Саша Филипенко - Бывший сын Страница 6

Но толпа продолжала наступать. Мокрые люди, смеясь, бежали к укрытию. Как волны о волнорез, о переход разбивались люди. Их становилось все больше и больше. Прорвав оцепление, они все еще старались пробраться ко входу, туда, где за стеклянными дверьми, стоял милиционер. Он наблюдал за тем, как под потолок забиваются тела — и от ужаса не мог сдвинуться с места. Мужчина в серой, как небо, форме смотрел на смерть и, словно завороженный, повторял рыдающей кассирше одну-единственную фразу: «Ёп твою мать…».

Милиционер видел Франциска. Это был обычный подросток, которого прижало к стеклу. Милиционер думал, что прямо сейчас, через мгновенье, у этого парня треснет черепная коробка. Оказавшись под душным одеялом, сшитым из десятка человеческий тел, этот подросток потерял сознание или умер. Милиционер не разбирал. Он только повторял: «Ёп твою мать…».

Придя в себя, удерживая двумя руками рацию, милиционер сообщил в эфир: «Наверное, нужно подкрепление»…

Он пытался расслышать ответ командира, но хруст позвоночников и невообразимый ор все заглушал…

…Когда толпу удалось остановить, в небольшом переходе скопилось около пятисот тел. Окровавленные и бездыханные. Людское брожение. Пока первые вызывали «скорую помощь», вторые, разгребая тела, пытались помочь тем, кто еще подавал признаки жизни. В это время третьи, под видом содействия, ловко срывали с людей часы и цепочки. Воистину, первыми с корабля на бал прибегают крысы. Пока третьи продолжали делать то, что делали, четвертые с ужасом рассказывали пятым, что там, по ходу, полная жопа, что, короче, они все туда поперли, а менты, мудаки, закрыли двери в метро и никого не пускали — и что, по ходу, с той стороны, с другой улицы, со стороны собора в переход тоже бежали люди, и что непонятно, сколько вообще тысяч людей столкнулись в узком переходе; и что бабы, блядь, на своих ебаных каблуках поскальзывались на скользком мраморе, падали и всё, блядь, приехали…

Настя опоздала. Сильно. Никак не могла выбрать подходящую майку. Первая слишком просвечивала, на второй откуда ни возьмись появились катышки. Когда она попыталась подойти к переходу, все вокруг было оцеплено. Повсюду выли сирены «скорой помощи». Бегали какие-то люди. Женщины отчего-то плакали. Рыдали мужчины. Настя поняла, что концерт закончился. Наверное, опять эти тупые оппозиционеры что-то устроили, подумала она. Вечно они всем недовольны. Столько милиции бывает только на Маршах свободы. Подойдя к одному из милиционеров, девушка попыталась объяснить, что ей нужно пройти к переходу, что у нее там свидание с парнем и что…

…От грубых слов милиционера Насте стало не по себе. Девушка покраснела. Она не привыкла, чтобы с ней, самой красивой девочкой школы, так разговаривали. «Хам», — подумала Настя и отошла в сторону. От обиды она чуть не заплакала. Девушка так расстроилась, что не заметила, как рядом, всего в нескольких метрах от нее, пронесли Циска.

В тот вечер столичные телефонные сети подверглись небывалой нагрузке. Город вибрировал. Накалялся. Вопросов было так много, что задавали только один:

— Был?

— Нет, дома сидел.

— Мой тоже.

— У кого-нибудь из твоих?

— Нет, слава богу.

Город знал: что-то случилось, но что именно, не понимал. Одни утверждали, что во время концерта в зале обвалился потолок или даже балкон с людьми, другие — что в метро столкнулись поезда. Кто-то говорил о массовой драке, кто-то о взрыве. Не сомневались только в том, что трагедия произошла возле старого города, на проклятом месте.

— Девочки вернулись?

— Нет…

— Звони в больницы!

— Какие? Зачем? Просто гуляют где-то… они на какой-то концерт собирались…

— Звони, говорю тебе, дуре, в больницы!

— Да в какие?

— В любые, теперь все равно!

Мама Франциска узнала о случившемся утром следующего дня. Вместе с подругой она решила вспомнить молодость и отправилась к морю. Остановились у одноклассницы, которая много лет назад вышла замуж за прибалта. Весь вечер провели в ресторане. Утром, еще до того как бабушке, наконец, удалось раздобыть телефон и дозвониться, муж одноклассницы подозвал всех к компьютеру и ткнув пальцем в экран, сказал: «Читайте!». Ни о чем не подозревая, мать Циска с улыбкой посмотрела на подругу и, пропустив заголовок, произнесла:

— Ужасная трагедия, в которую просто невозможно поверить… произошла… в страшной давке, которая возникла в подземном переходе на станции метро… погибло более пятидесяти человек… Около трехсот человек получили увечья…

Посмотрев на подругу, женщина указала глазами на телефон и продолжила быстро, невнятно читать:

— Причиной катастрофы стал сильный дождь… так некстати разразившийся… около двадцати часов… В это время в окрестностях Дворца спорта подходил к концу праздник, организованный… Поучаствовать в розыгрыше призов от сигарет… попить пива, — мать Франциска постоянно проглатывала слова, пытаясь поскорее дойти до сути, — собрались несколько тысяч… преимущественно совсем еще юных. При первых раскатах грома и каплях дождя те из них, кто находился вблизи станции метро… бросились искать укрытия в подземном переходе… На ступеньках перехода и произошло столкновение. Подвыпившая толпа отбросила поднимавшихся людей назад, под землю. Кто-то упал на гранитный пол — пролилась первая кровь. На ней кто-то поскользнулся, повлек за собой других. Упавших начали топтать. Дождь усиливался, и напор желающих остаться сухими людей нарастал. С противоположной стороны… оттуда, где расположены кафедральный собор и остановка общественного транспорта, тоже шло немало людей. Многие из них тоже направлялись к месту массовых гуляний в соответствующем состоянии и веселом расположении духа. Поэтому рев толпы, несущейся навстречу, был воспринят как естественный отголосок веселья. А тут еще с той же стороны, от собора, в переход кинулись прохожие, спасавшиеся от дождя… Столкновение было страшным. Сквозь веселые крики и свист пробились крики боли. Люди падали и падали под ноги все набегающей толпе. За считанные минуты в стометровый неширокий переход набилось более двух тысяч человек. Образовалась плотная живая шевелящаяся пробка. Люди, оказавшиеся рядом, говорят, что земля под ними наполнилась глухим рокотом и начала сотрясаться.

Реанимационные отделения близлежащих больниц номер 1, 2 и 3 переполнились практически сразу. Только во вторую больницу привезли более 60 раненых… Основные диагнозы у прибывших — сотрясение мозга, перелом основания черепа, сдавливание грудной клетки, переломы конечностей. Подавляющее большинство жертв этой трагедии — подростки от 13 до 17 лет. По последним данным, погибли 54 человека, более ста получили ранения, некоторые из них находятся в критическом состоянии. Точка. Автор… Олег Бе… Звоните маме!!! — прогремело над балтийским морем.

Через девять часов мать Франциска была в приемном отделении Первой больницы. Бабушка встретила ее, и женщины заплакали. Плакали громко, потому что знали, что Циск жив. Плач матерей, которые узнавали о гибели собственных детей, был другим. Тихим и извиняющимся. Бабушка постоянно что-то говорила, и мать Франциска совсем ее не слушала. Она только спрашивала, как все произошло, а бабушка, находясь в таком же состоянии, повторяла, что Франциска отчислили, отчислили, но теперь вернут, обязательно вернут! Когда к женщинам вышел врач, каждая из них продолжала разговаривать сама с собой.

— Вы родственники Лукича?

— Да…

— Да, мы, мы! Я бабушка!

— Отец где?

— Нет!

— Звоните — пусть приезжает!

— Да нет, совсем его нет! Как он, доктор?

— Состояние стабильно-тяжелое, он в коме…

— Как в коме? В какой коме? Зачем? То есть… почему он в коме?

— Давка, да, судя по всему, ваш сын попал в самую давку. Там совсем не было воздуха. Да. Из-за кислородного голодания, да, которое он перенес, нарушилось мозговое кровообращение…

— И что теперь?

— Будем наблюдать, да…

— Его можно навещать? С ним все будет хорошо?

— Я дам вам знать.

— Подождите! Что значит — я дам вам знать?

— Значит, что…

В течение получаса врач пытался объяснить женщинам, что пока совершенно не ясно, сколько все это продлится. Ближайшие дни покажут. Тут загадывать смысла нет. Да…

Он отвечал на вопросы и объяснял, что в отдельной палате пока нет необходимости — пациент не испытывает неудобств.

— Да ему сейчас нет разницы, где лежать — в палате или в коридоре. Да, есть люди, которые сейчас в палатах гораздо больше нуждаются, чем он! Но его конечно положат и в палату, да, даже наверное в отдельную, потому что случай интересный, да, и государство, конечно, будет следить. Интерес государства в таких делах очень важен. Я бы сказал, он все и определяет! Но сейчас рано, рано об этом говорить! Все может измениться в ближайшие минуты, часы. Нечего об этом пока и думать. Потом — да! Да, в дальнейшем надо будет обсуждать. Палату, может, и продлят, но, конечно, за отдельную плату. Койкомест не хватает. Да. Все переполнено. Но об этом, да, повторяю, говорить рано.