Норман Мейлер - Олений заповедник Страница 55

— Крейн, — сказал он, — если я выступлю, как вы поведете себя с газетами?

— Мы же их не контролируем. Вы не поверите, но мы считаем, что они дают неверное о нас представление. — Крейн передернул плечами. — Пожалуй, вы могли бы попросить своего адвоката или агента по связям с общественностью устроить коктейль. Я считаю это хорошим способом смягчить прессу. Конечно, я не специалист в этих вопросах.

Вот тут Айтел улыбнулся.

— Трудно считать вас любителем, конгрессмен.

— Мистер Айтел, — сказал Крейн, — не знаю, есть ли смысл продолжать наш разговор.

— Политический деятель должен привыкать к обидным высказываниям, — сказал Айтел, — особенно в начале своей карьеры.

Крейн соблаговолил рассмеяться.

— Почему вы сопротивляетесь? — дружелюбно спросил он. — Я ведь только хочу вам помочь.

— Я предпочитаю помогать себе сам, — сказал Айтел и в упор посмотрел на Крейна. — Поговорите с вашей комиссией. Есть небольшая возможность прийти к соглашению. Конечно, при условии, что заседание будет закрытым.

— Мы об этом подумаем, — сказал Крейн, — и я дам вам знать. Завтра я улетаю назад на Восточное побережье, вот мой рабочий номер телефона — звоните в любое время.

Он улыбнулся, потрепал Айтела по спине и рассказал анекдот о тайном агенте, явившемся на банкет в женском облике. Затем они спустились вниз к остальным гостям. В кабинете они расстались: Айтел прошел в угол и начал снова пить. Он сам не понимал, был ли в хорошем настроении или в бешенстве.

К Айтелу подошел Мэрион Фэй.

— Ты увел у меня девчонку, — сказал он.

— Илену? — спросил Айтел.

— Бобби. — Мэрион сделал небольшую затяжку. — Я договорился с Колли Муншином, когда он был тут на прошлой неделе.

— А зачем она нужна Колли?

Фэй пожал плечами.

— Ему она не нужна. Он хочет пристроить ее гардеробщицей в «Сьюприм».

— Бедная малышка.

— Ей это понравится, — сказал Мэрион. — Какая-никакая, а карьера. — Он улыбнулся. — Знаешь, Дон Бида сегодня тут.

— Разве он не в Европе? — заметил Айтел.

Мэрион пропустил вопрос мимо ушей.

— Дон сказал мне, что он клюнул на Илену. Он хочет, чтобы ты познакомился с его женой — может, ты на нее клюнешь.

— А я считал, что Бида разведен, — сказал Айтел Фэю.

— Он снова женился. Подожди, пока увидишь его цыпочку. Английская модель, ты не знал?

Женитьбы Биды были у всех на устах: никто не мог понять его выбор. Он был женат и на актрисе, и на цветной певице, и на техасской нефтевладелице с европейским титулом — это был особенно громкий скандал, — и на мадам, которая, по слухам, была хозяйкой самого дорогого борделя в Южной Америке. При этом за Бидой установилась репутация человека, устраивавшего самые разгульные вечеринки в Нью-Йорке. О них ходили легенды — это были вечеринки, доведенные до логического конца: основное ядро гостей, которое оставалось после ухода оркестра, а также любопытные и мальчики, приехавшие на выходные из колледжа, — все партнеры менялись партнершами. Считалось даже шикарным сказать: «Я был однажды на вечеринке у Биды. Ушел, конечно, рано».

К этому времени компания у Доротеи пополнилась еще пятьюдесятью людьми и в кабинете стало так тесно, что Фэй с Айтелом дышали друг другу в лицо. Кто-то где-то пытался исполнять частушку, и Айтел подумал: интересно, сколько встреч устроила сегодня Доротея. «Ненавижу сводников», — решил Айтел сквозь хмельной туман, не в состоянии больше справляться с толкучкой и выпитым алкоголем.

— Право, не знаю, — сказал он, — скорей всего я предпочту не встречаться сегодня с Бидой.

Но избежать этой встречи было уже нельзя. Бида пробирался к нему и протягивал руку.

— Привет, Чарли, старая задница, — с улыбкой сказал Бида.

Самым любопытным в облике Биды было то, что он походил на сатира. Он был хорош собой — немного грузный, с маленьким шрамиком на щеке, черными усами и выпученными глазами — и держался с уверенностью человека, который знает, что о нем говорят, и похваляется тем, что может пригласить кого угодно к себе на вечеринку. «В жизни не догадаетесь, кто из рисковых людей бывал у меня, — со смешком говорил он. — Денежки мои их притягивают». И все смеялись, несмотря на то что Бида был очень богат. Айтел как-то рассказывал о нем Илене, и Бида заинтриговал ее.

— А чем он занимается? — спросила она.

— Никто не знает. Это тайна. Состояние свое он сделал на бирже — во всяком случае, так говорят. Я слышал, что у него несколько отелей, а возможно, ночных клубов. И потом, у него какой-то большой задел на телевидении.

— Похоже, у него не десять, а пятьдесят пальцев, — заметила Илена.

— Да. Его действительно трудно раскусить.

И вот сейчас Бида, стоя рядом, говорил:

— Чарли, у тебя не девчонка, а прелесть.

Айтел кивнул.

— Я слышал, ты снова женился.

— А как же иначе, — сказал Бида, указав на высокую женщину в красном платье, с тонкими чертами пустого высокомерного лица. — Я их всех перепробовал, — с улыбкой добавил он, — но Зенлия — самая-самая. Пришлось украсть ее у одного толстого царька.

— Очень красивая, — сказал Айтел. В этот момент, до тошноты пьяный, он считал, что более красивой женщины в жизни не видел, и это была дорогая красота. К своему огорчению, он заметил, что Мэрион испарился.

— Ну как, приятель, контачим? — спросил Бида.

Он все больше и больше пользовался жаргоном. Когда Айтел десять лет назад впервые встретился с ним, Бида говорил на литературном языке и даже слыл эссеистом, пишущим на разные сложные темы. Бида жил в киностолице со своей первой женой, актрисой. В те дни он не был так хорошо известен, и Айтел считал его в известной мере белой вороной, поскольку Бида на собственные деньги снимал фильм, выступая и продюсером, и режиссером. Когда картина вышла на экран, это был провал и в финансовом отношении, и рецензии были плохие: в фильме-де слишком много намеков, аллюзий — всего такого, чего никто не способен понять, — словом, не фильм, а поэма. Тем не менее Айтел считал Биду человеком талантливым.

Но кто помнил его как человека талантливого? Однажды на вечеринке, устроенной Бидой, хозяин предложил Айтелу свою жену. Айтел пришел с девушкой, которую едва знал, и Бида предложил поменяться партнершами на ночь. Это устраивало всех четверых, и жена Биды сказала Айтелу: «Я бы хотела снова с тобой встретиться». Так что у Айтела остались приятные воспоминания об этой ночи. Но Бида после этого сторонился его.

— Чарли, я спросил: контачим?

— Что ты подразумеваешь под «контачим»?

— Клянусь, ты пьян. — Бида перевел взгляд на женщину, которая с любопытством смотрела на него, и подмигнул ей — она смущенно отвернулась. — О Господи, туристы, — сказал он. — Совсем испоганили Дезер-д'Ор. Зенлии надоел Нью-Йорк, и я обещал ей, что тут будет где разгуляться. «На солнышке?» — спросила она. — И Бида захихикал. — Послушай, Чарли, ты же знаешь: мы всегда сечем вкусы друг друга. Я довольно хорошо представляю себе, что такое Илена. Есть в ней этакая грубоватая замкнутость, немного блуда и масса энергии. Я прав?

Можно было подумать, что они рассуждают о местном крестьянском вине.

— Ты не вполне прав, — сказал Айтел, — у Илены есть нечто большее, чем энергия. — Он и сам не знал, защищает ли ее или говорит как школьник. — Жизнь — сложная штука, — пришло ему в голову сказать.

— Нечто большее, чем энергия, — повторил за ним Бида. — Она знает, верно, Чарли? — спросил он, и сам ответил: — Да, вот теперь все стало на свое место. Она очень чувствительная. — Он рассмеялся. — Говорю тебе, Чарли, нам надо собраться. После такого испытания мы все будем куда больше знать.

«Перестань двигать вперед науку», — хотелось сказать Айтелу, но он не решился. Пользуясь тем, что пьян, он лишь загадочно улыбнулся Биде.

— Знаешь, Дон, — растягивая слова, произнес он, — в каждом гурмане сидит нераскрывшийся философ.

— Ха-ха-ха. Как говорит Муншин, я люблю тебя.

Поскольку Бида продолжал, осклабясь, смотреть на него, Айтел наконец произнес:

— Илена — человечек сложный.

— Что ты хочешь этим сказать? — Бида обвел взглядом комнату. — Я не знаю ни одного человека, который не был бы сложным. Почему бы нам не смыться отсюда и не поехать ко мне? — Поскольку Айтел молчал, Бида стал подсчитывать. — Нас четверо, — сказал он, — ты, я, Зенлия и Илена, затем Мэрион с парочкой из своего выводка — ты их тут видел? Одна очень славненькая — только Мэрион способен привести девчонку по вызову к Доротее на вечеринку, — затем я подумал о Лулу и о каких-нибудь юнцах, которых я могу пригласить. Я с удовольствием предложил бы поехать и Доротее — она стала такой респектабельной.

— Доротея не поедет.

— А как насчет Лулу?