пиво маленькими глоточками, сосредоточенно, с серьезным лицом, словно, по предписанию врача употреблял целебную микстуру.