Валентин Черных - Женская собственность. Сборник Страница 59

— Семен Иванович, в чем дело? — спросил он.

— Я чего-то не понимаю, — ответил он, хотя, наверное, надо было сказать: «Я ничего не понимаю».

Шишов спросил у чиновника, тот протянул декларацию Бурцева, и Шишов что-то в нее вписал. Японцы заулыбались. Оказалось, что надо было вписать название фирмы, которая их принимала. И японские таможенники улыбались, и представители фирмы — два молодых японца, хотя в Японии в отличие от нас все были японцами. И Бурцев тоже стал улыбаться. Японцы объяснили, что переводчик будет завтра во время переговоров, перевел ему Шишов. «Ничего, до завтра продержусь и без разговоров». Он решил, что не будет прибегать к помощи ни Шишова, ни Серегина.

Они вышли из здания аэропорта и мгновенно попали во влажную обволакивающую духоту. Все наоборот: у нас выходишь из тепла дома на холод, здесь — из холода кондиционеров в тепло улицы. Пока подогнали микроавтобус и погрузили чемоданы, он взмок. В автобусе работал кондиционер, и Бурцев начал просыхать от пота. Серегин и Шишов что-то обсуждали с японцами по-английски, а он от всего пережитого, от переходов с холода в жару и с жары в холод, будто то парился, то нырял в холодную воду, совсем ослаб и уснул. Проснулся он уже в Токио, глянул на часы — ехали они почти два часа.

В гостинице представители фирмы выдали им конверты с суточными и раскланялись, пожелав отдохнуть после утомительного перелета. Перед тем как разойтись по номерам, Шишов предложил посмотреть на ночной Токио и поужинать. Договорились встретиться у входа в гостиницу через полчаса.

Номер оказался маленьким и душным. Бурцев попытался открыть окно. Форточки на окне не было, диковинное никелированное устройство, похожее на ручку для открывания окна, не поддавалось. Он оттягивал вверх, жал, потянул вниз и, обливаясь потом, вышел в коридор подышать. В коридоре было явно прохладнее. Если у них в автомобилях кондиционеры, то в номере должен быть обязательно, решил Бурцев, и начал обследовать номер.

Возле кровати он обнаружил пульт с десятком кнопок и стал нажимать. Загорелся свет настольной лампы, свет на потолке, свет ночника, включилось радио. В номере было по-прежнему душно. Надев очки, он попытался разобрать надписи на пульте — написано было по-английски — и ничего не понял. Бурцев перевел рычажок на пульте, и вверху тихо заурчало, но пошел еще более горячий воздух. Потом разберусь, решил он. Он вошел в ванную, разделся. Только холодной водой, только холодной. Он еще ни разу в жизни не хотел так облиться холодной водой. Но в ванной не было привычных рукояток смесителя. В кафель было вделано колесо с делениями, как на замке от сейфа. Он осторожно повернул колесо — и на него обрушился поток кипятка. Бурцев выскочил из ванной, решив больше не рисковать. Сполоснулся над раковиной, переменил рубашку. Можно, конечно, было идти без пиджака, но куда положить деньги и паспорт? Из заднего кармана брюк могут вытащить запросто, а кармана на рубашке не было. Бурцев надел пиджак и повязал галстук.

Шишов и Серегин, в рубашках с короткими рукавами, легких брюках, матерчатых туфлях, с маленькими кожаными сумочками, которые у нас почему-то обозвали педерастками, уже ждали его внизу.

Серегин осмотрел его чешский темно-серый костюм — сорок процентов шерсти, шестьдесят — лавсана, — предупредил:

— Зажаритесь.

— Пар костей не ломит, — ответил Бурцев. Не будешь же объяснять, что у него не оказалось летних штанов и такой «педерастки». Бурцев предпочитал портфели, большие, кожаные. Не брать же портфель, чтобы положить туда бумажник и паспорт.

Они вышли из гостиницы и сразу окунулись в духоту. Он взмок, пока дошли до метро. В метро было прохладно. Шишов быстро разобрался в схеме метро. В токийском метро не оказалось привычного московского кольца, с которого можно попасть на любое ответвление. Японцы разделили метро на линии, они находились на серой линии.

Проезд в метро стоил сто сорок йен. Бурцев перевел йены в доллары, получилось чуть больше доллара, потом доллар перевел на биржевой курс, и оказалось, что поездка на метро стоила несколько дней его работы. Если бы он был один, то тут же бы вернулся в гостиницу, но Серегину и Шишову очень хотелось посмотреть на ночную японскую жизнь. Суточные фирма им выдала купюрами по тысяче йен. Кассира, который бы менял деньги, в метро не оказалось. Шишов бесстрашно сунул в щель автомата бумажную кредитку, и автомат отсчитал сдачу. Бурцев тоже сунул кредитку в щель, решив, что если не получит сдачи, то вернется в гостиницу. Но автомат выдал билет и отсчитал сдачу. И ему сразу стало хорошо: он ведь почти распрощался с этими деньгами.

До Гинзы, куда они ехали, было несколько остановок. Бурцев вначале считал, чтобы запомнить на всякий случай, потом отвлекся и сбился.

На эскалаторе они поднялись на улицу. И справа, и слева потянулись магазины. Магазины возносились вверх на много этажей. Бурцев и Шишов почти бегом обходили очередной этаж и на эскалаторах поднимались вверх. Чтобы осмотреть эти этажи готовой одежды, белья, обуви, парфюмерии, электрических, спортивных, электронных товаров, мебели, посуды, надо было потратить даже не часы, а дни, а может быть, и месяцы.

Наконец они поднялись на нормальную улицу, если можно назвать нормальной улицу, по которой двигались даже не сотни и не тысячи, а десятки, а может быть, и сотни тысяч людей. А сверху еще одна улица, по которой неслись только автомобили.

— Если кто потеряется, то в нашу гостиницу нужно ехать по серой линии, — предупредил Шишов, сам ошарашенный увиденным. Такого он, наверное, не видел ни в Париже, ни в Лондоне. — Вперед, — скомандовал он и ввинтился в толпу.

Бурцев старался не отставать. Они шли мимо ресторанов, мимо бесконечных магазинных витрин, поднимались, спускались. У толпы был свой ритм — ни быстрый, ни медленный, обгонять бессмысленно, потому что двигался еще и встречный поток. Бурцеву даже понравилось такое хождение. Но это его и погубило. Он остановился у витрины магазина рыболовных принадлежностей, как ему показалось, не больше чем на несколько секунд, но именно в эти секунды он упустил желтую рубашку Серегина — в этот вечер он постоянно держал в поле своего зрения яркое желтое пятно серегинской рубашки. И он даже не упустил, а перепутал. Желтое пятно вдруг свернуло за угол, он бросился следом, почему-то Серегин пошел очень быстро, лавируя среди японцев. Наконец он догнал, но в такой же желтой рубашке оказался негр, тощий и длинный, как и Серегин. Он метнулся обратно, повернул налево и не нашел магазина рыболовных товаров. Он прошел вперед, вот здесь он рассматривал бамбуковые спиннинги, но вместо спиннингов за стеклами витрины теперь стояли женские манекены в легких шелковых платьях.

«Спокойно, — сказал себе Бурцев. — Надо сосредоточиться и принять решение». Но решение не принималось. Он просто стоял и ждал, надеясь, что Серегин и Шишов вернутся и найдут его. Он выкурил сигарету, глянул на часы — прошло уже больше десяти минут, как он стоял, и если Шишов и Серегин вернулись к магазину с рыболовными товарами, то они уже наверняка пошли дальше, потому что найти одного человека среди сотен тысяч людей — это все равно что искать иголку в стоге сена, а он знал, что такое стог сена.

Он выкурил еще одну сигарету и попытался представить, как отсюда добраться до метро. Они шли прямо и только дважды поворачивали направо: один раз у ресторана, возле которого стоял «роллс-ройс» — основательная английская машина, он впервые видел такой автомобиль; и второй раз возле бара, в котором сидели молодые японцы и ели мороженое из больших цветных стаканов или из небольших ваз, — посуда явно не по размерам для маленьких японцев.

Бурцев пошел обратно, повернул налево, потом еще раз налево, но не обнаружил ни ресторана с «роллс-ройсом», ни бара с мороженым в больших бокалах или небольших вазах.

Один из баров ему попался, но в нем ели лапшу из мисок. Бурцев пошел назад, снова пошел вперед, снова повернул налево и еще раз налево и попал во двор, где разгружали рыбу, переложенную льдом. Бурцев вышел со двора и оказался на перекрестке магистрали, по которой неслись не сотни, а тысячи автомобилей.

Надо возвращаться в гостиницу, решил он, надо только найти метро и поехать по серой линии. Станция метро была под большим универмагом.

Он огляделся. Большие универмаги были всюду. Надо спросить у японцев, подумал Бурцев и остановил пожилого японца.

— Битте, — сказал Бурцев, он вспомнил немецкое слово «пожалуйста». — Метро. Метрополитен.

Японец широко улыбнулся и тоже о чем-то спросил.

— Метро, — повторил Бурцев и изобразил звуково: — Чик, чик, — и добавил: — Отель.

— Ес. — Японец еще шире улыбнулся, поднял руку, и тут же к тротуару подрулило такси. — Такси, — сказал японец. Задняя дверца такси распахнулась сама. — О’кей, американ!