Розамунда Пилчер - Цветы под дождем и другие рассказы Страница 6

После завершения строительных работ молодожены еще полгода не могли въехать в замок: надо было подобрать обои, развесить занавеси, постелить повсюду ковры. Мебель — старинная и новая — постепенно занимала свои места. Портреты Киннертонов развесили на стенах столовой. Семейные реликвии поместили в застекленные витрины. Диваны и кресла заново обили и украсили подушками из сотканного вручную китайского шелка.

Однако с той поры расточительности и помпы в Кинтоне практически ничего не менялось. Мебель не обновлялась, хотя время от времени отдельные предметы отдавались в починку: что-то надо было подклеить, что-то заштопать. На окнах висели те же портьеры из выгоревшей красной парчи. Протертые ковры так и лежали в длинных коридорах. Обивка на диванах потеряла всякий вид и узоры на ней стали почти неразличимы, кроме того, она была густо покрыта собачьей шерстью. В гостиных топили камины, однако в коридорах и спальнях, куда почти не проникал солнечный свет, стоял леденящий холод. В подвале скрывался чудовищных размеров котел, и иногда посреди зимы Мэйбл в порыве расточительности могла его включить — тогда от пузатых громоздких радиаторов начинало распространяться едва уловимое тепло, однако большую часть времени они стояли холодные как ледышка.

В доме заметно пахло плесенью — такой родной привычный запах. Том взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, едва касаясь перил из красного дерева, отполированных до блеска прикосновениями нескольких поколений владельцев замка, точно так же проводивших по ним рукой. Он остановился наверху на широкой лестничной площадке и прислушался. Никаких отчетливых звуков слышно не было, однако стены, казалось, что-то нашептывали ему на ухо; он чувствовал, что Мэйбл где-то поблизости.

Он громко позвал ее по имени.

— Том! Я здесь.

Она была в библиотеке — стояла в фартуке и шляпке, как всегда в окружении преданных собак, разбросанных газет и обрезков цветочных стеблей. В антикварной китайской чаше она сооружала букет из побегов дикой вишни, желтой форсайтии и громадных желтых махровых нарциссов.

— О дорогой!

Она отложила секатор и заключила его в объятия, что требовало от него определенного присутствия духа, поскольку тетка была одного с ним роста и в два раза крупнее. Потом она чуть отступила — на расстояние вытянутой руки, — чтобы как следует его рассмотреть.

Ему всегда казалось, что ее лицо больше походило на мужское — крупной лепки, с большим носом и широкими скулами. Сходство усиливала и незамысловатая прическа: седые волосы она зачесывала назад и собирала в узел, правда, внушительная грудь была определенно женской.

Мэйбл сказала:

— Ты отлично выглядишь. Доехал быстро? Как хорошо, что ты решил выбраться. Только посмотри — пытаюсь сделать дом более презентабельным для завтрашнего вечера. Ты и представить не можешь, сколько мороки с этой подготовкой. Юстас — ты помнишь моего старого садовника — помог в доме, передвинул мебель, а его жена все отполировала, даже собачьи миски. В кухне толпятся люди из ресторана. Я не узнаю мой собственный дом. Как родители?

Она снова взялась за секатор и продолжила составлять букет, пока Том, опираясь спиной о стол и сунув руки в карманы, рассказывал ей семейные новости.

— Бедняги, — заметила она, — угораздило же их отправиться на Майорку именно сейчас! Мне бы так хотелось, чтобы они приехали тоже. Ну вот! — Она воткнула в чашу последний нарцисс и отступила, чтобы полюбоваться результатом.

— И куда мы его поставим? — спросил Том.

— Думаю, на рояль.

— Тетя Мэйбл, ты, наверное, ужасно устала от всех этих приготовлений.

— Вообще-то нет. Я просто говорю людям, что надо сделать, и они делают. Это называется «делегирование полномочий». Кстати, оркестра не будет. Я имею в виду такого, какой бы мне хотелось. Все равно в наше время никто уже не танцует вальсы, так что я распорядилась устроить дискотеку. Один бог знает, что из этого выйдет.

— Значит, будет рок-музыка и стробоскопы? — поинтересовался Том. — И где же мы будем танцевать?

— В бывшей детской. Мы выволокли оттуда ваши старые игрушки, кукольный домик и книжки, а Китти сейчас украшает стены — дискотека должна быть похожа на джунгли.

— Китти? — после секундной задержки переспросил Том.

— Ну да. Китти, племянница Неда. Наша Китти.

— Она здесь?

— Ну конечно она здесь. Как она могла бы заниматься дискотекой, если бы ее тут не было?

— Но… в последний раз, когда мы с ней виделись… она жила на лодке на Хэмбл-ривер.

— О дорогой, ты отстал от жизни. Брак ее распался. Она получила развод. Удивительно, что ты этого не знал.

— Я не поддерживал отношений с Китти. А что случилось с ее жутким Теренсом?

— Думаю, он вернулся во Францию.

— А ее сын?

— Остался с ней.

— Она живет здесь?

— Нет. В Кэксфорде. — Деревушка под названием Кэксфорд находилась за верещатником в нескольких милях от Кинтона. — Она приехала пожить у меня после развода, а потом купила себе старенький коттедж. Бог знает на какие деньги, потому что у нее, похоже, с финансами совсем туго. Так или иначе, но она его приобрела, а потом сообщила всем, что собирается его отреставрировать и жить в деревне. Правда, совет графства объявил коттедж историческим памятником. Я, было, подумала, что ее планам пришел конец, однако ей удалось выбить приличную ссуду, и с тех пор она живет тут, в домике на колесах вместе с Криспином и работает наравне со строителями.

— Криспином?

— Так зовут ее сына. Ему четыре. Отличный малыш.

Том подумал, что только Китти могла наградить мальчишку этаким имечком.

— А чем она собирается заняться потом?

— Понятия не имею. Ты же помнишь Китти. Если что задумает, из нее и словечка не вытянешь. Хочешь чаю?

— Нет, спасибо.

— Позднее я угощу тебя коктейлем. — Она начала было собирать мусор, оставшийся после составления букета, однако тут в дверь постучали и кто-то незнакомый заглянул в комнату.

— Миссис Киннертон, привезли бокалы. Куда поставить коробки?

— Ах ты боже мой, не одно так другое. Пожалуйста, Том, прибери тут и подбрось еще полешко в камин… — С этими словами она вышла из библиотеки и отправилась разбираться с бокалами. Собаки бросились за ней; резиновые подошвы ее устойчивых туфель тихонько скрипели по только что натертому паркету.

Том остался один. Он аккуратно собрал обрезки цветочных стеблей и бросил их в огонь, потом добавил в камин дров и отправился разыскивать Китти.

Старая детская в Кинтоне располагалась на некотором удалении от основных помещений, за тяжелой дверью, обитой красным фетром. Она занимала целый этаж в одной из башен, поэтому была круглая, с двумя низкими арочными окнами, что делало ее еще более привлекательной для ребятишек. Обычно там валялись потрепанные игрушки и стояли древние стулья со сломанными ножками, но сейчас, распахнув дверь, он увидел, что детская совсем пуста. Потолок и стены были закрыты садовой сеткой, которая спускалась с крюка, ввинченного в крышу; сетку увивали длинные побеги вьющегося плюща и сосновые лапы.

А еще там была стремянка, на которой, сжимая в зубах кусачки, а в руках — моток зеленой проволоки, стояла высокая худенькая девушка со светлыми волосами, собранными на затылке в хвост, и со страшно сосредоточенным выражением на лице, — она пыталась закрепить на сетке особенно непослушную ветку папоротника.

Когда он вошел в комнату, девушка вынула изо рта кусачки и, не глядя на него, пробормотала:

— Если бы кто-нибудь еще убрал этот плющ у меня с лица…

— Привет, Китти, — сказал Том.

Она обернулась — с некоторым риском для своей безопасности — и взглянула на него. Ветка папоротника упала на пол, плющ обвил ее шею словно языческий венок. После короткой паузы она сказала:

— Том.

— Ты, похоже, тут неплохо развлекаешься.

— Я скоро с ума сойду. Ветки не держатся на месте, и у меня уже пальцы сводит — столько пришлось завязать узелков.

— По-моему, все выглядит просто прекрасно.

Она осторожно распутала плющ, затолкала его в ячейки сети, а потом потихоньку развернулась и села на верхнюю ступеньку стремянки лицом к нему.

— Я знала, что ты приедешь. Мэйбл сказала мне.

— А я вот не знал, что ты здесь.

— Значит, это для тебя приятный сюрприз.

— Ты так похудела!

— В последний раз, когда ты меня видел, у меня в животе был ребенок.

— Я не это имел в виду. Ты стала такая стройная. Тебе очень идет.

— Просто мне приходится много работать. Слышал про коттедж?

— Мэйбл меня просветила. И про развод рассказала тоже. Мне очень жаль.

— А мне нисколько. Все это была ужасная ошибка, мне ни в коем случае не надо было выходить за него замуж. — Она пожала плечами. — Но ты же меня знаешь. Если мне подворачивался шанс сделать какую-нибудь глупость, я обязательно ее делала.